Журналист Максим Шевченко объявил, что выходит из Совета по правам человека при президенте. Причиной он назвал отсутствие реакции властей на действия людей в казачьей форме, которые 5 мая в центре Москвы избивали нагайками участников оппозиционной акции. "Кавказ.Реалии" поговорил с журналистом о его решении.
"Кавказ.Реалии": Почему вы решили выйти из СПЧ именно после эпизода с казаками на акции 5 мая? Вы состояли в Совете с 2012 года, именно тогда в России начались массовые акции протеста, некоторые из которых тоже довольно жестко разгоняли, а после судили активистов.
Максим Шевченко: Нет, такого все-таки не было. Только 6 мая (2012 года) был единственный жестокий разгон. Но такого, чтобы какие-то ЧОПовцы под защитой полиции избивали в центре Москвы горожан, да и вообще такой жестокости, не было никогда. Это шаг вперед, который сделала власть, используя черносотенцев, используя штурмовиков.
- И из-за этого вы решили выйти?
- Не только из-за этого, накопилось, но это была такая последняя черта. И отсутствие внятной реакции опять же. Снова Совет сказал: мы послали запросы, ждем ответов. Не так нужно реагировать на подобные вещи. Это омбудсмен должен посылать запросы, а СПЧ должен был отреагировать.
- Чего вы ждали?
- Я ждал что проведут открытое собрание. Пригласят туда [мэра Москвы Сергея] Собянина, [главу Росгвардии Виктора] Золотова, [оппозиционера и организатора митинга 5 мая Алексея] Навального, а что такого? Он что, не гражданин что ли? Пригласят избитых журналистов и руководителя этих так называемых казаков. Именно этого от нас ждет общество. Нет, все ограничится обменом писем и очередным заявлением СПЧ, которое появится в рассылке и на сайте Совета.
Члена СПЧ [руководителя "Комитета против пыток"] Игоря Каляпина обливают зеленкой – нет реакции, телефонные разговоры члена СПЧ, директора ассоциации "Голос" Лилии Шибановой публикуют на НТВ – нет реакции. Получается, членов Совета можно топтать, как угодно унижать, дрессировать. Не хочу я в этом участвовать.
- Хорошо, вот вы писали, что СПЧ – это спектакль, пародирующий правозащиту. Всегда так было? Или когда все начало ухудшаться?
- Несколько лет назад, когда нас постепенно стали лишать полномочий и возможностей. Сначала перекрыли доступ в тюрьмы, потом из ОНК выкинули членов СПЧ, таких как [журналистка Елена] Масюк или [правозащитник Андрей] Бабушкин, людей, которые безусловно нужны пенитенциарной системе, чтобы гуманизировать ее. Это просто унизительная ситуация: правозащитников заменили бывшими работниками УФСИН.
В последнее время, когда мы куда-то приезжали, в колонии пускали только [председателя СПЧ] Михаила Федотова, а мы должна были ездить по каким-то детским домам, которые к нашему появлению, естественно, вылизывали.
- Вы запомнились своей работой на Северном Кавказе: говорили о действия силовиков, выходящих за рамки закона, об убийствах журналистов, религиозных деятелей, поддерживали некоторых подсудимых по делу о нападении на Нальчик и так далее. Удалось что-либо добиться по этим случаям?
- Нет, ничего. Единственное, что удалось, и то, не благодаря мне, а просто так совпало, это арест бывшего вице-премьера Дагестана Шамиля Исаева по обвинению в коррупции. Ему вроде, как писали СМИ, в ходе следствия также предъявили убийство [издателя дагестанской газеты "Черновик"] Хаджимурада Камалова. Собственно, три года назад я передавал через Федотова на имя [на тот момент первого замруководителя администрации президента РФ Вячеслава] Володина доказательства причастности Шамиля Исаева к убийству Камалова. Но тогда это все куда-то кануло, хотя я дважды говорил об этом президенту [Владимиру Путину], в третий раз просто не стал, чтобы президента не ставить в неловкое положение.
Кроме этого, я передал президенту в руки письмо о судьбе [пожизненно осужденного по делу о нападении на Нальчик в 2005 году] Расула Кудаева. [Путин] спросил: он [на месте нападения] случайно оказался? А я ответил: может, неслучайно, но обвинительное заключение на основании, которого дали пожизненный срок, заслуженным юристом Евгением Мысловским было названо абсурдом. Так оно и есть. Например, там сказано, что Кудаев участвовал в убийстве полицейского, но даже имени этого убитого там не названо. И около Хасаньи, где жил Кудаев, никто не был убит. Ведь Расула кинули на пожизненное только за то, что он отказался быть стукачом и все и активно боролся за права заключенных. Когда через полгода я спрашивал, а где, собственно, ответ [на письмо], мне ответили, что не знают.
Поэтому для меня это глубокое разочарование. На мой взгляд, это обман президента, потому что, мне кажется, от него просто скрывают реальную картину, а его поручения не выполняют, причем сознательно.
- То есть членство в СПЧ вам ни разу ни в чем не помогло?
- Оно мне принесло только проблемы. Если бы я хотел карьерной жизни, у меня была масса возможностей: сиди, заглядывай в глаза начальству и все будет хорошо. Членство в СПЧ, мне казалось, вынуждает нас быть публичной совестью, говорить то, что не нравится власти, в том числе. Я к СПЧ относился как к ресурсу, но он оказался ширмой.
Я считаю, что сейчас медиа – это единственная еще оставшаяся у нас общественная сила. Вот взять мой блог на Youtube: я за три месяца набрал 162 тысячи подписчиков, а после этого они стали просто уничтожать меня. Я знаю, что это позиция не ЦРУ, а внутренних сил. Стоит появится новому видео – сразу 7-8 тысяч дизлайков прилетает, чтобы это не поднялось в топ, чтобы не распространилось.
- Что вы будете делать теперь, когда у вас уже не будет возможности рассказывать о нарушениях прав президенту? Продолжите работу по Кавказу?
- Мне уже намекнули, что, если я пойду на Северный Кавказ, меня превентивно арестуют. Значит, я специально туда пойду и посмотрим, как они меня будут арестовывать. Там люди, которые намного лучше меня, брошены в тюрьмы, так что ничего страшного. Я никак специально действовать не буду, я буду просто тем, кем я являюсь.
- Уже после выхода из СПЧ вам намекали?
- Это было до, и просто в частной беседе. Может, меня просто так запугать хотели. Но кого волнует их мнение. Кого мы боимся, кроме Бога, на этой земле?
- А в СПЧ остался кто-нибудь, кто будет поднимать вопросы о проблемах Северного Кавказа: преследованиях по религиозному признаку, внесудебных казнях, похищения и так далее?
- Все люди там так или иначе поднимали их, например, великолепные юристы Мара Полякова, Евгений Мысловский.
Я вообще считаю, что на мое место можно включить, допустим, Руслана Курбанова. Это известный журналист, общественный деятель, дагестанец, мусульманин. В СПЧ нет ни одного мусульманина, это при 20 миллионах мусульман в России. Кроме того, на мое место могли бы быть назначены [ингушский правозащитник] Магомед Муцольгов, [дагестанский журналист и юрист] Расул Кадиев, [общественный деятель] Сулейман Уладиев.
- Но выясняется ведь, что СПЧ – это номинальный орган.
- Возможно, это я не справился. Я же написал у себя: верю, что у других получится. Я просто не хочу с системой работать, я подошел к дракону вплотную и решил, что это невозможно. Но может, это я просто не умею. Может, кто-то сделает лучше.