В ИГИЛ воевали тысячи выходцев из постсоветского пространства. Почему все они решили отправиться в Сирию и взять в руки оружие? Исследовать это решила киевская журналистка Екатерина Сергацкова. Чтобы собрать реальные истории тех, кто имел отношение к "Исламскому государству", Сергацкова посетила несколько стран, ездила она и на тогда только освобожденные от ИГИЛ территории Ирака. В ее книге – истории известных и совсем неизвестных террористов, выходцев из страны бывшего СССР, воевавших за "Исламской государство". Некоторые из них рассказали о происходившем, так как непосредственно участвовали в событиях. Радио Свобода публикует интервью с Сергацковой.
"Когда старшему сыну Лейлы Хамзату исполнилось семнадцать, она отправила его вместе с младшим братом Халидом учиться к отцу в Австрию, чтобы они не прозябали среди радикальной кистинской молодежи в Панкиси. Спустя 10 лет Хамзат, говорит она, вернулся домой с хорошим образованием, вдобавок умел говорить на пяти языках. Но в 2013 году он резко собрался и уехал на войну в Сирию. Там он стал близким другом Тархана Батирашвили (так называемый министр войны в "Исламском государстве", Абу Умар аш-Шишани. – РС) – и его переводчиком. Там же, в Сирии, Хамзат женился на одной из самых завидных невест Чечни – Седе Дудуркаевой. Седа – дочь Асу Дудуркаева. В то время он был главой миграционной службы в правительстве Рамзана Кадырова. Когда она сбежала в Сирию к Хамзату, Кадыров с позором уволил чиновника и приказал разыскать Седу и вернуть ее на родину. Лейла поехала к сыну в Сирию, чтобы понять, что он делает с оружием в чужой стране. А когда добралась, то увидела его совсем другим: он был готов умереть за "Исламское государство" и верил, что это поможет добиться справедливости для мусульман. Хамзат передвигался на бронированном джипе Умара Шишани, в камуфляже, увешанный оружием. Боевики его страшно уважали. Особенно – за то, что он смог назло Кадырову заполучить красавицу Седу".
Эта цитата из книги "Прощай, "Исламское государство": остается только будущее. Истории террористов Восточной Европы". Историю о Седе Дудуркаевой рассказала журналистке родственница первого мужа Дудуркаевой – Хамзата Борчашвили (помощника аш-Шишани – РС), убитого во время боев в Сирии. После его смерти невестка Лейлы стала супругой аш-Шишани, также убитого в Сирии. В Сирии погиб и второй сын Лейлы, брат ее старшего сына Хамзата, а своих внуков она никогда не видела – Седа Дудуркаева была арестована в Турции вместе с двумя детьми и сейчас находится в заключении.
Эта история – одна из самых известных в длинном списке похожих историй людей, оказавшихся в Сирии после возникновения запрещенной в России террористической организации ИГИЛ. На страницах книги – рассказы родственников убитых и тех, кто выжил, несмотря на ожесточенные боевые столкновения, и сбежал из Сирии. В свидетельствах участников событий, как может казаться перед прочтением книги, нет гордости за участие в "Исламском государстве", скорее разочарование в том, что произошло. Например, Хасан, один из героев повествования, воевал за ИГИЛ и оказался в итоге на территории "Исламского государства" в тюрьме за то, что стал сомневаться в политике, которую там проводили и пытался найти возможность уехать домой, что было запрещено. "Мы часто встречались с друзьями и обсуждали проблемы в "Исламском государстве", и нас, видимо, слушали амниатчики (представители внутренней спецслужбы ИГИЛ. – РС), – говорит он. – Однажды они ворвались в дом моего друга и выкрали его. Больше ни я, ни семья его не видели", – рассказывает Хасан в книге.
