Война и безработица: регионы Северного Кавказа в аутсайдерах

Уровень безработицы в России обновил исторический минимум – по данным Росстата, в январе 2023 года без работы оказались всего 3,6% трудоспособного населения. По мнению экспертов, это логичная динамика на фоне войны против Украины, потерь и мобилизации, однако на Северном Кавказе уровень безработицы почти не изменился и остался самым высоким в стране.

Традиционные аутсайдеры

Данные Росстата по безработице за последний квартал 2022 года выглядят для Северного Кавказа неутешительно: в Ингушетии, традиционном лидере по этому показателю в стране, безработными являются 28,4% трудоспособного населения. Последние строчки рейтинга также заняли Кабардино-Балкария (79-е место и 9,8%), Карачаево-Черкесия (80-е место и 10,2%), Чечня (82-е место, 11%), Дагестан (83-е место, 11,6%) и Северная Осетия (84-е место 11,9%).

При этом уровень безработицы в целом по стране обновил исторический минимум – в январе 2023 года он составил лишь 3,6%. Однако на Северном Кавказе безработица осталась на прежнем уровне.

Социологи объясняли ранее, что после начала вторжения в Украину на рынок труда в России повлияет сразу несколько новых факторов: уход иностранных инвесторов, мобилизация, убыль населения. Из-за этого осенью прошлого года на Кавказе, например, вырос интерес работодателей к женским резюме: например, в Чечне женщин стали приглашать на собеседования на 11% чаще, в Кабардино-Балкарии число таких собеседований увеличилось на 16%, в Карачаево-Черкесии – на 14%.

При этом, согласно расследованию издания "Важные истории", больше всего людей были мобилизованы на войну против Украины в Дагестане – 2,6% от "мобилизационного ресурса", в Кабардино-Балкарии заявили об угрозе генофонду из-за призыва, а глава Чечни Рамзан Кадыров утверждал, что мобилизация в республике перевыполнена на 254%. Это не могло не отразиться на рынке труда, уверен руководитель российского отделения Transparency International Илья Шуманов.

"Мобилизация, смерть людей, вынужденная эмиграция – все это непременно сказывается на рынке труда. И не почувствовать это невозможно, тут просто не срабатывает логика. Безработица должна уменьшиться во всех регионах без исключения", – считает эксперт.

По его мнению, если безработица все же не сокращается, то это может быть связано с желанием регионов сохранить выплаты из бюджета.

"Я думаю, что есть заинтересованность в том, чтобы определенные бюджеты, которые выделяются на реализацию социальных программ, не уменьшались. Меньше безработных – меньше денег, и так можно сказать про любую социально незащищенную группу", – полагает Шуманов.

Однако доктор экономических наук Евгений Гонтмахер считает, что эмиграция и мобилизация влияет на рынок труда незначительно.

"Допустим, люди уехали, но никто не знает, сколько из них вернулось. Это может быть существенно для отдельных отраслей, но в целом для общей цифры это не имеет никакого значения. Если мобилизовали 300 тысяч человек, то для России это не очень существенно, учитывая численность работоспособного населения. Хотя на показателях безработицы это должно отражаться хорошо, потому что высвобождаются рабочие места, и безработица снижается", – считает эксперт.

При этом Гонтмахер согласен, что статистика по безработице на Северном Кавказе не отражает действительность, и длится это десятилетиями.

"Как делается статистика? Через опросы. К сожалению, опросы часто искажают реальность. Например, говоря об Ингушетии, надо учитывать, что здесь крупные семьи, которые состоят из двоюродных, троюродных родственников. Значительное количество трудоспособных мужчин из Ингушетии работает в других регионах России, они переводят большую часть денег своим семьям. А безработные в основном – это женщины с детьми, которых содержат мужья", – поясняет собеседник.

По мнению доктора наук, на учете в центрах занятости на Кавказе стоят немного людей, а проблем массовой безработицы на Северном Кавказе в действительности нет.

"Сейчас численность работоспособного населения по всей стране уменьшается. Это происходит не первый год, это чистая демография. Рабочие места есть по стране. Люди из Чечни, Ингушетии и Дагестана часто работают в других субъектах федерации. Мест достаточно: в строительстве, торговле и промышленности. Кто хочет зарабатывать хоть какие-то деньги, находят работу", – подчеркивает Гонтмахер.

Миллионы поддержки

Еще до начала войны против Украины в России прогнозировался рост безработицы из-за пандемии коронавируса. После вторжения в соседнюю страну правительство страны не изменило планы на финансовую поддержку регионов – Минтруд хочет дополнительно простимулировать рынок и направить на частичную занятость, временные работы и профессиональное переобучение порядка 40 миллиардов рублей. В частности, Дагестан получит из этой суммы 400 миллионов.

