Краснодарский краевой суд 21 июля оправдал бывших сотрудников патрульно-постовой службы Владимира Татаркова и Вячеслава Зябкина по делу о превышении полномочий с применением насилия. Они обвинялись в жестком задержании 23-летнего Евгения Манченко, которого якобы приняли за вора. В прошлом году силовики были приговорены к условным срокам, но апелляция отменила приговор, а при новом рассмотрении и вовсе признала силовиков невиновными.
В марте 2019 года Манченко приехал домой в садовом товариществе "Ветеран" в районе Ростовского шоссе Краснодара. Парень забыл ключи, поэтому решил перелезть через забор. Патрулировавшие улицу правоохранители посчитали, что это преступник. Потерпевший рассказывает, что во время задержания его ударили дубинкой, повалили на землю и избили ногами. Насилие прекратили только после того, как на крики выбежала мать Евгения. По версии же полицейских, задержанного не били, а перелом ноги тот получил от падения с калитки. Оба силовика вину не признали. Интересы пострадавшего в суде представляли юристы "Команды против пыток".
Сайт Кавказ.Реалии поговорил со Снежаной Манченко, матерью избитого об оправдательном приговоре, обстоятельствах дела и том, почему она просила суд не отправлять обвиняемых в колонию.
– Оправдание экс-полицейских удивило вас?
– Видя, как затягивается рассмотрение дела, а заседания переносятся, подсознательно начала подозревать, что приговор будет не в нашу сторону. Складывалось ощущение, что суд ищет любую формальную причину, чтобы оправдать обвиняемых. Конечно, такой вердикт неприятен и обиден, в голове не укладывается.
Снежана Манченко
Когда все произошло в 2019 году, я не ожидала, что дело настолько затянется. Эта история эмоционально травмирует всех членов семьи, мы очень благодарны ребятам из "Команды против пыток" за то, что они помогают бороться. Для нас это первый опыт взаимодействия с правоохранительной и судебной системами, всегда думала, что преступников наказывают намного быстрее.
Слышала мнение юристов, что суды перегружены делами. Если это так, властям вопрос нужно решать. Но я считаю, что рассмотрение порой растягивается искусственно. Конкретный пример: на одно из последних заседаний вызвали к девяти утра, а когда мы пришли, его перенесли на четыре часа дня. Заседание началось, дали буквально по паре слов сказать подсудимым, снова перенесли. Каждый участник процесса теряет целый день, отпрашивается с работы, откладывает домашние дела, а его просто гоняют впустую.
Они ехали ловить преступников, в каждом прохожем видели правонарушителя
Такое ощущение, что специально изматывают обычных людей, чтобы они не обращались за помощью к правосудию. Когда только подали заявление, вокруг шли разговоры: вы же понимаете, как непросто судиться с представителями власти? Раз так говорят, значит, не только я столкнулась с волокитой, это целая система. Остается людям переболеть, попереживать и никуда не обращаться, потому что правды не добиться. Поэтому облеченные властью превышают полномочия направо и налево, зная, что наказаны не будут.
– Расскажите о своем сыне. Сообщалось, что у него особенности развития.
– Женя с детства имеет инвалидность, диагноз – умственная отсталость легкой степени. За это, кстати, зацепились сотрудники ППС. В суде не раз звучало: "Вы кому верите? Сотрудникам правоохранительных органов или этому с психическим расстройством?"
Чтобы вы понимали, Женя абсолютно дружелюбный, улыбчивый и открытый парень. Это условный двоечник с последней парты, он смотрит на мир глазами 12-летнего подростка. Сын всегда идет на контакт с людьми, он полностью социализирован, может самостоятельно передвигаться по городу. Увлекается компьютерными играми, помогает дедушке работать в доставке, моет после смены машину. Особенность в развитии сказывается только в том, что он может путать лево и право, не знать, какой сейчас месяц.
Приглашенный в суд в качестве эксперта психиатр показал, что люди с таким диагнозом не способны фантазировать, выкручиваться, выгораживать себя. Они говорят так, как было на самом деле. Но наши доводы судьями игнорируются, уклон делается на его инвалидность.
– Давайте еще раз вернемся в 10 марта 2019 года. Как все произошло?
– Вечером сын возвращался на такси. Я отслеживала его перемещение через программу "Родительский контроль", увидела, что он рядом с домом, поэтому не беспокоилась. Так произошло, что забыл ключи и решил перелезть через калитку – при росте в метр девяносто для него это не составило труда. Мимо проезжала машина ППС, она была без опознавательных знаков и мигалок.
Таких нельзя допускать к работе с людьми, он нас с вами ни за что не считает
Сотрудники выскочили и попытались его задержать, приняв за грабителя. Полицейские нанесли удары. Согласно материалам дела, били дубинкой, но мне кажется, били первым, что под руку подвернулось, – монтировкой из автомобиля. Потому что сломали самую крепкую в теле берцовую кость. Сын звал на помощь, но я была в дальней комнате и не слышала.