Помимо откровенных историй участников боевых действий, в книге есть и рассказы матерей, чьи дочери оказались заложниками ситуации: они попали на территории под контролем ИГИЛ без возможности дать своим детям хотя бы школьное образование (там это было запрещено) и потеряв в итоге своих мужей на войне. Многие из этих женщин либо погибли во время боевых действий, либо находятся в заключении. Некоторые до сих пор считаются пропавшими без вести, а их родители не теряют надежды их найти.
"С момента разгрома "Исламского государства" прошло несколько лет, но тысячи людей, участвовавших в войне на стороне самой жестокой террористической организации, продолжают жить рядом с нами. Они неумолимо присутствуют в нашем общем пространстве. И одновременно – крайне далеки от нас. Участие в войне на стороне террористов оставило в их судьбах неизгладимый след – они оказались изгнаны из общества. После всего, что произошло, они никогда не смогут жить как прежде. Все, что у них теперь есть, – это будущее, где они могут представить себя освобожденными от тяжести собственного прошлого. Хотя это будущее вряд ли когда-нибудь настанет", – пишет Сергацкова в предисловии.
Сторонник ИГИЛ. Ракка, 29 июня 2014 года
Герои книги или их родственники – выходцы из Азербайджана, Дагестана, Грузии, Казахстана, Чечни, России, Украины. Почему ИГИЛ объединил всех этих людей и какую роль в этом сыграло прошлое – существование СССР, события в России – автор книги Екатерина Сергацкова рассказала в интервью Радио Свобода.
– Почему вы, живя в Украине, решили обратиться к такой теме – "Исламское государство"? Вы в книге отмечаете, что речь шла о территории (подразумевая войну в Сирии и территории, которые ИГИЛ контролировал там), которая очень далека от Украины и от тех проблем, которые сейчас для Украины кажутся крайне важными.
Фактически треть всего иностранного состава "Исламского государства" – это были выходцы из постсоветского мира
– "Исламское государство", как и терроризм в целом, не имеет территории. Это явление всегда выходит за рамки какой-то конкретной страны и спорами распространяется по всему миру. Так и действовало "Исламское государство". Локализуясь в Сирии и Ираке, террористы действовали на Западе, в США, в странах Европы, много где. Фактически приверженцы ИГИЛ и активно действующие ячейки были в большинстве стран мира.
Почему меня эта тема заинтересовала… Мне не давал покоя вопрос – какую роль играют в этой организации выросшие из Советского Союза, граждане стран постсоветского пространства. Потому что воевать за ИГИЛ в Сирию из этих стран отправились тысячи людей. По приблизительным официальным цифрам, это где-то 15 тысяч человек – боевиков. Плюс семьи, дети, которые рождались на территории "Исламского государства". То есть это очень большие цифры. Фактически треть всего иностранного состава "Исламского государства" – это были выходцы из постсоветского мира. И я поняла, что нет исследования, которое бы мне объяснило, почему так много наших сограждан по бывшему СССР поехали туда и стали участвовать в этом движении. Я, конечно, читала отчеты Human Rights Watch, организации, которая активно об этом говорила, но все это в основном сухие цифры и анонимные свидетельства, за которыми не видно человека. Мне же очень хотелось узнать о случившемся с точки зрения личностей, которые туда поехали, понять, почему они все это делали. Собственно, так началась моя история этой книги.
– Поговорив с участниками событий и очевидцами, сами для себя вы ответили на вопрос, почему столько граждан из стран бывшего СССР отправились воевать за "Исламское государство"?
