24 октября в Ростове-на-Дону направили на принудительное лечение фигуранта дела о граффити "Путин – вор" Михаила Селицкого: обвинение запрашивало стационар – суд ограничился амбулаторным лечением. Активистов по политическим делам все чаще принудительно помещают в психоневрологические диспансеры: в августе к такой мере суд в Волгограде приговорил Вячеслава Кошелева, выступившего в поддержку Украины.
Сайт Кавказ.Реалии собрал подробности о последних случаях направления на принудительное лечение по политическим делам на Юге России и обсудил с правозащитниками, можно ли назвать череду таких дел возвращением советской "карательной психиатрии".
Лечение за надпись "Путин – вор"
В деле о граффити "Путин – вор" на фасаде двух жилых домов в Ростове было три фигуранта: Михаил Селицкий, Кирилл Скрипин и несовершеннолетний Алексей И. Юношей обвиняли в вандализме по мотивам политической ненависти по предварительному сговору группой лиц. Санкция этой статьи Уголовного кодекса РФ предусматривает до трех лет тюрьмы.
Во время их задержания в 2021 году ФСБ отчиталась о "пресечении деятельности экстремистской группы", члены которой "уже дают признательные показания о преступлениях, которые были ранее совершены и планировались в будущем, а также об изготовлении самодельных зажигательных устройств и тренировках по их применению".
Стена с закрашенной надписью "Путин – вор" в Ростове
Отправленный на принудительное лечение и приговоренный к 1,5 годам лишения свободы Михаил Селицкий был одним из трех участников снятого силовиками видеоролика, где задержанные признаются, что "участвовали в чате, который модерируется из Польши" и готовили "акции непрямого действия".
Преследование трех молодых людей за граффити "Путин – вор!" рисковало стать повторением дела "Нового величия": в нем также фигурировал провокатор. Денис Фаткуллин представился остальным участникам чата Кириллом, как писала "Медиазона", он сообщил, что работает контрактником, и предлагал купить оружие. На записанном силовиками ролике он тоже давал показания – но по делу проходил свидетелем.
Единственным отказавшимся оговорить себя был 27-летний Кирилл Скрипин. К нему 25 марта 2021 года пришли с обыском вооруженные оперативники ФСБ в полном снаряжении. В тот же день его взяли под стражу, а после поместили в СИЗО до 23 сентября 2021 года. Сейчас мера пресечения в отношении Скрипина не назначена, взято обязательство о явке.
Как сообщила редакции Кавказ.Реалии адвокат Скрипина Ирина Гак, уголовное дело в отношении Скрипина было приостановлено в связи с его болезнью, но вынесенный приговор Михаилу Селицкому означает признание вины и за Скрипиным, поскольку, согласно обвинительному заключению, преступление было совершено по предварительному сговору группой лиц.
Назначение амбулаторного лечения в этой ситуации – фактически замена более сурового наказания
Несмотря на то что обвинение просило суд отправить Селицкого на лечение в стационар, что фактически означало бы его изоляцию от общества, приговор оказался мягче: юноше назначили амбулаторное лечение.
Сопредседатель Центра защиты прав человека общества "Мемориал" Сергей Давидис назвал такой приговор "проявлением определенной гуманности".
"Учитывая, что по политическим делам выносить оправдательные приговоры невозможно – это против правил вертикали, назначение, например, амбулаторного лечения в этой ситуации – фактически замена более сурового наказания", – подчеркивает собеседник.
"Вялотекущей шизофренией сейчас не пользуются"
Отправка фигурантов политических дел на принудительное лечение стала еще более частой практикой после начала войны, хотя пока и не массовой, считает Давидис. 5 августа Волжский городской суд Волгоградской области по ходатайству обвинения отправил активиста Вячеслава Кошелева, выступившего в поддержку Украины и обвиняемого в применении насилия к полицейскому, на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
Как рассказывал адвокат Кошелева Роман Зайцев, в апреле 2022 года на соревнованиях МЧС по скоростному подъему на 26-й этаж гостиницы "Ахтуба" он выкрикнул: "Слава Украине!"
Читайте также "Че ты тут притворяешься, вставай!" На войну отправляют с переломом позвоночника и шизофрениейДальнейшие свидетельства расходятся. По версии следствия, он ударил полицейского ногой. Защита настаивает, что Кошелев никого не бил. Запись с видеорегистратора на груди полицейского отказались приобщить к материалам дела. Доказательства обвинения полностью строились на свидетельствах самих силовиков и сотрудников ЧОП, которые занимались охраной фестиваля.
