В конце апреля ФСБ России заявило о предотвращении двух терактов на Северном Кавказе – задержаны предполагаемые "исламисты", которые якобы планировали взрывы в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесии. В релизах спецслужбы нет доказательств принадлежности задержанных к террористам, а отсутствие общественного контроля за деятельностью силовиков вызывают вопросы к объективности предъявленных обвинений. Уже многие годы правозащитники заявляют о массовой фальсификации подобных уголовных дел.
25 апреля ФСБ заявила, что в Ставрополе "пресечена деятельность сторонника запрещенной в России международной террористической организации "Исламское государство", планировавшего по указанию зарубежных эмиссаров совершение теракта на одном из объектов транспортной инфраструктуры региона".
Через четыре дня спецслужба в таких же формулировках отчиталась о задержании жителя соседней Карачаево-Черкесии, "планировавшего по указанию зарубежного эмиссара международной террористической организации совершение террористического акта на одном из объектов органов власти и правопорядка".
Как утверждается, в обоих случаях в домах задержанных изъяли компоненты, которые могли использоваться для изготовления самодельных взрывных устройств. Возбуждены дела о приготовлении к теракту – по этой статье обвиняемым грозит от 12 до 20 лет лишения свободы.
Почва для злоупотреблений
СМИ не знают даже фамилий предполагаемых сторонников ИГ, не говоря уже о реальности преступных планов. Более того, сложившаяся на Северном Кавказе уголовная практика показывает, что фигурантами аналогичных дел нередко становятся невиновные.
"Я на такие сообщения в принципе не обращаю внимания. Например, выходит новость, что в Чеченской Республике уничтожен террорист… Террорист был уничтожен или нет, мы не знаем. И узнать не можем. Все такие дела покрыты завесой тайны", – говорит помощник руководителя "Комитета против пыток" Олег Хабибрахманов.
Подозрения на фейковость обвинения практически по каждому подобному делу могут быть обоснованными
По мнению собеседника Кавказ.Реалии, сегодня, в условиях боевых действий в Украине и напряженной ситуации внутри страны, у силовиков полностью развязаны руки: если рядовые полицейские задерживают людей за пустой лист или желто-синий маникюр, тем более вольно ведет себя ФСБ, призванная ловить террористов.
"Если поступает информация о высоком уровне террористической опасности, территориальные подразделения правоохранительных органов должны каким-то образом доказывать Москве свою результативность. У нас сохраняется порочная палочная система. Другого механизма оценки эффективности правоохранительной деятельности в России не придумано. С одной стороны, это плюс, потому что побуждает сотрудников делать хоть что-то. С другой, явный минус – они обязаны демонстрировать результат, даже если нет никаких поводов", – указывает правозащитник.
Хабибрахманов подчеркивает, что полная вседозволенность и подобный подход создают почву для злоупотреблений и фальсификаций. Но говорить, что сфальсифицированы конкретно эти два обвинения, о которых ФСБ отчиталась в конце апреля, нельзя – информации в четырех абзацах релиза спецслужбы крайне недостаточно.
Собеседник вспоминает, как участвовал в качестве защитника при рассмотрении в Грозном одного из похожих дел, материалы которого проходили под грифом "секретно". Несмотря на официальный статус в процессе, ознакомиться с ними и сделать выводы было крайне проблематично.
"Суд может дать вам прочитать материалы дела. Более того, разрешено делать выписки, но только в специальный блокнот, который нельзя выносить из здания. Потому что в материалах есть сведения, составляющие государственную тайну. И никто хранить их, например, дома не разрешит даже оперативным сотрудникам. Подобные многочисленные ограничения допуска к информации по делам террористической направленности также являются почвой для злоупотреблений", – подытожил сотрудник "Комитета против пыток".
Кого и как делают "боевиками"
Одним из самых показательных сфальсифицированных террористических дел является история братьев-пастухов Гасангусейна и Наби Гасангусеновых, расстрелянных силовиками в августе 2016 года в Шамильском районе Дагестана.