Екатерина Сергацкова
– Я думаю, да. Мне кажется, в книге ответы на эти вопросы есть. Они, конечно, даны там не в лоб, потому что эта история довольно сложная. Как мне кажется, один из главных мотивов, почему люди почувствовали необходимость присоединиться к радикальной исламской организации, можно объяснить термином, который ввела социолог Саския Сассен, – expulsion, то есть вытеснение. Этим словом она называет радикальную эмиграцию. Это эмиграция вследствие войны или экономических причин. Суть сводится к тому, что государства выталкивают собственных граждан из собственного дома, поскольку условия, существующие в этих странах, не удовлетворяют людей. Если мы говорим о постсоветском пространстве, то Россия фактически создала такие условия многолетней чеченской войной: выросло целое поколение людей, которые не видели для себя иного пути, кроме войны. Они вынуждены были расти и воспитываться в состоянии войны, подростки брали оружие в руки, с 10–12 лет присоединялись к каким-то группировкам в Чечне, в Дагестане. И очень многих это вынудило продолжить путь сопротивления системе, которую выстраивала Россия. Это было сопротивление возникшему тогда авторитаризму. Не только в "Исламском государстве", а вообще в радикальных террористических группировках на территории Сирии и Ирака эти люди нашли для себя своеобразную отдушину. Одни воспринимали это как тренировочную базу: мы здесь сейчас отработаем навыки, а потом вернемся в Россию и будем отвоевывать свою Чечню. Для многих других, и это характерно для выходцев из Центральной Азии, участие в терроризме стало социальной лестницей, возможностью избавиться от статуса человека третьего сорта (в книге рассказываются истории выходцев из Центральной Азии, которые отправились на заработки в Москву и уже оттуда отправились воевать в Сирию. – РС), ярлыка, который навешивается в России на людей из Киргизстана, Таджикистана, Узбекистана. Речь идет о людях, которые привыкли жить в бедности, у которых почти нет возможности развиваться, получать нормальное образование, высокооплачиваемую работу, становиться людьми, выполняющими квалифицированный труд. Для них это малодоступная мечта. Поэтому для них призыв защищать мусульман в Сирии стал триггером – вырваться из этой среды, которая не позволяла им жить нормально. Что из этого получилось – другой вопрос. Почему люди выбрали войну вместо того, чтобы попробовать изменить что-то мирным способом? Мне кажется, что здесь можно говорить об отчаянии, у людей не было другого выбора.
Фактически это была религиозная пропаганда
– Я тоже заметила это, читая вашу книгу. Для меня оказалось неожиданным, что, когда герои вашего повествования принимали решение ехать воевать в "Исламское государство", религия для многих из них имела крайне малое значение. И даже в самом "Исламском государстве", судя по свидетельствам участников событий, которые согласились рассказать вам о происходившем, велась дискуссия о том, что часть боевиков совсем не руководствовалась традициями ислама, многие интерпретировали их по-своему, как им было удобно. Оказалось, что речь не шла о глубоко религиозных людях…
– Религией манипулировали. А для людей, которые плохо образованы в вопросах религии, существуют только поверхностные понятия, и они очень сильно доверяют проповедникам, которые им говорят, что вот ислам нужно трактовать так и так. Для человека, который не сильно погружен в литературу, который не имел раньше привычки изучать религиозные правила, это все срабатывает как пропаганда. Фактически это и была религиозная пропаганда. Лидеры "Исламского государства" брали самые, скажем так, противоречивые моменты из ислама и трактовали их так, как им было выгодно, для того чтобы мотивировать людей, чтобы те приезжали на священную войну, для построения халифата. К исламу как религии, которая, в принципе, очень мирная, это не имело отношения.
– Если говорить о вытеснении, о котором вы упомянули, оно в определенной степени видно и вокруг конфликта в Донбассе. И некоторые герои вашей книги воевали и в Сирии, и в Донбассе. В этом смысле оказалось, что эти два вооруженных конфликта не настолько разные, как кажутся, что суть войны и в этом тоже.
– Я думаю, что есть путешествующие из одной войны в другую. И в моей книге есть герои, чеченцы, которые сначала участвовали в войне в Грузии против России, потом поехали воевать в Сирию за разные группировки, в том числе тренировали и Свободную сирийскую армию, которая не признана террористической, но является оппозиционной Асаду. Часть из них пошла воевать за "Исламское государство", как например, АбуУмар аш-Шишани (Тархан Батирашвили до появления ИГИЛ жил в Панкисском ущелье, где до сих пор живут его родители. – РС). Часть людей пошла как раз в Свободную сирийскую армию. И многие из этих людей потом приезжали в Украину и воевали в Донбассе либо каким-то образом участвовали в войне на востоке Украины, например, в качестве волонтеров или разведчиков. Но я не могу сказать, что есть какая-то единая инфраструктура. Её точно нет. Тут главный вопрос в том, что для некоторых чеченцев война в Сирии – это война против России, и война в Донбассе – тоже война против России. Поэтому они воспринимали эти две войны как часть одного сопротивления.
