От мирного протеста – к "партизанскому". Как юг России выступал против вторжения в Украину

Почти весь 2022 год россияне выходили на антивоенные акции, заявляя о несогласии с вторжением в Украину. На юге России массовые публичные акции сменились одиночными пикетами и листовками на подъездах, а к началу мобилизации протест приобрел партизанские формы – поджоги военкоматов, диверсии на железной дороге. Редакция Кавказ.Реалии поговорила с активистами о том, как в условиях репрессий менялся протест на юге России.

В сам день нападения на Украину, 24 февраля, стихийные антивоенные акции прошли в Ростове, Краснодаре, Элисте и Астрахани, вечером этого дня на улицы вышли жители Волгограда и Пятигорска. Тогда в Краснодаре задержали более 50 человек, в Волгограде – более 15. В донской столице пятерым активистам назначили административный арест, еще одну оштрафовали.

Первое "Нет войне"

В это время был составлен первый на юге России протокол за фразу "Нет войне" – ее написал на куртке активист Виталий Вотановский, получивший затем 20 суток ареста за якобы нарушение "митинговой" статьи. Через несколько месяцев Вотановский начал собирать по кладбищам данные о погибших в Украине кубанских военных и обнаружил "тайный" погост ЧВК "Вагнера" под Горячим Ключом.

В конце февраля в Волгограде возникает народный мемориал у гранитных ниш городов-героев Киева и Одессы – горожане несли туда цветы, которые тут же убирали власти. Такой формат протеста получил широкое распространение по всей стране после обстрела российской армией Днепра. Мемориалы появились в том числе Ростове-на-Дону, Владикавказе, Ставрополе, Краснодаре, Новороссийске и Шахтах.

Параллельно одиночные антивоенные пикеты проходили в Краснодаре, Волгограде, Ростове-на-Дону, Новочеркасске и других городах. Несмотря на законность таких публичных акций, полиция задерживала их участников. С 4 марта в Кодексе об административных правонарушениях появилась статья о "дискредитации" армии – ее вменяют не только за прямую критику действий России в Украине, но и за знак пацифик или просто за звездочки на листке ("*** *****"), а также за сине-желтый флаг Украины или библейское "Не убей".

Уже первые подчеркнуто мирные антивоенные акции жестко пресекались силовиками. Ожидаемо они не могли остановить войну, но у людей появилась потребность показать, что далеко не все россияне поддерживают политику Кремля, указывает председатель отделения партии ПАРНАС в Астраханской области политолог Михаил Долиев. По его словам, действия властей привели к отказу от массовых публичных мероприятий, несмотря на их формальную законность.

В прошлом году в законодательство ввели статьи о "фейках" и "дискредитации", предусматривающие серьезные реальные сроки. На усиление репрессий по этим статьям обращает внимание аналитик и юрист правозащитного проекта "ОВД-Инфо" Дарья Короленко. По данным организации, на антивоенных акциях в первой половине 2022 года участникам назначали административный арест в 22% случаев. Для сравнения: во время протестных акций в поддержку Навального зимой 2021 года арест избирался в отношении 12% задержанных участников.

"Из спецприемника сложно ходить на акции каждый день. А за два протокола о "дискредитации" или три "митинговых" грозит уголовная ответственность. Поэтому люди перестали выходить на акции еженедельно. Но это не значит, что протест остановился. Он просто трансформировался в другие формы", – говорит в беседе с Кавказ.Реалии эксперт.

"Антивоенный" протокол в Чечне

Дарья Короленко обращает внимание: более половины фигурантов антивоенных дел ранее не участвовали в оппозиционном движении, а порой даже не знают о правозащитниках и независимых СМИ, которые могли бы осветить их задержания. Особенно это проявляется в уголовных делах – о них юристы зачастую узнают из карточек на сайтах судов.

"Помимо статьи за "фейки" про армию есть еще 48 статей, по которым они могут привлекаться. Например, за вандализм, телефонный терроризм, хулиганство, диверсии и так далее. Мы уверены, что преследуемых за протест против войны намного больше. Но далеко не про всех удается узнать из открытых источников", – продолжает юрист.

Согласно аналитике "ОВД.Инфо", за антивоенные выступления задерживались жители 240 населенных пунктов в 78 из 85 (статистика включает аннексированные Крым и Севастополь) указанных в списке регионов. При этом в остальных семи субъектах также могли быть репрессии, но о них правозащитникам неизвестно.

"Исключением тут можно назвать разве что Чечню. Только в январе, спустя почти год, здесь составили первый протокол за "дискредитацию" армии. Это не значит, что там нет выступающих против войны людей. Это значит, что их преследуют в другом порядке", – указывает представитель "ОВД-Инфо".

Еще одно отличие протестов 2022 года – резкое увеличение числа задержанных женщин. Если на акциях в поддержку Навального в январе 2021 года только 25% задержанных были женщинами, то среди задержанных за антивоенные высказывания их 46%. Аналитик объясняет это желанием матерей и жен защитить сыновей и мужей, как это происходило во время сентябрьских сходов в Дагестане, Чечне и Кабардино-Балкарии.