Майор Ибрагим Алиев, на тот момент исполняющий обязанности начальника отдела МВД отчитался, что в ходе оперативно-разыскных мероприятий неизвестные обстреляли правоохранителей и были убиты ответным огнем. Семье братьев заявили, что погибшие были террористами. Более того, полицейские повесили на Гасангусеновых убийство судьи Убайдулы Магомедова, поджог школы в селе Телетль и взрыв телебашни в селе Хебда.
Родители убитых братьев не стали мириться с оговором и шестой год борются за правду. Они доказали непричастность Наби и Гасангусейна к бандподполью, теперь добиваются наказания их убийц. Об этом деле докладывали лично президенту Владимиру Путину, но до сих пор никто из силовиков к ответственности не привлечен.
Бывший глава Дагестана, избранный в нынешний созыв Госдумы от Тверской области Владимир Васильев ("Единая Россия") вообще назвал произошедшее лишь ошибкой, предлагая понять так и не названных убийц пастухов.
"Да, произошла трагическая случайность, погибли дети. Но кто эти мальчишки-собровцы? Кто они? Тоже дети же, оказавшиеся в очень сложной ситуации. Уверен, они искренне не понимали, что это пастухи. А может – не пастухи? Ночь, горы, нервы на пределе. И началось", – заявлял депутат.
Это далеко не единственный случай фальсификации уголовного дела на Северном Кавказе. Например, недавно Верховный суд Дагестана отменил приговор Хасавюртовского городского суда в отношении Ханмагомы Исубова, признанного виновным в участии в незаконном вооруженном формировании в Сирии и хранении оружия.
По версии следствия, дагестанец готовился уехать в Сирию для вступления в ряды боевиков, приобрел компоненты взрывного устройства и боеприпасы. Осужденный вину не признал, пояснил, что на предварительном следствии оговорил себя и других из-за пыток, а обнаруженные в его доме граната Ф-1 и тридцать патронов были подброшены полицейскими. Сейчас дело направлено на новое рассмотрение.
В 2020 году суд приговорил жителя Северной Осетии Георгия Гуева к шести годам колонии, признав виновным в финансировании терроризма. Его обвиняют в денежных переводах исламскому фонду "Мухаджирун" Абу Умара Саситлинского. Сам Гуев утверждал, что перевел небольшие суммы в другой благотворительный фонд "Живое сердце", который занимается программами борьбы с нехваткой питьевой воды в Африке. Правозащитники признали осужденного политическим заключенным.
Силовики пользуются правовой безграмотностью многих простых людей, запугивают и запутывают их после задержания
Еще один пример: жителю села Бутуш в Дагестане грозит до 15 лет лишения свободы за то, что он передал несколько буханок хлеба своим односельчанам. Как оказалось впоследствии, они могли быть участниками незаконного вооруженного формирования. На момент встречи на стоянке пастухов обвиняемые не были объявлены в розыск, и достоверных сведений о том, что земляки являются боевиками, у Бутуша не было. Это не помешало ФСБ возбудить дело и ходатайствовать об аресте дагестанца.
Европейский суд по правам человека назначил компенсацию в 52 тысячи евро дагестанцу Абуталибу Шахруеву, осужденному на 11 лет лишения свободы по обвинению в участии в незаконном вооруженном формировании. По словам Шахруева, в июле 2017 года сотрудники Центра по противодействию экстремизму управления МВД по Дагестану пытками добивались от него признательных показаний.
"Силовики вводили рукоятку от швабры в задний проход, прикрепляли к пальцам рук и ног, а также к мочкам уха провода, через которые пропускался ток, надевали на голову пакет. Когда он терял сознание, то правоохранители приводили его в чувство пластиковой бутылкой, заполненной песком. Мужчина был вынужден признать вину, и его осудили на 11 лет "строгача", – описывает распространенные на Северном Кавказе методы ведения следствия глава правозащитной группы "Агора" Павел Чиков.