– Насколько в жизни этих людей до сих пор присутствует желание каким-то образом противостоять происходящему в России? Я имею в виду ситуацию вокруг Чечни. У меня сложилось впечатление, что те, кто хотел убежать, сделали это и живут теперь в Панкисском ущелье, либо они эмигрировали на Запад и эта борьба уже сошла на нет. Они уже не планируют действовать на своей родине?
– Сложно ответить однозначно, потому что я не знаю, что прямо сейчас эти люди думают о России. На тот момент, когда я брала у них интервью, от них звучало следующее: мы тренируемся в Сирии, мы воюем в Донбассе для того, чтобы противостоять России. То есть противостояние с Россией любыми методами – в их случае это участие в войне – основная их мотивация. Насколько для них важно то, что сегодня происходит в России, я имею в виду проблемы с правами человека, те же нападения на геев в Чечне, мне кажется, это не совсем та тема, которая этих людей может интересовать. Сейчас они скорее пытаются защититься от преследований со стороны России на территории тех стран, где они живут. Вот, например, очень показательная история была во Франции не так давно, с Магомедом Гадаевым. Это чеченец, не воевавший ни в Сирии, ни в Украине, он в 2010 году сбежал из России, поскольку его пытали. А пытали его потому, что в начале нулевых он участвовал во второй чеченской войне. Его продержали полгода "на подвале", и он дал показания российским следователям об этих пытках со стороны ОМОНа. А тогда ОМОНом руководил близкий Рамзану Кадырову человек. Он убежал, ему дали убежище в Польше, потому он переехал во Францию и с семьей жил во Франции. Полгода назад его арестовали, поместили в миграционную тюрьму в Париже и сказали, что они собираются по запросу России его экстрадировать. Когда такое происходит, обычно подключаются правозащитники, адвокаты, журналисты. Я вот написала тогда об этой истории, мы всех подняли на уши, потому что было очевидно, что человеку угрожают пытки или даже смерть. Но, к сожалению, Франция решила его выдворить. Его депортировали в Россию, и там сразу, буквально в аэропорту, за ним приехали люди из Чеченского МВД. Сейчас он находится в тюрьме в Чечне. Что с ним происходит – неизвестно. Это то, что переживают сегодня многие из этих людей.
– Подобная депортация, судя по вашей книге, может грозить и выходцам из других стран, о которых упоминается в тексте, Казахстана, Таджикистана, Узбекистана, например. Вы пишете, что эти страны, а также Россия, посылают запросы об экстрадиции в Украину.
– Франция, например, с большой охотой выдает людей России. Спецслужбы Франции со спецслужбами России сотрудничают. Возможно, даже в меньше мере с Узбекистаном или с Таджикистаном. С Россией у них очень хорошие отношения. И это проблема. Такие вещи незаметны, но когда сталкиваешься с подобными историями, понимаешь, что их на данный момент сотни.
– Для Украины то, что воевавшие за "Исламское государство" или за Свободную сирийскую армию сейчас находятся на территории страны, является угрозой? Из вашей книги понятно, что некоторые в Донбассе, например, не воевали, но воевали в ИГИЛ.
