"Врагам народа пощады не будет". Кубанский адвокат Михаил Беньяш – о лишении статуса

Управление Минюста по Краснодарскому краю вынесло представление в адрес президента адвокатской палаты Светланы Васильевой – ей предложили лишить статуса адвоката признанного "иноагентом" Михаила Беньяша из-за постов в его телеграм-канале. Из-за их содержания адвоката привлекли к ответственности за дискредитацию Вооруженных сил России – в текстах упоминалось слово "война", также полиция усмотрела нарушение в слове "двойных" – из-за букв "войн" в нем.

Михаил Беньяш – кубанский адвокат, сопровождавший дела против участников протестов и жертв политических преследований. В сентябре 2018 года его избили после задержания на митинге против пенсионной реформы, но дело о нападении на полицейского возбудили в отношении самого Беньяша. Окончательное решение по нему так и не было вынесено. Международная правозащитная организация Amnesty International признала адвоката узником совести.

Редакция Кавказ.Реалии обсудила с Михаилом Беньяшем, кто фактически является инициатором лишения его адвокатского статуса и как суды получили возможность отстранять "иноагентов" от дел, связанных с войной.

– Управление Минюста по Краснодарскому краю вынесло представление в адрес президента адвокатской палаты о лишении вас адвокатского статуса. Стало ли это неожиданностью для вас и как вы оцениваете доводы Минюста?

– Неожиданностью это не стало. Доводы бредовые. Когда исполнитель немотивированно делает это, так и получается: первое, что попалось под руку, то и написали.

– Чтобы приостановить статус адвоката Ивану Павлову в прошлом году, понадобилось четыре представления от Минюста. Оснований было несколько, в том числе сотрудничество с "нежелательным" НПО "Общество свободы информации" и якобы неявка на следственные действия по делу Ивана Сафронова. В вашем же случае претензия Минюста строится исключительно на высказываниях. Как за этот год изменилось отношение власти к адвокатам, которые продолжают сопровождать дела оппозиционных активистов?

– Уже который год ситуация меняется в худшую сторону. Это неудивительно: адвокат "иностранный агент" – это враг народа. Никакой пощады врагам народа.

Нашли первое, что было. В случае с Павловым – неявка к следователю, причем эта информация от самого следователя, который писал обращение в Минюст. Для меня – телеграм-канал. Потому что жалоб не было ни от судов, ни от следователей.

Волна идет давно, это начиналось, еще когда [Виталия] Буркина статуса лишали за критику Верховного суда в Башкирии. [От властей] есть задача – лишить статуса: задачи не обсуждаются, задачи выполняются. Повод найдется.

– Как вы думаете, кто инициировал лишение вас статуса? Это инициатива с мест или систематическая работа федерального центра с теми адвокатами, кто все еще остается в стране и освещает резонансные дела?

– Насколько я понимаю, в региональный Минюст поступило обращение от федералов. Я точно знаю, что анонимные доносы шли очень в больших количествах. Два я видел своими глазами. Они абсолютны безумные. Основания там такие: он "иноагент", враг народа, давайте накажем.

До этого шли анонимные доносы, что он, мол, "пишет гадости про нашу армию – давайте накажем". Причем они подписаны именами живых, настоящих людей. Одну я знаю лично, у нас прекрасные отношения, она отрицает отправку этого письма. Ее почтой просто воспользовались, чтобы отправить обращение, – но этого оказалось достаточно, чтобы Минюст отреагировал.

– Как вам кажется, расширение понятия государственной тайны способно лишить адвокатов-"иноагентов" возможности сопровождать резонансные дела, связанные с войной?

– Очень просто можно заблокировать любого адвоката-"иноагента" по таким делам. Приходит в суд противоположная сторона, например представитель военкомата, и говорит: "У нас тут гостайна". Далее он ходатайствует о передаче дела в Краснодарский краевой суд, который уполномочен рассматривать такие дела. Там адвокату говорят: "Мы вас тут не ждем, без вас будем рассматривать". Удобно и просто.

– Как минимум 41% адвокатов столкнулись с нарушением профессиональных прав за последний год, следует из доклада Федеральной палаты адвокатов и Центра конституционных исследований. Как сегодня власти мешают работе независимых защитников?

– Я не особо доверяю цифрам ФПА, я не знаю, как они проводили опросы и интервьюирование. Могу сказать, что с нарушением профессиональных прав в России сталкивается не 41%, а все 100% адвокатов. Просто часть из них даже не догадывается о нарушении своих прав в силу низкого профессионализма, а другая предпочитает просто молчать.

Объективно объем нарушений профессиональных прав колоссальный. Уже не первый год идет атака на адвокатуру как институт гражданского общества – свободный, независимый, способный поднять завесу тайны и иногда даже одержать верх в споре. Это никому не нравится, поэтому адвокатура сильно ущемляется. Наиболее свободолюбивых адвокатов у нас в крае лишают статуса, бывают дикие эксцессы, когда на адвокатов нападают или их сажают в тюрьму. За этот год все стало куда хуже.

– Третий апелляционный суд Сочи отказал вам в доступе к делу по исковому заявлению бывших сотрудников ОМОН, уволенных за отказ воевать в Украине, ссылаясь на то, что "иноагент" не может иметь доступа к гостайне. С какими ограничениями вы уже успели столкнуться после присуждения вам этого статуса?

– Из серьезных это первый случай ограничения на работу в моей практике. Поскольку адвокатов – "иностранных" агентов у нас всего четыре на всю Россию, и двое уже за рубежом, мне кажется, это первый такой случай в целом. Если, конечно, не учитывать травлю адвокатов со стороны Минюста. Кейсы вроде бы не связаны друг с другом, хотя логика есть: ты "иноагент", значит, тебя надо задавить.

