Европейский суд по правам человека принял к рассмотрению жалобу 13 уволенных сотрудников патрульно-постовой службы МВД по Ингушетии. Весной 2019 года они пытались защитить участников митинга против соглашения о границе с Чечней от силового разгона, который проводили прибывшие из других регионов бойцы ОМОНа.
Многотысячный митинг против соглашения о границе с Чечней, по которому соседней республике отходила часть территории Ингушетии, проходил в Магасе 26 марта. Утром следующего дня акцию объявили бессрочной, она закончилась силовым разгоном – протестующих вытеснили с площади омоновцы. Присутствовавших при этом теперь уже бывших сотрудников МВД по Ингушетии обвиняют в неисполнении приказа за то, что в течение нескольких минут они стояли живой шеренгой между ОМОНом и протестующими. Сами же полицейские подчеркивают: распоряжение о разгоне митинга к ним не поступало.
На следующий день 13 полицейских уволили за "совершение проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел", также было возбуждено уголовное дело по статье Уголовного кодекса РФ "Неисполнение приказа". Она предусматривает до пяти лет лишения свободы. Полицейские находятся под подпиской о невыезде.
По этому делу жалоба в ЕСПЧ подана на нарушение права на свободу мирных собраний вместе со свободой выражения мнения и запрета преследования по политическим мотивам, а также на нарушение права собственности, так как полицейские потеряли работу.
"Полицейские настаивают на том, что выполняли требования законов о полиции и о митингах. Там четко написано, что каждый имеет право собираться мирно и без оружия. Акцию согласовали на три дня, потом в тот же день было подано уведомление на продление, которое не согласовали. Но формально это не основание для разгона – и это указано в жалобе самих участников митинга, которая подана в ЕСПЧ год назад. Разгон был незаконным – фактически сотрудники ППС закрыли митингующих от ОМОНа", – говорит старший юрист проекта "Правовая инициатива" Ольга Гнездилова (российские власти внесли организацию в список иностранных агентов, проект с этим не согласился. – Прим. ред.).
Обеспечение общественной безопасности – стандартная задача для патрульных, и они поддерживали порядок так, как себе это представляли, продолжает собеседница.
"Как говорили сами полицейские, они хотели предотвратить кровопролитие – они были уверены, что всех стариков, которые там находятся, сметет этот ОМОН (у которого, в отличие от сотрудников ППС, был приказ о разгоне. - Прим. ред.). Даже судя по фото и видео, которые демонстрировались в суде, бойцы ОМОНа были в полной экипировке, со щитами и дубинками. Они силой оттесняли с площади всех собравшихся участников митинга, а тех, кто пытался остаться, били", – добавляет юрист.
По словам Гнездиловой, выход сотрудников ППС "охладил омоновцев": "Как обвиняемые они, конечно, не могут говорить о солидарности с митингующими, но думаю, что участники митинга так это восприняли".
"Выступили в интересах народа"
Сотрудники местной полиции пошли против власти, чьи интересы должны были в тот день защищать, говорит глава ингушского отделения правозащитного центра "Мемориал" Тимур Акиев (российские власти внесли организацию в список иностранных агентов, "Мемориал" с этим не согласился. – Прим. ред.).
"Они выступили в интересах народа, который на митинге находился. И понятно, что это не могут простить. Как рассказывают сами сотрудники ППС, их увольняли с мотивировкой "вышли на площадь без команды". У них не было приказа выходить на площадь, а они вышли. То есть, по этой логике, отсутствие какого-либо приказа – тоже нарушение приказа. Они объясняют, что поступили по ситуации, которая там происходила. Тем не менее руководство МВД настаивает на том, что они превысили полномочия. Им не могут простить самоуправство, хотя их действия помогли успокоить протестующих", – указывает Акиев.
Изначально, в 2018 году, протест в Ингушетии был мирным, отмечает председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов.
"Не касаясь предмета протеста, можно сказать, что в 2018 году протесты были попыткой призвать власть следовать законам и процедурам. Тогда действовали местные представители МВД и Росгвардии, столкновений не было, а митингующие даже убирали за собой мусор. Но весной следующего года протесты возобновились, по глупому на самом деле поводу, из-за непонимания властями возможной реакции людей на необдуманное решение. Когда начались эти протесты, в Ингушетию были привезены силовики из других регионов, и руководили ими тоже люди извне. В той ситуации ингушские полицейские предотвратили столкновение с теми, кто действовал и руководил непрофессионально. Их, наоборот, стоило наградить, потому что они выполняли свой долг – защищали граждан и общественный порядок, который восстановился: люди ушли с площади в Магасе", – говорит правозащитник.
Митинг, который прошел весной 2019 года, кардинально отличался от протеста 2018-го, указывает Черкасов: ситуацию под тотальный контроль взял федеральный центр с одной целью – показать невозможность мирного протеста.
"Если осенью 2018 года ингушские власти пытались установить диалог с протестующими, то весной 2019 года ингушские власти уже ничем не управляли – ни Юнус-Бек Евкуров, ни его люди, ни местные силовики. Тогда уже действовал федеральный центр и его представители, – отмечает собеседник. – И было очень важно показать, что нет ни одного прецедента мирного протеста, что мирный протест все равно будет наказан и будут наказаны даже те, кто пытался успокоить и отговорить от столкновений своих сограждан. Видимо, им нужно показать, что единственно возможная реакция – силовая, грубая, тупая".
***
По "ингушскому делу" к уголовной ответственности был привлечен 51 человек: как минимум 40 жителей Ингушетии обвинены в насилии против сотрудников правоохранительных органов, а восемь лидеров местной оппозиции обвиняются в организации этого насилия, создании экстремистского сообщества и участии в нём.