В апреле 2021 года ФСБ сообщило о предотвращении нападения на кисловодский отдел МВД и задержании радикальных исламистов. По официальной информации, в доме 25-летнего Даниила Камнева изъяли компоненты для изготовления самодельного взрывного устройства, взрывчатые вещества, поражающие элементы, экстремистскую литературу, а в его мессенджерах якобы обнаружили инструкции по изготовлению взрывчатых веществ и взрывных устройств.
Под давлением правоохранителей задержанный даже сознался в том, что от него требовали. Затем обвиняемый рассказал, что признаться в подготовке теракта его заставили, а после стали требовать показаний на незнакомых людей, с которыми он якобы состоял в ячейке запрещённой в России организации "Ат-Такфир Валь-Хиджра".
"Зачистили" от правозащитников
Работающий в Ставропольском крае адвокат, попросивший не указывать имени, в беседе с Кавказ.Реалии указывает, что силовики часто фальсифицируют "террористические" уголовные дела с помощью провокаций. Например, подсылая к потенциальным жертвам внештатных сотрудников или создавая чаты на религиозные темы в мессенджерах, где пытаются вывести собеседников на противоправные высказывания. Впоследствии эта переписка ложится в основу обвинений.
"Также силовики пользуются правовой безграмотностью многих простых людей, запугивают и запутывают их после задержания. Еще один распространенный прием – подбрасывание патронов и гранат. В отличие от оружия они не имеют номеров и могут использоваться многократно", – отмечает собеседник.
Член правления ликвидированного правозащитного центра "Мемориал", руководитель программы "Горячие точки" Олег Орлов в беседе с Кавказ.Реалии соглашается с тем, что дать правовую оценку задержаниям предполагаемых пособников ИГ в Карачаево-Черкесии и Ставрополе невозможно, потому что "про эти дела мы реально ничего не знаем – как и о многих других делах, где ФСБ отчитывается о ликвидации некой "спящей ячейки" или предотвращении теракта".
Правозащитник напомнил, что до ликвидации "Мемориал" занимался поддержкой обвиняемых по целому ряду явно сфальсифицированных дел о финансировании терроризма и подготовке терактов.
"При этом были и дела, где обвинение подтверждалось фактами. В таких случаях мы прекращали свое участие", – подчеркнул Орлов.
По его мнению, сложившаяся в современной России политическая система способствует спецслужбам в фальсификации таких обвинений. В стране фактически ликвидирована или сведена к почти невозможной работа правозащитных организаций.
"На Северном Кавказе оставшихся [правозащитников] можно пересчитать по пальцам одной руки. Бесконтрольность и безнаказанность силовиков, до этого хоть немного сдерживаемая независимыми СМИ и правозащитниками, сегодня открывает широчайшие возможности для фальсификаций. Подозрения на фейковость обвинения практически по каждому подобному делу могут быть обоснованными", – отмечает собеседник.
- 16 марта Комитет министров исключил Россию из Совета Европы. Это значит, что при новых нарушениях своих основополагающих прав россияне не смогут обращаться в Европейский суд по правам человека. И хотя ЕСПЧ не мог сам отменить приговоры российских судов, признание нарушений при рассмотрении тех или иных дел порой становилось основанием для их пересмотра. Для многих жителей Северного Кавказа суд в Страсбурге оставался последней инстанцией, где они могли рассчитывать на справедливость.
- Европейский суд по правам человека за последние годы рассмотрел десятки дел из регионов Юга России и Северного Кавказа. ЕСПЧ обязал Россию выплатить 367 тысяч евро родственникам жертв внесудебных казней в Чечне и присудил 39 заложникам теракта в Беслане компенсации общей суммой в 360 тысяч евро. Россия лидировала по количеству жалоб в ЕСПЧ. На нее приходилось 25,2% от общего числа заявлений. На втором месте Турция (15,5%), на третьем – Украина (14,8%).