Уличный художник из Волгограда Филипп Козлов, известный под псевдонимом Philippenzo, в середине октября эмигрировал в Литву. Он принял такое решение после трех штрафов на 125 тысяч рублей за "дискредитацию" армии, обыска и месяца административного ареста за неповиновение полиции. Преследование началось после граффити "Изроссилование", которое Philippenzo создал в Москве ко Дню России.
В интервью редакции Кавказ.Реалии художник рассказал об обстоятельствах появления этой работы, о жизни под арестом, эмиграции и условиях, при которых он готов вернуться в Россию.
– Решение об эмиграции стало спонтанным или вы обстоятельно к ней подготовились?
– К отъезду подтолкнули обыск и то, что стало очевидным: на меня завели уголовное дело (о вандализме по мотивам политической ненависти. – Прим.). Нельзя сказать, что решение об эмиграции принято мной, тут не было выбора. Эмиграция стала последней возможностью остаться на свободе – это как заскочить в последний вагон уходящего поезда.
На самом деле, арестовать меня могли и до допроса, сразу избрав меру пресечения. Особенно, если учитывать масштаб дела и то, какой резонанс вызвала работа "Изроссилование". Множество людей даже искренне удивлялись, как мне удалось при таких обстоятельствах покинуть страну. (После обыска и известия о том, что художник попал под уголовное преследование, Philippenzo задержала полиция – позже его отпустили под обязательство о явке. – Прим.)
– Некоторым активистам силовики прямо намекают – вам лучше уехать. Вам такое не говорили?
– Ни напрямую, ни намеками предложение не звучало. Единственное, один из "эшников" (сотрудник управления по противодействию экстремизму. – Прим.) во время беседы поинтересовался, не думаю ли я поехать в Калининград (самый западный регион России, граничащий с Польшей и Литвой. – Прим.). Вопрос был неожиданным, так как с Кенигсбергом (название Калининграда до 1945 года. – Прим.) меня никогда ничего не связывало, я там ни разу не был. Возможно, это и было намеком, но каким-то сильно замудренным.
При этом знаю коллег, которым силовики действительно настоятельно советовали покинуть страну. Иначе, дословно, "им …" (будет плохо. – Неценз.). Мне так не говорили.
– Как вы уехали из России?
– Не могу раскрывать все детали, чтобы не компрометировать схемы и каналы, используемые правозащитными организациями для эвакуации подвергающихся опасности активистов. Скажу, что добирался до Литвы через третьи страны. Мне очень помогли правозащитники, сопровождавшие на всем маршруте, провели по нему буквально за руку.
– С февраля 2022 года вы создали несколько антивоенных граффити – самая громкая работа из них "Цинк наш". Именно за нее вас три раза оштрафовали. Как вам кажется, почему силовики отреагировали только сейчас?
– Конечно, сыграла роль работа "Изроссилование". На нее отреагировали молниеносно. Около полудня опубликовал ее в соцсетях, после чего началась волна перепостов в независимых СМИ. А уже вечером, по возвращении домой, в двери обнаружил визитку участкового с емкой подписью "Перезвоните". Стало понятно, что мной заинтересовались, а место жительства известно силовикам – думаю, отследили по камерам.
"Изроссилование" оказалось самой громкой и растиражированной моей работой. Она попала точно в нерв. Разумеется, СМИ писали и о предыдущих граффити, но здесь удалось найти абсолютно емкую словесную и визуальную форму, выразить все, что происходит в стране. Одним написанным словом смог показать всю боль от происходящего, которая есть в сердцах миллионов людей.
Идея этой работы родилась еще в прошлом году, я даже публиковал эскиз с этим словом в соцсети. Но одно дело – запостить наспех сделанную картинку, а другое – нарисовать десятиметровое граффити практически в самом центре Москвы, да еще и 12 июня, в День России. Здесь совпало все.
– Хорошо, а как возникла идея этой работы?
– Если говорить высокопарно, художник – это "безвольная ноздря", через которую мироздание посылает свои сигналы. Твоя задача расслышать их и передать дальше, декодировав в понятную и легко воспринимаемую зрителем форму. Галерист Марат Гельман (экс-директор пермского музея современного искусства PERMM. – Прим.) сказал, что это не просто художественный жест, а поступок, который вдохновляет на сопротивление других людей. Наверное, в этом и есть одна из задач искусства.
– Вы упомянули спецприемник, в котором по двум административным арестам провели месяц. Насколько знаю, это ваш первый арест. Ваши представления о камере и реальность совпали?
– Был на волоске чтобы не "заехать" туда еще год назад: во время прогулки по Тверской в центре Москвы нас с подругой задержала полиция якобы за участие в антивоенной акции. У меня уже был штраф по "митинговой" статье за мероприятие в поддержку оппозиционного политика Алексея Навального, поэтому были все шансы получить арест. Все обошлось, судья меня оправдала. Тогда арест вызвал бы шок, я к нему не был готов.