Сообщается, что большая часть денег пойдет на создание временных рабочих мест для людей, находящихся под риском увольнения, а также оплачиваемые общественные работы для тех, кто зарегистрировался на бирже труда. Кроме того, на бюджетные средства оплатят программы допобразования для тех, кто оказался под угрозой увольнения.

Могут ли эти программы принести реальные результаты – вопрос сложный, считает Илья Шуманов.

"У государственных программ есть показатели эффективности. Вместе с деньгами закладываются индикаторы, например, снижение безработицы. Программы должны косвенно или прямо влиять на эти индикаторы. Но не каждая программа, например, по переобучению, касается напрямую безработицы. Им нужно количество переобученных людей, например, 500 штук. Их переучили, а что с ними дальше – пошли они на работу, уволились, встали ли на биржу труда – неизвестно. Если они поработали два месяца и уволились потом, то никому нет до этого дела", – говорит Шуманов.

Программы по переобучению, которые предлагает государство, дают эффект не сразу, отмечает Евгений Гонтмахер.

"Проблема дефицита квалифицированных кадров давно существует, десятилетия, но ситуация только обостряется. Программы существуют отдельно, а рынок труда – отдельно. Ситуация сейчас быстро развивается из-за мобилизации и эмиграции, и федеральные программы не приспособлены для таких быстрых колебаний. По факту, программы должны быть существенно пересмотрены и переработаны. Ведь у нас нет горизонта планирования, и мы даже не знаем, что будет на рынке труда через год", – утверждает Гонтмахер.

Деньги остаются в тени

На Северном Кавказе есть устоявшиеся теневые практики ведения бизнеса и принято использовать денежные средства, идущие из бюджетных фондов, по-максимуму, напоминает Илья Шуманов.

"На практике это выражается так: люди в обязательном порядке становятся на биржу труда, получают социальные выплату как безработные, а в реальности имеют одну-две неофициальных работы. Так они сокращают выплаты средств, которые идут в госфонды - пенсионный, налоги. Ну и дополнительные выплаты от государства получают, которые полагаются безработным", – поясняет он.

Получается, что одно порождает другое: люди встают на учет по безработице, создают статистику, а исходя из нее региону выделяются средства.

"Например, в Кировской области люди так активно не идут на биржу труда. То же самое с социальными фондами: там возня всякая, сбор документов, эта практика не поощряется и не является устоявшейся. А на Северном Кавказе все наоборот – исследования говорят, что теневой сектор экономики там необычайно высок, зависимость региональных бюджетов от поддержки из Москвы неравномерная и поступает гораздо выше, и теневой сектор порождает связь между госбюджетом и фондами с целью вывода средств через коррупционные цепочки", – говорит Шуманов.

Доктор экономических наук Евгений Гонтмахер также подтверждает наличие развитой теневой экономики в северокавказских республиках.

"Формально же мало кто зарабатывает, подоходный налог не поступает в региональный бюджет. Так что республики Северного Кавказа получают достаточно большие дотации, и это вполне может быть выгодно региональным властям. Всегда можно развести руки и сказать: вот, у нас такое бедное население, а нам нужно образование, здравоохранение, чтоб все было, как положено", – считает специалист.

• В середине февраля в Чечне состоялось очередное заседание парламента с участием главы республики Рамзана Кадырова. С докладами выступили несколько чиновников, в том числе вице-премьер Адам Алханов – он заявил, что республика вышла на восьмое место по показателю качества жизни среди российских регионов. Алханов сослался на свежее исследование государственного "Агентства стратегических инициатив" (АСИ), но не уточнил, что оно строится на основе опросов населения. При этом эксперты и данные федеральной статистики говорят о ложности таких заявлений.
• 13 марта президент Владимир Путин принял в Кремле Рамзана Кадырова – это уже их третья встреча за год. По словам Кадырова, регион лидирует в реализации нацпроектов "Безопасные и качественные автодороги", "Образование", "Жилье и городская среда", рейтинге "Экология". Кроме того, в 2022 году в Чечне якобы вырос уровень инвестиций. О том, что, согласно официальной российской статистике, в прошлом году Чечня стала лидером в рейтингах по уровню безработицы, числу погибших в ДТП, росту банкротств, самым низким зарплатам учителей и пенсий, самым небольшим банковским вкладам и худшему материальному состоянию населения, Рамзан Кадыров президенту не сообщил.