Бывшие сотрудники МВД по Ингушетии обвиняются в неисполнении приказа о разгоне митингующих в Магасе в марте 2019 года. Сами же экс-полицейские подчеркивают: распоряжение о разгоне митинга от руководства к ним не поступало. Есть несколько версий того, чем на самом деле не угодили стражи порядка властям. Как бы то ни было, в Москве ингушских полицейских уже рассматривают как "неблагонадежных", заменяя их людьми из других регионов страны.
Следствие по уголовному делу 12 уволенных силовиков было завершено в июне этого года. Дело одного их бывшего коллеги выделено в отдельное производство. Всем вменяется превышение должностных полномочий. По мнению экс-сотрудников, причиной преследования стала их попытка отстоять свои права в суде – добиться восстановления на службе.
Согласно российской правозащитнице Светлане Ганнушкиной, сотрудники патрульно-постовой службы весной 2019 года фактически предотвратили столкновение силовиков с протестующими в Ингушетии, которое неизбежно вылилось бы в кровопролитие с далеко идущими последствиями. С Ганнушкиной согласен председатель профсоюза полиции Дагестана Магомед Шамилов и глава межрегионального профсоюза полиции Михаил Павлов. По мнению профсоюзных деятелей, руководство силовых структур переложило на обвиняемых ингушских полицейских вину за обострение политической ситуации в республике.
Митинг в Магасе, о котором идет речь, был спровоцирован соглашением о границе между Ингушетией и Чечней, подписанным главами республик в сентябре 2018 года. Осенью 2018 года протесты против этого договора проходили организованно и мирно. В марте 2019 года массовый протест перешел в столкновения с силовиками и задержания активистов. Человеческих жертв удалось избежать. Всего были арестованы почти полсотни человек, порядка 30 получили реальные сроки по обвинению в насилии к представителям власти. На скамье подсудимых находятся также семь лидеров протеста. Они обвиняются в организации и призывах к насилию против представителей власти, а также в создании экстремистского сообщества и участии в нем.
Заявление властей об отказе ингушских полицейских разгонять митингующих стало одним из самых драматичных поворотов в этом противостоянии. Вслед за этим батальон патрульно-постовой службы был расформирован.
В ингушском обществе бытует несколько версий случившегося. По словам одних источников, обвиняемые экс-силовики пытались поговорить со старейшинами и убедить людей разойтись. Другие утверждают, что сотрудники полиции встали между приезжими росгвардейцами и не дали тем обрушиться всей своей мощью на протестующих. Существует также мнение о том, что ингушские полицейские вызволили целый ряд приезжих омоновцев, оказавшихся в окружении протестующих. Все они указывают на то, что действия ингушских полицейских предотвратили разрастание протеста и жертвы с обеих сторон.
Впрочем, вряд ли для кого-то стало бы сюрпризом, если бы местные ингушские полицейские действительно отказались от силового разгона протестующих. Как показали масштабы протестов в республике и состав их участников (среди них оказался, например, бывший министра внутренних дел Ингушетии Ахмед Погоров), в период митингов в ингушском обществе существовал широкий консенсус по поводу вопроса о границе с Чечней. Отсюда следует, что полицейские как часть местного сообщества могли симпатизировать собравшимся. Кроме того, при такой широкой коалиции в обществе полицейские вряд ли могли пойти против участников митинга, не опасаясь негативных последствий для себя. Подобная солидаризация полиции с протестующими наблюдалась в разные времена в целом ряде российских регионов.
Независимо от того, что на самом деле произошло в марте 2019 года на митинге в Магасе, расформирование батальона патрульно-постовой службы и уголовное дело в отношении 13 бывших полицейских показывает, что Москва недовольна неповиновением (или недостаточным служебным рвением) местных сотрудников МВД. Пример Ингушетии показывает, что выстроенная "вертикаль власти" начинает давать сбои, когда речь заходит о жизненно важных интересах местного населения, которое решает принять участие в массовых протестных акциях.
Нельзя сказать, что Кремль оставляет эти сбои "вертикали" без внимания. Помимо расформирования подразделения УМВД РФ по Ингушетии и уголовного дела в отношении бывших сотрудников ведомства, в республике происходят и другие, менее заметные процессы. Так как местное население и полицейские являются теперь в представлении Москвы "неблагонадежными", должности в МВД распределяются среди приезжих сотрудников. Во всяком случае об этом свидетельствуют некоторые источники.
"Зачем привозить сюда сотрудника с Камчатки, который как минимум год будет вникать, куда он попал? Почему нельзя назначить местных сотрудников, которые знают работу? В чем причина такой ненависти к нам?" – вопрошает анонимный сотрудник полиции Ингушетии в видеообращении к вышестоящим надзорным службам, опубликованном на днях изданием "Фортанга".
Автор обращения просил разобраться в беспределе, якобы происходящем в ведомстве. Помимо обвинений в коррупции и констатации напряжения в республиканском МВД, в обращении прозвучало и неприятие новой кадровой политики, которая приводит к замещению местных сотрудников пришлыми из других регионов России.
Вопрос в том, как и насколько долго эти сотрудники смогут удерживать ситуацию под контролем в национальной республике
Без сомнения, в МВД РФ найдут достаточное количество прикомандированных сотрудников для управления ведомства по Ингушетии. Найдутся и местные сотрудники, которые окажутся более готовыми к выполнению приказов, даже когда те идут вразрез с моралью и здравым смыслом. Вопрос заключается в том, как и насколько долго эти сотрудники смогут удерживать ситуацию под контролем в национальной республике: целый ряд авторитетных ингушских общественных деятелей находится в российских тюрьмах по обвинениям, связанным с протестами 2018–2019 гг. Это само по себе создает немалый градус напряжения в ингушском обществе.
Силовое подавление любого недовольства, задабривание населения и местных элит дополнительным финансированием могут обеспечить системе подобие стабильности на какое-то время. Тем не менее опыт показывает, что ни репрессии, ни покупка лояльности в долговременном плане не могут привести к стабильному социально-экономическому развитию периферийных территорий. Ставка на колониальные методы управления в Ингушетии может помочь сохранению видимости стабильности на какое-то время, но вряд ли этот период продлится долго.