После того как подружился с Ритой Флорес (Маргарита Коновалова, участница группы Рussy Riot. – Прим.), имеющей богатый опыт пребывания в таких местах, она подробно и очень точно рассказала про условия и правила под арестом, чем морально меня подготовила. Оказавшись в неволе, я чувствовал себя уже достаточно спокойно и уверенно.
Одно ничтожество превратило Кремль в бочонок с токсичными отходами
В изоляторе со мной сидели самые разные люди, но в целом они были дружелюбны. Даже сотрудники, если прилично себя ведешь, отвечали тем же. Все оказалось не таким страшным, как в сериалах на НТВ. В принципе и пятнадцать суток, и месяц пробегают достаточно незаметно.
Конечно, сложно свыкнуться с бытом камеры. Все ее устройство направлено на расчеловечивание и унижение. Чего стоит только заменяющая унитаз дыра в полу, в которую арестанты должны ходить в туалет на глазах у остальных. Или тонкие матрасы на жестких металлических шконках, созданных специально для того, чтобы под утро ломило все кости. Но, оказавшись запертыми на этих нескольких метрах, люди действительно стараются улучшить быт, держаться вместе. Например, еду, воду, сигареты из передачек делят на всех, чтобы никто не оказался обделенным.
– Чего вам не хватало там больше всего?
– Конечно, свободы. Во всех ее проявлениях. Рефлексивно тянулся в карман за смартфоном, чтобы полистать соцсети или списаться с другом, а потом понимал, что гаджета нет. Телефон давали на 15 минут в день, поэтому я записывал в тетрадку, кому позвонить в первую очередь, чтобы не забыть.
Лайт-пыткой для меня стало решетчатое небо. Казалось бы, что тут такого, но для такого свободолюбивого человека, как я, это уже испытание. Потому что даже в прогулочном дворике, где высокие стены и ты точно никуда не сбежишь, сверху решетка.
– Вернетесь в Россию?
– Конечно. Обязательно. Но потом.
– Что для этого нужно? Какое событие должно произойти: окончание войны против Украины, смерть Путина, что-то другое?
– Все происходящее сегодня упирается в существование одного маленького человечка. Не будь его, моментально произойдут тектонические сдвиги на политической карте всей планеты. Собственно, это даже не вопрос о роли личности в истории, потому что цельной харизматичной личности-то и нет. Одна ничтожная особь собрала вокруг себя большое количество еще больших ничтожеств, превратив Кремль в бочонок с токсичными радиоактивными отходами, отравляющими все вокруг себя.
– В Европе продолжите заниматься уличным искусством?
Работа Philippenzo (Филипп Козлов), сделанная под арестом
– Я художник. В этом мое предназначение, ничего другого я делать не люблю и не умею. И меня вдохновляет окружающий контекст. Даже отбывая арест в спецприемнике, я настолько пропитался окружающей атмосферой, что родились две прекрасные работы. Если уж там было что отрефлексировать и выразить в творчестве, в Европе точно найдется.
На самом деле давно собирался перебраться сюда, чтобы вписаться в международный арт-мир и выйти на всемирный рынок. Как и многие художники, я живу не по границам контурных карт – не собирался оставаться в рамках одной культуры и одного гражданства.
Российское государство лишило меня абсолютно всего, разрушив уголовным преследованием сложившийся уклад жизни. Мог бы и дальше долго собираться с отъездом, никак не решаясь на него – силовики сами форсировали мою эмиграцию и дальнейший карьерный рост.
– Российская пропаганда часто заявляет, что уехавшие из-за антивоенной позиции артисты и деятели культуры никому не нужны за границей, что они станут дворниками и посудомойками. Что бы ответили на это?
– Чушь собачья. На днях я был на концерте Noize MC и увидел, насколько он востребован здесь, в Европе. За последние годы, особенно после начала войны, страну покинули если не миллионы, то точно сотни тысяч россиян. Они слушают эти песни, любят этих артистов, это их связь с родиной – нормальной и непораженной z-пропагандой. Как можно заявлять, что по всему миру живут миллионы русскоязычных людей, которых Кремль периодически порывается "спасать", и одновременно утверждать, что творчество русскоязычных артистов никому за границей не нужно? Даже если работать только на эту русскоязычную публику, то можно продолжать заниматься творчеством. А ведь перед нами весь мир.
- В марте 2022 года – в первые недели после начала полномасштабной войны против Украины – десятки тысяч россиян покинули страну. Кто-то испугался перспективы "железного занавеса", другие не посчитали для себя нравственно приемлемым оставаться в стране-агрессоре, третьи поняли, что при ужесточении законодательства заниматься активизмом эффективнее вне России. Редакция Кавказ.Реалии поговорила с эмигрировавшими прошлой весной активистами из южных регионов об их опыте жизни за рубежом, видении сегодняшнего российского общества и том, продолжают ли они на новом месте политическую деятельность.
- Ранее в интервью сайту Кавказ.Реалии художник рассказал, почему оставался в России, как память о Великой Отечественной войне извратилась до лозунга "можем повторить" и что происходит с уличным искусством.