Главный редактор "Скат media" и бывший координатор штаба Навального в Краснодаре Лев Гяммер заочно арестован по делу "об организации деятельности экстремистского сообщества". Гяммер рассказал сайту Кавказ.Реалии, осложняют ли "заочные" репрессии жизнь релокантам, объяснил, как в 19 лет, не зная Кубани, оказался координатором местного штаба и как он относится к команде Навального после гибели оппозиционного политика.
Льву Гяммеру 23 года, в активизме он с 16 лет. В кузбасском Новокузнецке, откуда родом, участвовал в протестных митингах, выходил на одиночные пикеты и "флаговые прогулки", устраивал политические перфомансы. В 2017 году стал помощником координатора штаба Навального в Новокузнецке. Кроме того, в Кузбассе он начал участвовать в движении "Весна", был секретарем кузбасского отделения Либертарианской партии России (ЛПР) и основал движение "Протестный Кузбасс". В тот период Гяммер, выходивший на акции в широкополой шляпе, стал одним из самых молодых и узнаваемых оппозиционеров региона. С марта по июль 2020 года он возглавлял штаб Навального в Краснодаре, а до 2022 года был членом координационного совета антивоенного движения "Весна".
В России на Гяммера заведено сразу несколько уголовных дел: за "военные фейки", "реабилитацию нацизма", "организацию деятельности экстремистского сообщества".Он объявлен в розыск и включен в реестр экстремистов Росфинмониторинга. В конце 2021 года он эмигрировал в Грузию, а в апреле 2024 года – в Польшу.
– Если забыть о том, что многие российские активисты, которые не успели или не захотели уехать, сейчас в местах лишения свободы, российские власти, объявившие о заочном помещении вас в СИЗО, выглядят почти комично. Тем, кто вне России, на такие репрессии плевать или это осложняет вашу жизнь?
– По факту после заочного ареста в моей жизни ничего не поменялось, они только усилили мой кейс на беженство, который и без того был сильным. Никакого шока у меня нет. Возвращаться в Россию в ближайшее время не собираюсь. Заочно поместили в СИЗО, потом заочно посадят. Буду хотя бы знать свой срок.
Моя жизнь осложнилась после того, как в 2023 году меня признали экстремистом. На сам статус плевать, но заморозили все мои российские счета, и у меня теперь нет права продать недвижимость в России.
Читайте также "Навальный показал, что можно бороться": воспоминания активистов юга и Северного Кавказа– Вы успели поучаствовать в работе самых разных организаций и движений. Как сегодня себя идентифицируете?
– На данный момент я главный редактор интернет-СМИ "Скат media". Не столько журналист, сколько медиаменеджер. С лета 2022 года не занимаю никаких руководящих должностей в политических организациях. Совмещать администрирование сайта с занятием постов в партиях и организациях можно, конечно, но нежелательно. Из ЛПР и из "Весны" я не вышел, но мое участие там сейчас номинальное.
– Когда и зачем появилось "Скат media"?
– Это СМИ я и мои единомышленники создали в России в 2021 году. В тот момент у нас было очень четкое ощущение, что нам не нравятся СМИ, которые принято называть либеральными. Особенно повлиял скандал вокруг "Медузы" после публикации там статьи про дело "Сети". Тогда не только у нас было много вопросов к "Медузе", к их подходу. Мы решили, что журналистику надо делать как-то по-другому. Изначально наше СМИ должно было называться "Персей media" – по имени героя античной мифологии, победившего Медузу Горгону. Но власти признали "Медузу" "иноагентом", тогда это было очень серьезно, начали ее гасить. И первый вариант названия показался нам неуместным, некорректным. Решили назваться, как маленькая рыбка, – "Скатом". Короткое запоминающееся название.
Никакого шока у меня нет. Возвращаться в Россию в ближайшее время не собираюсь
Мы пытаемся найти бюджет, чтобы журналисты работали у нас на постоянной основе. Но пока наше СМИ – это по большей части волонтерская история. На сайте у нас суммарное количество уникальных посетителей – около 30 тыс. в месяц. Сейчас в команде "Ската" человек десять. Какое-то количество сотрудников "в запасе", на связи. Они подключаются, когда происходят события критической важности.