Кошелева признали виновным в применении насилия к представителю власти, не опасного для жизни или здоровья (ч. 1 ст. 318 УК РФ), и назначили ему принудительные меры медицинского характера – лечение в учреждении, оказывающем психиатрическую помощь общего типа.
Похожие случаи летом происходили по всей России. Омский районный суд 11 августа назначил археологу Евгению Круглову, обвиняемому по делу о "фейках" про российскую армию, комплексную стационарную экспертизу, по итогам которой 16 августа его поместили в психиатрическую больницу.
1 июля московскую экоактивистку Ольгу Кузьмину на неделю принудительно госпитализировали в психиатрическую больницу для проведения экспертизы – однако к тому моменту соответствующее суда еще не вступило в силу. Через пять дней Кузьмину отпустили домой.
В докладе "Возрождение карательной психиатрии в России" ассоциации Human Rights in Mental Health собраны данные о 26 осужденных из разных регионов, которые были приговорены к принудительному лечению при наличии существенных нарушений со стороны следствия, а также при очевидной политической направленности дела – например, как в случае шамана Габышева.
Власть использует все возможные рычаги, чтобы применять репрессии к инакомыслящим
"Если мы ничего не предпримем сейчас, то рискуем вернуться к ситуации 1970-х и 1980-х годов, когда треть или более политических заключенных томились в психиатрических больницах", – делают выводы авторы доклада.
Адвокат и экс-руководитель правозащитного проекта "Команда 29" Иван Павлов объясняет, что отправка на принудительное лечение фигурантов политических дел в современной России все же не носит массовый характер:
"Понятно, что власть использует все возможные рычаги, чтобы применять репрессии к инакомыслящим. Ясно, что любое инакомыслие в России встречает агрессивное сопротивление со стороны властей всех уровней. Мне представляется, что если есть возможность применить какую-либо репрессивную меру по политическому делу, то она будет применена".
"Колония страшнее лечебницы"
Советская репрессивная практика значительно отличалась от современной по целям и задачам, которые стояли перед властью, рассказывает Сергей Давидис.
"Была такая конструкция: если человек выступает против советской власти, то он сумасшедший. Сейчас такого нет, задача политических репрессий – устранить тех, кто нелоялен, и запугать всех остальных. Жертвы для "устранения" часто очень случайны. Отправка человека в колонию зачастую страшнее, чем в психиатрическую лечебницу", – продолжает собеседник.
Была такая конструкция: если человек выступает против советской власти, то он сумасшедший
Доклад Human Rights in Mental Health, отмечает эксперт, включает в целом все случаи незаконного помещения на лечение. Но если говорить об использовании психиатрии как инструмента политических репрессий, то это все еще не массовое явление, хотя таких случаев становится все больше.
Правозащитник "Мемориала" указывает, что для массового вынесения таких приговоров нет инструментария, подобного тому, которым пользовались советские суды в 70-х: "Профессор Снежневский специально для этого придумал диагноз "вялотекущая шизофрения", и государство целенаправленно практиковало это для своих соображений".
Сейчас принудительное лечение используют, но очень избирательно, добавляет Павлов, а проводимые в этом случае судебно-медицинские экспертизы могут отражать позицию обвинения.
"Если к делу привлекают каких-либо экспертов, обладающих специальными познаниями, встречаются и те, кто руководствуется запросом, исходящим от правоохранительных органов. Ясно, что адресат этого запроса отбирается очень внимательно – чтобы эксперт выдал выгодное для следствия заключение", – рассказывает адвокат.
Новые громкие случаи принудительных госпитализаций по политическим делам объясняются в том числе подходами конкретных исполнителей, отмечает Давидис.
"Они действительно могут воспринимать как сумасшедших людей, которые вопреки своим шкурным интересам из идеалистических соображений выходят с плакатом или пишут на стене "Путин – вор!". Вероятность того, что они сочтут такое поведение психическим отклонением, стала больше – просто в силу атмосферы в стране", – заключает собеседник.
- В августе 2021 года суд в Ростове-на-Дону отправил 56-летнюю Евгению Ткач на принудительное лечение, признав ее виновной в оправдании терроризма из-за комментариев о взрыве в архангельском управлении ФСБ.
- В районных судах Ростовской области в первом полугодии 2022 года в первой инстанции было рассмотрено почти семь с половиной тысяч уголовных дел, по которым обвиняли 8338 человек. Абсолютное большинство процессов закончилось вынесением обвинительного приговора. Оправданы за полгода было только 15 человек. Это 0,18 процента от общего числа приговоров.