Дагестанка Нина Церетилова отсудила у бывшего мужа право жить со своими тремя детьми. Эта история – первый громкий процесс борьбы за право на опеку в республиках Северного Кавказа: зачастую после развода дети там остаются с отцом, а на сторону мужчины встают не только сторонники традиционных ценностей, но и светский суд.
В колонке для Кавказ.Реалии координатор движения за права женщин "Марем" Екатерина Нерозникова рассказывает о том, почему история Нины Церетиловой стала символом сопротивления нормам патриархального общества.
На историю Нины Церетиловой можно смотреть с разных сторон. Для кого-то это битва женщины, которая решила выглядеть современно, с ее религиозным бывшим мужем. Для кого-то – это борьба феминисток. Для кого-то – бытовой спор из-за алиментов.
Теперь стало ясно, что это не так. В Дагестане Нине противостоит не какая-то группа мужчин, а большое, темное зло в полицейской форме. Это не противостояние мужского и женского, светского и религиозного. Это борьба государства против женщины. Мужского государства.
Его законы таковы: женщину бить можно; слово ей не давали; ее можно оскорблять, если она не на стороне мужчины; ей не нужно ничего объяснять. Эти "законы" – выше Конституции, выше Уголовного кодекса, выше даже дагестанских устоев и традиций, где про уважение к старикам и женщинам.
Эти "законы" – выше Конституции, выше Уголовного кодекса, выше даже дагестанских устоев и традиций, где про уважение к старикам и женщинам
Мы не ждали от полицейских помощи: как они могут помочь, мы уже знаем на примере вторжения в кризисную квартиру "Марем". Тогда дагестанские полицейские, пообещавшие нам защиту для сбежавшей от домашнего насилия уроженки Чечни Халимат Тарамовой, просто открыли дверь и выволокли оттуда беззащитных женщин. Их тащили по лестнице, оставляя на телах синяки. Проявили гуманность – на свой манер: собрали части сломанных очков Светы Анохиной (главред сайта о кавказских женщинах "Даптар", основательница группы "Марем". – Прим. ред.) и принесли в квартиру, а Майе – администратору убежища – разрешили вернуться и выключить духовку.
Но именно дело Нины достраивает портрет дагестанского полицейского, и портрет этот куда хуже, чем описание силовика, разгоняющего протесты.
С силовиком все давно понятно – он круче, больше и имеет закрепленное законом право на насилие. Но дагестанский полицейский – это куда более страшное явление. Это мужчина, который и так знал, что он лучше других, а благодаря своему статусу еще и получил поддержку государства. Того самого, мужского. Государство дало ему форму, служебную машину, удостоверение и пистолет.
Человек в форме, который представился приставом, а значит – должен был помочь исполнить решение суда, вырывал у Нины из рук ее собственную дочь и бил ее по рукам, потому что она посмела зайти на эту территорию и захотела обнять своего ребенка.
Где многочисленные заявления, которые подавала Нина Церетилова в полицию? Где наши заявления об угрозах со стороны бывшего свекра Нины, который толкал ее при мне? Где мое заявление, которое я лично подала как свидетель насильственных действий? Все эти бумаги прожевало и выплюнуло мужское государство.
Страшно наблюдать, как большая суровая сила, готовая сожрать несогласных с ней, – а заодно и просто тех, кто ей не нравится, – получает бесплатную охрану в виде силовиков. Защиту в виде судей она уже получила. Хотя и это был лишь вопрос времени – ведь полиция защищает не граждан, а государство от граждан. А в Дагестане государство мужское, поэтому надо защищать его не только от Нины, но и от других недовольных женщин.
Женщин этих немало. Ираида Смирнова прилетела в республику спасать своих дочек 15 и 12 лет, девочек, которые спали с отцом в одной кровати. Несмотря на показания 15-летней Евы, где она говорит о домогательствах, заявление против агрессора удалось подать с большим трудом. Его аргумент в защиту – Ираида была плохая жена. В чем именно она плоха – для мужского государства неважно. Видимо, это давало отцу право бить и домогаться к дочерям.
Ираида, как и Нина, сопротивляется этой системе, она пошла в суд и смогла выиграть. А сколько таких женщин, кто устал. Кто не смог. Кого прожевали и выплюнули. Десятки их прошли через нашу кризисную инициативу "Марем".
Самое страшное, что может случиться с мужским государством, – это бунт женщин
Есть те, кто не прошел. Передо мной лицо женщины, которая приехала с нами к дому родителей Магомеда Церетилова в Буйнакск. Невозможно забыть, как она плакала, как говорила: "Какая же сильная Нина, не то что я. Я не смогла. Я не отстояла детей. Я не видела их много месяцев и не знаю, когда теперь увижу. А ведь я хорошая, хорошая мать!"
Не забуду, как женщина с соседней улицы в том же Буйнакске разревелась, когда мы зашли – совершенно случайно – выпить к ней чаю, и она поняла, что вот тут, совсем рядом, сидят взаперти дети Нины. Она не смогла рассказать свою историю, но тяжесть невысказанного ощутили все.
Самое страшное, что может случиться с мужским государством, – это бунт женщин. Если все те, у кого забрали детей, кого избивали, кого насиловали родственники, кого заставляли терпеть страшное и молчать – если все они хотя бы раз заявят о том, что с ними происходит, это будет конец. И Нина Церетилова – это тот самый символ, тот самый знак всем, кто терпел. Пора начать говорить. Терять уже нечего.
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
***
- 30 июля Нина Церетилова при участии психолога, сотрудников органа опеки и приставов не смогла забрать троих детей у бывшего мужа, ограниченного в родительских правах. По словам Церетиловой, приставы не содействовали в возвращении детей, а, наоборот, мешали.
- В апреле этого года Верховный суд Дагестана определил место жительства детей Церетиловой с матерью. Церетиловой удалось забрать только старшего сына. Затем подросток пропал, а вскоре на видео рассказал, что хочет жить с отцом.