Ставропольский краевой суд отказал в удовлетворении апелляционной жалобы на отказ в возбуждении уголовного дела по заявлению Максима Лапунова, который утверждает, что в марте 2017 года его пытали в грозненской полиции. Лапунов - первый гей, открыто заявивший о своем преследовании в Чечне.
Юристы "Комитета против пыток", которые взялись защищать Лапунова, говорят о десятках очень странных несостыковок, которые позволяют предположить, что следователи занимались этим делом поверхностно, но не были учтены судом.
Так, следователь по особо важным делам Главного следственного управления по Северному Кавказу Виталий Поливанов ездил в Грозный на осмотр места преступления, и после этого в деле появились фотографии, максимально похожие на снимки из другого уголовного дела, отмечают в "Комитете".
Речь идет о деле 27 жителей Чечни, предположительно казненных без суда в январе 2017 года. "Конечно, мы не можем утверждать, что это те самые фото, по этому вопросу следствие должно провести экспертизу. Но там один в один - в старом материале, по "делу 27-ми", отдел полиции и идет прохожий с лысинкой - и в материалах по Лапунову тот же прохожий с лысинкой", - поясняет юрист "Комитета против пыток" Владимир Смирнов.
Как он уточнил, с фотографиями из "дела 27-ми" в "Комитете против пыток" знакомы, потому что им их показывали коллеги, занимавшиеся делом о казнях.
Кроме того, когда Лапунова опрашивали в ГСУ, он очень подробно описал схему подвалов управления уголовного розыска МВД по Чеченской Республике, где он, по его словам, незаконно удерживался и подвергался избиениям, вплоть до мелочей - где какая труба проходила, батарея стояла. Когда следователь поехал в это здание, он в подвал даже не спустился, больше того - он проводил осмотр без понятых, отмечает Смирнов.
"И там еще масса менее ярких, но не менее значимых просто недоделок", - продолжает собеседник. Например, когда Лапунова освободили, он сразу же уехал из Чечни к знакомым в Сочи. На тот момент все телесные повреждения на нем были свежие, и в Сочи порядком избитого Максима видели три человека.
"Он сообщил об этом следователю, но следователь не нашел этих людей", - рассказывает Смирнов.
То есть Поливанов направил запрос в Сочи, участковому оперуполномоченному, тот якобы сходил по месту проживания свидетелей, но их не обнаружил.
"Мы все прекрасно понимаем: если это резонансное дело, этого было явно недостаточно. Эти люди там живут, они на связи, при желании их легко можно было найти. Когда у нас в Нижнем Новгороде захотели найти свидетеля, то следователи ездили сами, вчетвером, в Краснодарский край. А тут, несмотря на то, что дело очень значимое, привлечены ОБСЕ, ЕСПЧ, следователь к важнейшим свидетелям отправляет участкового", - отмечает Смирнов.
Лапунов с самого начала говорил, что у него телефон был при себе и включен. По его словам, уже после задержания его заставили совершить звонок и назначить встречу знакомому, и потом Максим вместе с силовиками поехал на эту встречу, и опять вернулся в здание угро, их уже со знакомым туда привезли.
"Перемещения Максима пишутся на Google.Карты, но у него не было доступа к его аккаунту в Google. Недавно он восстановил доступ - и написал в суд заявление с просьбой приобщить эти снимки с Google.Карт, где видно, что он сначала стоял около ТЦ "Гранд Парк", потом его везут на проспект Исаева в здание полиции, потом они выезжают за знакомым, потом возвращаются в угро. Максим просил приобщить эту карту к нашей жалобе в суде, но суд не приобщил, так как сам Лапунов не присутствовал на заседании, и, несмотря на то, что там стояла его подпись, у прокурора якобы возникли сомнения, что это какая-то неправильная карта, и судья с ним согласился, не стал приобщать", - говорит Смирнов.
"Да следователь даже не изъял у Максима телефон. Ведь это можно было сделать гораздо раньше - изъять телефон, посмотреть, где Максим находился, по геолокации", - подчеркивает собеседник.
"Более того - там, в телефоне, были фотографии телесных повреждений, которые сделал Максим вскоре после избиения. Следователь их не взял. А от этого могли измениться результаты экспертизы, которая была гораздо позже и установила, что у Максима есть рубцы от телесных повреждений с давностью образования от четырех месяцев до полутора лет. С учетом фотографий экспертиза могла и другое показать. Но следователь не стал их приобщать", - отмечает Смирнов.
То же самое - по контактам. Двое знакомых Лапунова в Чечне, которые также похищались силовиками, а один и вовсе содержался с Максимом в соседней камере в подвале уголовного розыска, теперь отрицают знакомство с ним - и этим показания Лапунова ставятся под сомнение.
"Это можно было проверить элементарно - запросить у сотовых операторов операцию о соединениях, общались ли Лапунов и эти двое молодых людей между собой. И всё, всё было бы как на ладони. Оказалось бы, что они все-таки знакомы и так далее. Но следователь этого делать не стал", - говорит правозащитник.
И таких откровенных ляпов в деле насчитывается более двадцати, добавляет Смирнов: "Там в апелляционной жалобе - более 20 пунктов, и каждый пункт - это и есть некая недоработка следствия. Я все эти пункты в суде подробно озвучил".
Смирнов также подчеркнул, что, когда они обращались с просьбой о расследовании в инстанцию выше, чем Чечня, они хотели исключить чеченских силовиков из этой схемы, чтоб они не могли оказать давление.
"А потом оказалось, что многие свидетели, которые видели, по словам Максима, как его задерживали, опрашивались ставропольским следователем - но в том самом отделе уголовного розыска в Грозном. Высока вероятность, что свидетелей в здание угро доставляли сами сотрудники этого угро, которые могли оказать давление", - считает правозащитник.
Теперь представители Лапунова из "Комитета против пыток", помимо подачи кассационной жалобы на местном уровне, в Ставрополе, намерены обратиться в Европейский суд по правам человека - прохождения двух судебных инстанций в России для этого достаточно.
