Несмотря на заявления российских государственных СМИ о массовой поддержке вторжения в Украину среди населения, одной из главных тенденций в 2022 году стали протесты против войны. Они приобрели разные формы – от комментариев в соцсетях до пикетов, народных сходов, антивоенных листовок и ценников в магазине. Несогласие с внешней политикой выражают жители всех российских регионов: первый протестный митинг за долгие годы руководства Рамзана Кадырова прошел даже в Чечне.
На Юге и Северном Кавказе в ушедшем году завели более десяти уголовных дел о "фейках" про армию. Среди подозреваемых оказались как журналисты и правозащитники, так и обычные люди, до этого не заинтересованные политикой. По ряду дел уже были вынесены приговоры: например, экс-чиновник мэрии Элисты Алтан Очиров получил три года колонии, врач из Сочи Евгений Золотов за публикацию в фейсбуке поста о количестве убитых в Украине российских военных был приговорен к штрафу в три миллиона рублей, пенсионерка из Адыгеи Елена Сумина заключила досудебное соглашение со следствием и была оштрафована на 209 тысяч рублей – это ее годовая пенсия.
После объявления "частичной мобилизации" самые массовые антивоенные протесты на Кавказе прошли в Дагестане и Кабардино-Балкарии, где сотни людей вышли на улицы с требованием остановить призыв. В тройку лидеров в стране по числу возбужденных за дискредитацию армии административных дел вошел Краснодарский край. Это объясняется как достаточно высокой активностью в самом Краснодаре, так и численностью населения – по этому показателю регион третий в России после Москвы и Санкт-Петербурга.
Другие протестные тренды и особенности преследования активистов в 2022 году Кавказ.Реалии обсудил с аналитиком и юристом правозащитного проекта "ОВД-Инфо" Дарьей Короленко.
Daria Korolenko
– Чем преследование активистов в 2022 году отличается от репрессий прошлых лет?
– Еще в 2020 году мы заметили переход репрессий от сдерживания гражданского общества к его уничтожению. К началу войны общество было очень ослаблено.
В этом году репрессии, кажется, не только набрали космическую скорость, но и стали более системными. Власти все реже прикрываются "демократией" и "правами человека" и чаще говорят о необходимости ограничений. Сейчас почти нет "безопасного" варианта публичного активизма, так как практика преследований очень сильно расширилась.
– По всей стране, в том числе в регионах Юга и Северного Кавказа, возбуждены сотни административных дел о дискредитации вооруженных сил. Данная статья оказалась самой массовой из всех "политических" в 2022 году? О чем свидетельствует столь широкое ее применение?
– Да, более пяти тысяч дел о дискредитации армии по всей стране позволяют говорить о массовости. Как и стремительный рост числа случаев привлечения к административной ответственности в начале войны – к маю было уже почти три тысячи дел.
Часто человек признает вину в суде, просто чтобы от него отстали
Из практики применения мы знаем, что эту статью вменяют буквально за все: антивоенные посты в соцсетях и мессенджерах, символику, разговоры в публичных местах, пикеты, листовки и надписи на стенах, пустые листы и даже "нет в***е". (жительница Тюмени Алиса Климентова в суде доказала, что имела в виду лозунг "Нет вобле" – дело закрыли, но вышестоящий суд оштрафовал ее на 30 тысяч рублей. – Прим.)
Можно сделать вывод как о том, что в России достаточно много людей публично выражали свою антивоенную позицию – явно не на всех составили протоколы и возбудили дела, так и о том, что аппарат репрессий разогнался до невиданных масштабов.
– Антивоенный протест распространился и в регионах, например, в Дагестане и Кабардино-Балкарии. Чем это можно объяснить? Вообще есть ли закономерность, какие регионы более протестно настроены, а какие менее? От чего это зависит?
– Есть "традиционные" протестные регионы – Новосибирск, Екатеринбург. Там это кажется обусловленным сильным местным сообществом, развитыми горизонтальными связями и традициями регионов. Что касается осенних протестов в Дагестане, Якутии и республике Коми, вероятно, они обусловлены избирательностью мобилизации – национальные республики пострадали больше всего, что закономерно вызвало недовольства и реакцию.
К тому же с 24 февраля мы зафиксировали антивоенные задержания в 226 городах России – протестует далеко не только столица.
Читайте также Война и вымирание. Правозащитники из Кабардино-Балкарии заявили об угрозе генофонду– В большинстве случаев привлекаемые к административной ответственности по статье о дискредитации – если судить по опубликованным постановлениям суда – признают вину и заявляют о раскаянии. Почему? Это наиболее удобная позиция при конфликте с правовой системой в России?
– Во-первых, стоит помнить про размеры штрафов – минимальный составляет 30 тысяч рублей, что сопоставимо со средней зарплатой во многих регионах (например, в республиках Северного Кавказа официальный размер зарплаты составляет от 31 до 34 тысяч рублей. – Прим.). Признав вину, люди надеются уменьшить наказание – есть случаи, когда суд назначает штраф ниже низшего предела, в размере 15 тысяч рублей, в том числе при признании вины. Учитывая низкие доходы, в провинции отдать целую зарплату или ее половину – для многих это жизненно важный вопрос .
