16 июня шестеро заключенных сбежали из камер и взяли в заложники сотрудников СИЗО №1 в центре Ростова-на-Дону. Нападавшие заявили, что действуют от имени террористической группировки "Исламское государство". Вооруженные ножами и заточками, они потребовали машину, оружие и возможность беспрепятственно покинуть страну. Работников ФСИН – начальника оперативного управления подполковника Александра Богма и младшего инспектора дежурной службы Виктора Кончакова – в итоге освободил спецназ. По окончании штурма было заявлено, что "преступники ликвидированы", позже местные СМИ со ссылкой на анонимные источники сообщили, что один из заключенных якобы выжил и находится в реанимации. Подтверждений этому нет.
Нападавшие – уроженцы Северного Кавказа 27-летний Шамиль Акиев, 25-летний Азамат Цуцкиев и 36-летний Тамерлан Гиреев – в 2023 году получили по 18 лет колонии по обвинению в подготовке нападения на Верховный суд Карачаево-Черкесии. Они оставались в СИЗО на время обжалования приговора. Четвертый предполагаемый участник захвата – Даниил Камнев из Ставропольского края. В 2021 году он заявлял, что силовики под пытками требовали от него оговорить себя и "признаться" в подготовке теракта.
После освобождения заложников прошли обыски и допросы – среди как заключенных СИЗО, так и самих сотрудников. Изолятор был переполнен, а трети персонала не хватало – так произошедшее объяснили в Совете по правам человека при президенте.
В интервью редакции Кавказ.Реалии руководитель движения помощи заключенным "Русь сидящая" Ольга Романова рассказала о коррупции в системе исполнения наказаний, положении мусульман в российских тюрьмах и о том, как стал возможен захват "самого охраняемого" СИЗО в Ростовской области.
Ольга Романова
– Как захват сотрудников ростовского ФСИН вообще мог произойти? Это ведь режимное учреждение.
– Это очень интересный вопрос, который стоит задать руководству ФСИН. Я предполагаю, что тут может быть одно из двух: либо мы имели дело с какими-то невероятными, запредельными кретинами, я сейчас про сотрудников ФСИН, либо вся эта история – про деньги, про коррупцию. Мне кажется, все-таки речь идет о мелкой низовой коррупции и о том, что во ФСИН идут работать не очень одаренные люди.
Ростов – прифронтовой город, СИЗО №1 – особенное, там сидят гражданские и военнопленные украинцы из батальонов "Азов" и "Айдар". Перелимит там на треть, дефицит кадров 70%. Как вообще в таком случае это СИЗО может функционировать? Никак. Закрывайте его. Собственно, у них для этого есть все полномочия. В Ростове всего четыре СИЗО, это считалось лучшим, вы представляете, что [происходит] в других? Напомню, что за десять дней до захвата заложников это СИЗО было признано самым безопасным в Ростовской области.
– Что вообще происходило в ростовском изоляторе №1 до захвата заложников? Поступали ли "Руси сидящей" обращения оттуда?
– Во-первых, мы очень хорошо знаем это СИЗО, наверное, лучше других, именно потому что там [сидят] граждане Украины. У нас там бывают адвокаты, туда очень трудно попасть: и защитникам, и на передачи – это происходит из-за дефицита сотрудников. Поэтому меня страшно удивляет, что при невозможности передать положенную по закону посылку столько было незаконных предметов [у захвативших СИЗО]. То есть, конечно, это история про коррупцию. Тюремщики знали, за что те осуждены, но, поскольку получали от них деньги, это притупило бдительность.
Если у вас перелимит, что эти парни у вас делали?
Во-вторых, это СИЗО очень жестокое: [находящихся там] украинцев бьют каждый день. Просто каждый день нам рассказывают про пытки и издевательства.
В-третьих, антисанитария полная, в нескольких камерах на втором этаже по стенам течет канализация. В десятиместной камере сидят 29 человек – нормальная история, да? Спят, конечно, посменно.
При этом совершенно понятно, что суды сажают, им некуда девать людей, но СИЗО имеет право отказаться принимать [новых] арестантов. У меня очень большой вопрос к перелимиту. Если у вас перелимит, что эти парни у вас делали? Я уверена, что если бы в этом СИЗО устроили нормальную, не показушную, проверку, выяснилось бы, что часть людей сидит там незаконно, хотя уже должны были уехать на зону.
– Были сообщения, что в этом СИЗО содержатся около 40 несовершеннолетних, об этом писала писала член Совета по правам человека Ева Меркачева. Как они там оказались?
– Это обычно поджигатели релейных шкафов, "юные блогеры" и так далее. Нет отдельного СИЗО для несовершеннолетних, для них существуют только колонии, но отдельных изоляторов нет.
– Как могло получиться, что шесть человек с флагами ИГ смогли скоординироваться, выбить окна, вылезти из камер и вообще оказались вместе в одном СИЗО?