Теперь можно говорить о формальной привязке статуса "иноаганета" к негативным правовым последствиям. Причем довольно интересно, в законе сказано, что "иноагенту" может быть ограничен доступ к государственной тайне. Но с документами, которые составляют эту гостайну, я был ознакомлен еще до того, как был признан "иноагентом". Я ее уже знал. Это абсолютно бессмысленное выполнение нормы закона, которая не защищает ничего – только ухудшает позицию истцов.

Я думаю, что Третий апелляционный суд заранее формирует себе оправдание: он "иностранный агент", мы с врагами народа обращаемся очень просто – удалили из процесса и все. Причем показательно, как меня удалили: протокольным определением, которое не обжалуется отдельно, а только вместе с апелляционным определением – вопрос, как мне это оспорить, потому что само апелляционное определение мне не выдадут (Беньяш больше не является стороной дела. – Прим. ред.).

И мне интересна судьба моей кассационной жалобы – примут ее или нет, как суд будет реагировать на это. Если так, как мы полагаем, – то есть отказывая во всем, то пора фиксировать новый уровень бесправия в нашей стране.

– Какая судебная практика сложилась в России относительно пытающихся восстановиться после увольнения из-за отказа воевать в Украине силовиков? Защищает ли их в этом случае лояльное к сотрудникам органов трудовое законодательство или политические цели всегда найдут формальное обоснование?

– Мне не известно ни об одном случае восстановления на работе. И мне не известно ни об одном случае, когда суды пошли навстречу военнослужащим. Коллеги работают, у кого-то локальные успехи есть, но глобально истории это не меняет. Если "иностранный агент" – это враг народа, то отказавшийся ехать на "спецоперацию" (имеется в виду на войну против Украины, использование слова "война" в России может привести к уголовной ответственности. – Прим. ред.) – это предатель, изменник. К таким людям пощады не будет.

– Вы вели дело краснодарского блогера Леонида Кудинова, которого по запросу белорусских правоохранительных органов допросили по уголовному делу об оскорблении авторитарного белорусского руководителя Александра Лукашенко. Как в Беларуси, так и в России сейчас судят за слова – осталось ли в судебных формулировках что-то, что отличает Россию от Беларуси в этом смысле?

– Я не специалист в белорусском праве, но могу сказать, что мы определенно движемся в одном курсе. Беларусь все еще чуть-чуть впереди, хотя мы уже догоняем. У них все-таки еще больше правового нигилизма, абсолютное пренебрежение правом, использование его для того, чтобы выполнить собственную прихоть. Но мы учимся.

– Дела о нарушениях в ходе мобилизации, например кейс Алексея Абрамова, которого призвали несмотря на грыжу позвоночника, – это в современных условиях гарантированный проигрыш? Какие решения суды выносят по таким искам?

– Я, честно говоря, ничего не могу сказать о законных механизмах. У военкоматов позиция очень простая: это же не призыв на срочную службу, а мобилизация, поэтому порядок медосмотра другой.

Пересказываю допрос врачей из военкомата: человек приходит, ему дают градусник. Потом он заходит на комиссию, и у него спрашивают: "Как ты себя чувствуешь? Да вроде нормально? Значит, здоров!" Вот тебе повестка, приходи завтра, поедешь в учебку. То есть реальный осмотр не проводится.

Если человек говорит, что он не здоров, как в случае с Абрамовым, ему отвечают то же самое, добавляя: "Здоровый мужик, чего косишь?" Когда мы показали врачу-терапевту документы обследования Абрамова по его позвоночнику, она сказала, что с такими данными она бы обязательно отправила его на обследование к неврологу. Но этого сделано не было.

Я у нее спросил: "Теперь, зная, что человек болен, что вы будете делать?" Она ответила: "Это не мое дело". И никто ничего делать не будет. Их задача – отправить человека "за ленточку" (на территорию Украины. – Прим. ред.), дальше уже командир пусть решает, что с таким бойцом делать дальше.

Абрамову с его грыжей выписали категорию "А", то есть признали абсолютно здоровым человеком, и отправили туда, где самый ад происходит. Он не может носить тяжести, даже бронежилет. Если он его наденет, может просто лишиться ног из-за защемления.

Кому делают лучше эти военкомы? Командирам и офицерам такие бойцы не нужны, просто военкомат поставил галочку. Никому не интересно, что это жизнь человека. А суды со всех сторон эту практику защищают.

Еще раз: мы хотим вернуть больного, он вам обременителен, вам самим же хуже, он вам ничем не поможет. Но, видимо, поможет. Это антигуманизм какого-то нечеловеческого характера, логика отсутствует.

Любой, кому дороги жизнь и здоровье, должен отвечать властям встречным нигилистическим поведением: не верить им.

• 13 декабря судебная коллегия Третьего апелляционного суда в Сочи отстранила Беньяша от дела росгвардейцев, которые пытаются оспорить увольнение после отказа воевать в Украине: дело якобы содержит сведения государственной тайны, оно было засекречено, а, по мнению суда, человек, "находящийся под иностранным влиянием", не может получить допуск к процессу.
• Беньяш пытается оспорить решение Минюста о признании его иностранным агентом. В конце октября Министерство юстиции внесло адвоката в список "физических лиц, выполняющих функции иностранного агента". В графе "Сведения об иностранных источниках" в записи о Беньяше в реестре Минюста указано, как и у почти всех его фигурантов, "Украина".