Совместно с "Настоящим Временем" мы выпустили проект "Архипелаг ФСИН": инфографика, отражающая численность политзэков в России, а также географию колоний, где они сидят.
– Спрошу про самый удивительный факт вашей политической биографии. Как все-таки получилось, что молодой активист, да еще и "варяг", возглавил штаб Навального в Краснодаре? В марте 2020 года вам было 19 полных лет. Вы приезжаете в Краснодарский край, с которым до этого никак не были связаны, где никого не знаете.
– Понимаю. Вопрос логичный. Я родом из Кузбасса, из Кемеровской области. В кузбасском Новокузнецке был помощником координатора штаба Навального, пока этот штаб не закрылся в период сокращения штабов после президентской кампании 2017–18 годов. Я переехал в Москву, искал возможность себя реализовать, и мне предложили возглавить краснодарский штаб.
Это реально тяжело – работать, когда знаешь, что тебя в любой момент могут похитить, увезти куда-нибудь к черту на кулички и там "серьезно поговорить"
У Кузбасса и Краснодарского края много общего. Из всех регионов, которые не национальные республики, эти два – самые жесткие: правовой беспредел, безумные фальсификации на выборах.
Второй момент: штаб Навального в Краснодаре за полгода до моего там появления уже не функционировал. Снимался офис, платилась коммуналка, но штаба не было, он развалился. Кто-то из сотрудников и волонтеров просто выгорел. Это реально тяжело – работать, когда знаешь, что тебя в любой момент могут похитить, увезти куда-нибудь к черту на кулички и там "серьезно поговорить". На Навального, когда он посещал Краснодарский край, напали "государственные" казаки. Кроме того, в Краснодаре в тот момент сложилась уникальная ситуация: мэр и губернатор – единороссы, но из враждующих кланов. И часть сотрудников штаба пошла работать на мэра, чтобы гасить губернатора, а часть – работать на губернатора, чтобы гасить мэра. В зависимости от того, кто кому больше не нравится.
У федерального штаба Навального сложились непростые отношения с Краснодарским краем. В Краснодар никто ехать не хотел. Приехав туда, я, по сути, перезапустил штаб. Привлек к работе новых людей, которые здесь жили, хорошо знали регион, но в политике прежде не участвовали.
– Вы поддерживаете связь с активистами, которые работали в краснодарском штабе, когда вы были координатором? Многих сотрудников и волонтеров штабов в разных городах России накануне полномасштабного вторжения начали сажать. Из ваших кубанских соратников кого-то лишили свободы?
– Да, связь поддерживаю. И уже в эмиграции познакомился с некоторыми эмигрантами, жившими на Кубани. Они подходят: "Мы смотрели твои ролики, ставили лайки".
Тех людей, с которыми взаимодействовал в краснодарском штабе, к счастью, не посадили. Они успели уехать. "Скату" повезло меньше. Женя Затеев сейчас сидит в СИЗО в России. Ангелину Рощупко, сотрудничавшую со "Скатом", привлекли к уголовной ответственности по делу "Весны", хотя к "Весне" она никакого отношения не имела. Она была под запретом определенных действий и, слава богу, сумела сбежать из России. Сейчас она в безопасности.
– Когда вы записывали в 2020 году ролик "Путин – это война", понимали, что случится полномасштабное вторжение России в Украину?
– Такого вторжения все же не ожидал. Ролик записывался "на коленке". Тогда была вся эта история с обнулением президентских сроков Путина, выступлением Терешковой. Я очень сильно разозлился. В тот момент только начал работать в Краснодаре, и просто экспромтом записал этот ролик на смартфон. Когда говорил, что "Путин – это война", имел в виду вторую чеченскую кампанию, вторжение России в Грузию, агрессию против Украины, которая началась в 2014 году.
Фрагмент этого видео я перезалил себе в тикток 23 февраля 2022 года, когда уже было понятно, что полномасштабное вторжение неизбежно. Оно началось через несколько часов. Потом в комментариях писали: "Он что-то знал".
– После гибели Навального какое-то время казалось, что эта трагедия сплотит оппозицию, но, кажется, получилось с точностью до наоборот. Считаете ли вы себя сегодня сторонником Навального? Как относитесь к нынешней деятельности его ближайших соратников?