Реальные боевики, которые могут потенциально угрожать безопасности, как правило, остаются безнаказанными
– Мне кажется, здесь все очень сильно зависит от конкретной истории. Потому что есть беженцы, которые не воевали, но на которых Россия либо другая какая-то страна, например, Узбекистан или Таджикистан, завела уголовное дело о терроризме. Бывает и такое, что материалы дела подтасовывают, выводы делаются на основе свидетельств каких-то людей, якобы общавшихся с этими людьми. А по факту дела фабрикуются и по этим делам подается запрос в Интерпол, людей арестовывают. Как правило, в новостях мы видим сообщение о том, что боевик "Исламского государства" задержан в Киеве и его собираются экстрадировать на родину по запросу Интерпола. Но проблема в том, что никогда не знаешь, действительно ли эти обвинения правдивые. И я, например, не доверяю таким новостям, потому что большинство случаев, о которых я знаю, – это сфабрикованные дела, и люди не имеют никакого отношения к войне за "Исламское государство".
Но одновременно есть и другая сторона у этой истории, что люди, которые действительно воевали за "Исламское государство", очень редко попадают на радары Службы безопасности. Реальные боевики, которые могут потенциально угрожать безопасности, как правило, остаются безнаказанными, вообще без внимания. Человек может жить себе спокойно в Украине, даже каким-то бизнесом заниматься, и его никто не найдет и не арестует.
Другое дело – представляют ли они реальную угрозу. Есть так называемые спящие ячейки, это группировки, которые тихо себе сидят, планируют в будущем теракты или какие-то спецоперации, чтобы вернуться на территорию Сирии или Ирака, присоединиться там к другим группировкам. Такие группы очень сложно вычислить и поймать, это очень тонкая работа спецслужб, которые должны прямо специализироваться на этой теме, должны понимать, как эти группы работают, где их вообще искать, по каким каналам.
Иными словами, есть очень много разнородных историй, которые просто невозможно скинуть в одну корзину и сказать: так, вот эти все люди опасные. Это не так. Очевидно, есть люди, жизнь которых оказалась сломана, просто уничтожена из-за того, что на них завели фейковое уголовное дело. Таких историй очень много.
– То есть, по сути, "Исламское государство" используется также и как своеобразный меч против неугодных на постсоветском пространстве?
– Против инакомыслия. В России – тысячи уголовных дел такого рода. И в Украине регулярно задерживают людей по этим обвинениям. А реально опасных боевиков на территории Украины… они существуют, они есть, но опять же для них Украина – это место, где они могут тихо отсидеться, зарабатывать деньги, принимать какие-то деньги… то есть вести какие-то дела. Для них здесь safe heaven. Но из тех свидетельств, которые мне удалось собрать, насколько я понимаю, эти люди не планируют совершать какие-то теракты на территории Украины. Это не является их целью.
Граждане Таджикистана, воевавшие в ИГИЛ. Фотография сделана 16 марта 2018 года
– Это очень закрытый мир, в который вы заглянули. Как вам удалось найти всех этих людей? Они все разговаривали с вами, и некоторые из них довольно откровенно.
– Вопрос этот всегда ставит меня в неудобное положение. На самом деле это сложная, долгая, тяжелая работа – поиск источников, поддержание отношений с этими людьми. И если человек доверяет тебе, то он готов открывать для тебя двери и в другие миры, знакомить с другими людьми, которые тоже будут с тобой откровенны. Я занималась этой книгой пять лет, и это практически каждодневная работа с источниками. Тут нужно много времени, терпения, нужна и откровенность. Если ты хочешь заполучить человека, который совершил много преступлений, то должен сам быть с ним честным и говорить, зачем ты это делаешь. И то, что все мои герои, с которым я говорила, дали мне согласие на то, чтобы я записала их истории и опубликовала их, мне кажется, об этом как раз свидетельствует.
– А то, что вы женщина, не являлось в каких-то ситуациях препятствием?
– Препятствием это не являлось ни разу. Некоторые люди мне объясняли, что "мне нельзя напрямую общаться с женщиной, у нас это не принято, но я с вами общаюсь, потому что я вам доверяю, потому что я считаю, что могу допустить это нарушение моих внутренних установок для более высокой цели – для того, чтобы моя история была услышана", – говорит Екатерина Сергацкова о своей книге "Прощай, "Исламское государство": остается только будущее. Истории террористов Восточной Европы".