Массовое участие женщин демонстрирует, что антивоенный протест вовлекает новых участников, ранее аполитичных, соглашается астраханский политолог Михаил Долиев. Новая волна – уже более радикальная – проявилась поджогами военкоматов, порчей баннеров с пропагандистской символикой и массовыми народными сходами на Северном Кавказе, говорит он.

"Они оказались самыми чувствительными для власти акциями, так как свое отношение к войне стали выражать не завсегдатаи оппозиционных митингов, а "глубинный народ". Что, собственно, и вынудило в некоторых случаях пересмотреть объемы и методы мобилизации. Мне кажется, действительно массовый протест мы увидим, когда вернувшиеся с войны участники ощутят, как "просела" жизнь в стране за этот год", – подытожил Долиев.

Ситуация с протестом на Северном Кавказе ровно такая же, как и в целом по стране. Но здесь накладывается особенность региона, который с конца 1990-х был политическим полигоном для апробирования различных методик удержания и прихода к власти, репрессий и фальсификации уголовных дел, давления на гражданское общество и политическую оппозицию, указывает председатель кабардино-балкарского регионального правозащитного центра Валерий Хатажуков.

Комментируя в беседе с Кавказ.Реалии сентябрьские народные сходы, правозащитник обращает внимание: общество в республиках остается традиционным, здесь большие семьи и крепкие родственные связи, поэтому женщины массово вышли в защиту своих мужчин. Кроме того, первые дни мобилизации проходили с вопиющими нарушениями, которые признали и власти.

"Закручивание гаек"

Созданный в конце февраля "Антивоенный комитет Кубани" – одно из немногих региональных движений, ведущих прямую агитацию не из эмиграции, а в своем субъекте. Его участники уверены: изменить что-то в стране можно, только живя в ней.

Представитель "Антивоенного комитета Кубани" рассказал редакции Кавказ.Реалии, что после пресечения первых антивоенных митингов силовики перешли к активному мониторингу социальных сетей. Так в стране расширился "цифровой ГУЛАГ", считает собеседник. Движение перешло к уличной агитации в виде листовок, плакатов и газет, а также освещало протест посредством народного мемориала в память о жертвах военной агрессии в Украине.

"Уличная агитация дала плоды – по сравнению с началом войны количество участников выросло. Мы считаем, что социальные сети исчерпали себя. Те, кто подписан на антивоенные паблики, независимые СМИ, оппозиционных политиков, или уже получили протоколы за "дискредитацию", или опасаются выходить на площади. А расклейка листовок привлекает в движение новых участников", – уверены в Комитете.

Также активисты называют неэффективным в нынешних условиях формат публичных мероприятий – территорию анонсированного митинга заранее оцепит полиция, задерживая всех без разбора еще на подходе. В результате, по словам собеседника, повестку, которую организаторы планировали донести остальным, знают лишь задержанные и правоохранители.

Еще одно региональное антивоенное движение – запущенный в конце 2021 года "Дозор" из Волгограда. Как и кубанский Комитет, оно во многом состоит из активистов штабов Навального.

Говоря о формах протеста в первый год войны, руководитель "Дозора" Евгений Кочегин подчеркивает: наиболее радикальные из них, безусловно, не появились бы без "закручивания гаек". Если бы люди могли влиять на власть и как-то доносить свою позицию легально на улицах, а "не получали за это дубинкой по голове и штрафы", то отчаянные граждане выходили бы в лидеры законного уличного протеста, а не занимались поджогами, считают в движении.

"Во второй половине года видимого уличного протеста становилось всё меньше, люди считают его очень опасным и не верят, что могут таким образом привлечь других противников войны. Давление на людей растёт ощутимо, их теперь не "медленно варят, как лягушек", а чётко дают понять: 24 февраля 2022 года настала тотальная фашистская диктатура. Сейчас под каток можно попасть не только за комментарий в интернете, а вообще просто так", – уверен Кочегин.

К слову, весь прошлый год обвинения "дискредитации" активно использовались для обычной мести коллегам, соседям или просто прохожим. Несмотря на заявления привлекаемых о том, что подобного они не говорили, полиция и суды практически всегда становятся на сторону доносчиков.

• С начала войны против Украины тысячи россиян покинули страну. Многие опасаются, что границы вскоре будут закрыты. Другие боятся репрессий и уголовных дел за публичные выступления против войны. Третьих страшит вызванная санкциями экономическая ситуация. Из-за закрытых границ Евросоюза покидающие Россию выбирают южные направления: Армению, Грузию и Узбекистан.
• Как сообщал Кавказ.Реалии, в суды регионов Юга России и Северного Кавказа поступили десятки административных исков об оспаривании решений военкоматов по мобилизации местных жителей, которых в силу разных причин не должны были призывать.
• В регионах юга России и Северного Кавказа продолжаются репрессии в отношении противников войны России против Украины. Сайт Кавказ.Реалии ведет мониторинг таких случаев. К административной ответственности за "дискредитацию" армии в южных регионах привлекались полицейский, диакон и священник Русской православной церкви, школьный учитель и преподаватель вуза, сотрудница ФСИН и представители других профессий.
• Кремлевские пропагандисты и официальная социология завляют о почти полной поддержке вторжения в Украину.