По записи с камеры уличного видеонаблюдения зафиксировали, что все произошедшее с момента остановки машины и до выхода моего мужа во двор заняло три минуты. За это время невозможно представиться, выяснить у предполагаемого нарушителя обстоятельства, спросить, куда он лезет. Но суд это тоже не интересует.
Полицейские несколько раз меняли показания. Зябкин сперва говорил, что стягивал Женю с забора и придержал его, когда тот начал падать. Потом заявил, что потерпевший сам упал с забора, когда сотрудники вышли из машины, а в третьей версии патрульный автомобиль остановился на крик уже упавшего человека. Скорую помощь вызвали мы, хотя полицейские заявляли, что это сделали они.
– Как проходило последующее лечение вашего сына?
– Одна операция по выравниваю кости, вторая – вставили металлический штифт. Очень сложная реабилитация. Эксперты говорят: чтобы сломалась берцовую кость, в тебя на скорости 40 километров в час должен бампером врезаться автомобиль. А по версии защиты, она сломалась от падения с калитки. Теоретически такое возможно, если падаешь плашмя и на выступающий твердый предмет. Очевидно, что при падении с невысокого забора траектория другая, а перед двором у нас плитка, нет ничего выпирающего.
– Почему полицейские так поступили?
– Они ехали ловить преступников, в каждом прохожем видели правонарушителя. Поэтому даже не возникло мысли, что это может быть совершенно бытовая ситуация.
Знаете, в показаниях они говорят: когда парень лежал на земле, приняли его за наркозависимого. То есть даже не задумались, что человеку могло стать плохо. Думаю, они не на своем месте.
– На прошлом процессе вы ходатайствовали за наказание, не связанное с лишением свободы. Почему?
– Потому что у обвиняемых тоже есть дети. И они должны расти в полной семье рядом с папами. А работать можно не только в органах власти.
В их восприятии это нормально – избить, скрутить, сломать ногу невиновному парню
В целом Татарков произвел впечатление адекватного человека. На первом слушании он извинился, показалось, что увидела в его глазах искреннее раскаяние. Зябкин же все время грубит, хамит, ведет себя вызывающе. Как будто не рядовой сотрудник ППС, а целый генерал. Таких нельзя допускать к работе с людьми, он нас с вами ни за что не считает.
Поэтому буду добиваться наказания. Для острастки других. Вдруг во время очередного патрулирования кто-то из коллег остановится и увидит в случайном прохожем не потенциального преступника, а просто человека.
– Были моменты, когда опускались руки?
– Конечно, усталость от всего этого невероятная. Такая борьба очень выматывает, но пойду до конца. Потому что сегодня мой Женя пострадал, завтра могут избить вашего ребенка. На нем же не написано, кто его отец – полицейский, губернатор или судья.
В качестве группы поддержки на заседания ходят действующие сотрудники ППС, в том числе командир батальона. Они делают вид, что ничего не произошло, что законы у нас, наоборот, такие строгие, что лишнее движение в сторону потенциальных преступников боятся сделать. То есть в их восприятии это нормально – избить, скрутить, сломать ногу невиновному парню. Насколько понимаю, на суд тоже идет давление руководства полиции, оно добивалось обеления сотрудников.
- Кубань стала первым регионом страны, по которому правозащитная организация "Комитет против пыток" опубликовала доклад "Арифметика пыток: Краснодарский край". Проанализировав поступившие за четыре года 100 заявлений жертв, эксперты рассказали, к какому насилию чаще прибегают в отделах полиции, что силовики требуют от задержанных и как долго приходится добиваться возбуждения уголовных дел.
- 19-летний житель Анапы Семен Сухинин заявил о жестоком избиении в городском отделе МВД. По его словам, силовики требовали от него сознаться в краже с банковской карты, которую тот не совершал. Сухинина обвинили в "неповиновении" полицейским и назначили административный арест, сообщили в правозащитной организации "Команда против пыток".
- Прикубанский райсуд Краснодара признал публикацию издания "Медиазона", выпущенную в январе 2021 года и посвященную пыткам в отделе полиции в станице Выселки, не соответствующей действительности и обязал удалить материал и опубликовать опровержение. Основанием стал тот факт, что против участвовавших в пытках полицейских не были возбуждены уголовные дела.
- Житель Сочи Евгений Бондарь, рассказавший о пытках в полиции, получил отказы в возбуждении уголовного дела из МВД и Следственного комитета. В ответах говорится, что в действиях силовиков не нашли нарушений.
- Юристы "Комитета против пыток" обнаружили факты фальсификации в административном деле о мелком хулиганстве в отношении 45-летнего жителя хутора Северин в Краснодарском крае Георгия Кавелидзе. Он умер в больнице после того, как сутки провел в отделе полиции.