– Сторонником Навального я все еще являюсь. Это был великий человек, сделавший много полезного и хорошего. Я рад, что был знаком с ним, что удалось поучаствовать в его борьбе. К сожалению, Алексей Анатольевич погиб. Его убили. Деятельность Навального на этом остановлена. С интересом наблюдаю за Юлией Навальной, но к ФБК или к команде Навального – разница небольшая – сейчас отношусь нейтрально, оценивающе. Какие-то действия этой команды поддерживаю, но ряд их решений вызвал у меня вопросы. Очевидно, сейчас это уже не та команда. Наверное, кто-то на эти слова обидится, но так я ощущаю – и, уверен, не только я.
Человек, который следит за политикой, знает, что российскую оппозицию хлебом не корми – дай погрызться. Это классика
Человек, который следит за политикой, знает, что российскую оппозицию хлебом не корми – дай погрызться. Это классика. Какого-то принципиально нового раскола в российской оппозиции после гибели Алексея Навального я не вижу. Просто Навальный был фигурой, сдерживающей эту грызню. Еще надо учитывать, что несколько лет назад оппозиционеры могли работать с политическим ландшафтом, а сейчас им остается работать только в медиапространстве, быть лидерами мнений.
– В первые месяцы полномасштабного вторжения россияне, вынужденно эмигрировавшие, были очень активны. Тогда многим казалось, что путинский режим вот-вот рухнет. Но война длится, репрессии в России не заканчиваются. К этому, как мне кажется, многие релоканты оказались не готовы. Как "играть в долгую" – непонятно. Что в планах лично у вас – пусть не в отделенной, но хотя бы в среднесрочной перспективе?
– Строить планы в наше время – это самонадеянно. Сейчас не знаешь, что будет через месяц. В среднесрочной перспективе – обезопасить себя еще больше, легализоваться в Польше, получить беженство. И держать руку на пульсе, продолжать заниматься тем, что я делаю.
Действительно, часть эмигрантского сообщества перестала верить, что в России что-то изменится: "Гори оно синим пламенем". И заявляет, что никогда не вернется. Я эту позицию не поддерживаю. Россия – моя родина. Власть в ней захватила фашистская диктатура, но это не отменяет моей любви к России. Я вернусь, как только пойму, что смогу это сделать без риска для своей жизни и свободы.
***
Уже после интервью состоялся обмен заключенными между Россией с одной стороны, и Западом и США – с другой. Сайт Кавказ.Реалии попросил Льва Гяммера прокомментировать это событие.
– Мне кажется, Путин согласился на обмен, потому что ему действительно были нужны люди, которых он в результате получил. Киллер Красиков, насколько понимаю, – это товарищ Путина, они лично знакомы. Для Путина это еще и имиджевая история: "Нашего разведчика посадили, а мы его вытащили".
Для меня приятной неожиданностью стал обмен Саши Скочиленко, поскольку все остальные – видные политики, участники команды Навального, а она просто художница. Кроме того, очень переживал за Владимира Кара-Мурзу, перенесшего два отравления. У него серьезные проблемы со здоровьем, которые усугублялись в тюрьме. Он просто мог погибнуть. И конечно, рад видеть на свободе всех моих бывших коллег по штабам Навального и Илью Яшина, который не хотел покидать Россию, о чем еще раз эмоционально сказал на пресс-конференции.
Очень бы хотел видеть на воле всех политзаключенных. Моя позиция: всех их надо освободить, а в тюрьме должен сидеть Владимир Путин.
- Власти РФ признали движение "Весна" экстремистским в декабре 2022 года. Сделать это потребовала прокуратура после митингов против мобилизации, которые устраивала в том числе "Весна". У активистов движения проводили обыски, они подвергались травле и арестам. В июне в петербургский суд поступили материалы дел против шестерых активистов "Весны", которые находятся под стражей уже больше года.
- На юге России против ряда блогеров с относительно небольшой аудиторией возбудили дела по обвинению в "дискредитации" армии, "разжигании ненависти" и другим репрессивным статьям. Поводом для этого вовсе не обязательно становились антивоенные высказывания: главная причина преследования – полная зачистка информационного поля, отмечают опрошенные редакцией Кавказ.Реалии эксперты.