Во-вторых, мы знаем, что у многих людей при задержании отбирали телефоны и ноутбуки, не давали связаться с адвокатами или правозащитниками. Да и не все знают про такую опцию. Часто полицейские требуют от юридически неподготовленных задержанных расписаться в ходатайстве о проведении суда без их участия, что также лишает возможности защиты.
При таком давлении обычный человек, например, искренне написавший во "ВКонтакте", что он против войны, признает: да, такое писал, раскаиваюсь. Просто, чтобы от него отстали.
– В 2022 году ответственность за дискредитацию армии и распространение фейков о ней также прописали в Уголовном кодексе. Какие особенности правоприменения этих статей вы могли бы выделить?
– Статья о "публичных действиях, направленных на дискредитацию использования Вооруженных Сил РФ" по первой ее части применяется за повторную дискредитацию – после того, как человек несколько раз написал в интернете что-то или вышел на два пикета. По части второй (она предусматривает причинение значительного ущерба) кейсов не так много и пока не удалось узнать, какой же все-таки "ущерб" в таких делах был нанесен.
О многих фигурантах уголовных дел мы не знаем ничего или знаем только имя
Что касается статьи о "фейках" – по ней, например, привлекали за посты о Буче и обстреле мариупольского роддома и за сообщения о гибели российских военных – похожие посты мы видим и в административных делах по "дискредитации". Смешение правоприменения и его произвольность создали дополнительную угрозу: оштрафуют ли тебя за антивоенные ценники в супермаркете на 30 тысяч или заведут уголовное дело, как на Сашу Скочиленко и Владимира Завьялова?
– Можно ли составить среднестатистический портрет человека, привлекаемого к ответственности за критику войны в Украине? Пол, уровень образования, возраст, сфера деятельности, участие в предыдущих протестных кампаниях?
– Мы, конечно, пока не проводили подробную социологию, только частичную. Например, мы знаем, что доля женщин, задержанных на акциях, выросла с 44% в феврале-марте до 71% уже 23 сентября, а вот в "антивоенном деле" большинство фигурантов – мужчины. В целом, кажется, что хоть и часть обычной "протестной" публики уехала с началом войны, количество задержаний за 2022 год (20 487) близко к 2021 году (23 500), и происходят они в гораздо более жестоких условиях. Значит, протест привлекает и новых людей. О многих фигурантах уголовных дел мы не знаем ничего или знаем только имя – это люди, которые незнакомы с правозащитой и не понимают, как и куда обращаться за помощью.
– Через "ОВД-Инфо" ежедневно проходят десятки дел о преследовании активистов за антивоенную позицию. Есть история или дело, поразившие и запомнившиеся вам больше всего?
– Лично меня очень задели истории Сергея Веселова из Шуи и кочегара Владимира Румянцева из Вологды. Сергей преследуется уже по трем уголовным статьям, а Владимиру прокурор запросил шесть лет лишения свободы за попытку создать радио с правдивыми новостями. Им обоим больше 50 лет, и эти люди очень спокойно и мужественно переживают уголовное преследование.
– Можно ли предположить и спрогнозировать, как будет действовать репрессивный аппарат в 2023 году? Какие тренды сохранятся и усилятся? От чего это будет зависеть?
– Судя даже по последним принятым Госдумой законам (привлечение к ответственности за экстремизм даже в случае распространения материалов не из реестра, упрощение привлечения иноагентов к административной и уголовной ответственности), можно с уверенностью сказать, что репрессии не остановятся и продолжат набирать обороты. Как это будет выглядеть, зависит от множества факторов, в том числе от событий, связанных с военными действиями, экономики, и так далее. У властей есть все возможности для репрессий, в этом году они достаточно увеличили их.
– Сохраняются ли в современной России возможности для мирного протеста?
– По нашему опыту, даже в этом году на массовых митингах задерживали только от 5 до 15% участников, а за одиночный пикет в наказание назначали лишь штраф. Мы видим антивоенные надписи, листовки, символику, стихи и музыку по всей России. Возможности еще сохраняются, хоть протест и трансформируется в разные формы и способы его выражения.
- С начала войны против Украины тысячи россиян покинули страну. Многие опасаются, что границы вскоре будут закрыты. Другие боятся репрессий и уголовных дел за публичные выступления против войны. Третьих страшит вызванная санкциями экономическая ситуация. Из-за закрытых границ Евросоюза покидающие Россию выбирают южные направления: Армению, Грузию и Узбекистан.
- Принудительный призыв на войну и силовое подавление протестов против мобилизации, похищения, пытки, преследования ЛГБТ-людей, правозащитников и журналистов, "убийства чести", практика коллективной ответственности и калечащие операции на женских половых органах – на эти нарушения на Северном Кавказе указал Комитет по правам человека Организации Объединенных Наций в своем докладе о ситуации в России.
- После объявления президентом Владимиром Путиным мобилизации в республиках Северного Кавказа начались массовые протесты. Первыми на улицу вышли жительницы Грозного, а 25 сентября народные сходы прошли в Нальчике и Махачкале, где полиция жестко задержала собравшихся. По оценкам правозащитников, в ближайшее время антивоенный протест на Кавказе может радикализироваться и разрушить один из главных путинских мифов – о безоговорочной поддержке политики Кремля в северокавказских республиках.