– Я думаю, что эти люди были "на абонементе" – они платили администрации изолятора. Конечно, у всех [в колониях и СИЗО] есть телефоны, они платят деньги инспекторам, конвоирам и телефоны проносят только так. Но, что бы ты ни занес, у тебя это отнимут при ближайшем обыске, поэтому и платят администрации. Таким образом, у нападавших были и шнурки, и бороды, и ножи, и мобильные телефоны. И все это не забрали при первом же шмоне.
Я никогда не слышала, чтобы в нескольких камерах можно было так легко снять решетки. Они сейчас, конечно, в шоке, ростовское управление ФСИН. Если нападавшие были в одной камере, это очень серьезное нарушение, так как подельники не могут в одном помещении находиться. А если они были в трех, а то и в четырех разных камерах, то почему так легко смогли выломать эти решетки? Как ни объясняй, все плохо.
И совершенно неправильная реакция [во ФСИН] после – устроили большой шмон (обыск. – Прим.) в тюрьме среди осужденных, а надо было его устраивать у самих сотрудников. Что там утром воскресенья делал подполковник? (начальник оперативного управления УФСИН Александр Богма. – Прим.) Если он пытался договориться, то это нарушение всех инструкций: он должен был вызвать спецназ. Почему он там был один? Мне кажется, он знает гораздо больше и прикрывать приехал в первую очередь себя.
– По-вашему, что подтолкнуло арестантов решиться на такое нападение? Что приговор в 18 лет – это фактически пожизненный срок и им нечего терять?
– У них была убежденность, что если они погибнут, то будут в раю вместе с 99 девственницами: либо вырваться, либо в рай. 18 лет – это на самом деле минимальный срок: извините, у Владимира Кара-Мурзы 25 лет, у новосибирского программиста Илья Бабурина 25 лет, который никого не поджигал, а был обвинен в мыслепреступлении. А эти нападавшие получили сроки меньше.
– У заключенных ростовского изолятора не было варианта завербоваться на войну против Украины и таким образом освободиться?
– Нет, по террористическим статьям на войну не берут, это законодательно запрещено.
– Что вы думаете по поводу версии силовиков, что это нападение в СИЗО якобы "координировалось извне"?
– Это такой жирный намек на Украину: им же надо было ее хоть как-то привязать. При этом надо учесть, что у этих шести заключенных "снаружи" все-таки кто-то был – в тюрьме у людей денег нет, но кто-то платил за их "абонемент".
Сейчас СИЗО в Ростове "потрясут" месяц-другой, но все останется по-прежнему
– Сколько может стоить такой "абонемент"?
– Расценки могут быть абсолютно любыми, это очень фантазийная вещь: сколько они могут вышибить из человека, как сторгуешься, столько и платишь. Я знаю, что, например, в московском СИЗО-5, в "Воднике", хорошая камера может стоить от миллиона в месяц – там и телевизор, и холодильник, и передачки, все чисто и красиво. Но это Москва и бизнесмены. В Ростове это могло быть сто или двести тысяч рублей.
– Вы говорили, что после захвата заложников в СИЗО пошел "великий шмон". Насколько это ухудшит положение заключенных в других учреждениях?
– Окончательно сейчас перестанут передачи принимать, конечно, телефоны заберут, адвокатам будет труднее попасть на свидания с подзащитными. Потом, месяца через три, все вернется на круги своя.
– Как это отразится на положении мусульман в российских колониях?
– Конечно, это его ухудшит, причем повсеместно, вот это точно останется. Плохое отношение везде, разве что нормально в мусульманских республиках – Татарстан, Башкирия, Ингушетия.
В феврале в Иркутске повесился узбек по национальности, гражданин России Тахиржон Бакиев. У него страшная история: его пытали, насиловали, сломали ему позвоночник за то, что он молился и читал Коран. В итоге он повесился, вернее, скорее всего, его повесили. За несколько дней до гибели он сообщил правозащитникам, что если он умрет, то чтобы они знали: он не собирался накладывать на себя руки. У него полгода оставалось до освобождения. Просто посмотрите, что с ним делали: это типичное отношение к мусульманам в российских тюрьмах.
– Неужели не очевидно для тех же сотрудников ФСИН, что все это только ведет к радикализации и больше ни к чему?
– Конечно, искренне не понимают, вы даже не представляете, что там у людей в голове.
– Что с ростовским СИЗО будет после всех этих событий?
– А ничего не будет. Сейчас "потрясут" его месяц-другой, но все останется по-прежнему. Это как с шутингом в школах: сколько бы случаев ни было, все равно это всегда сюрприз.
- Один из участников захвата, Даниил Камнев, жив и находится в больнице, сообщает ряд телеграм-каналов. По данным Baza, состояние нападавшего оценивается как тяжелое, Mash упоминает "стабильно тяжелое" состояние и уточняет, что мужчину прооперировали, но его родственникам еще не сообщали, что он жив. Фотографию Камнева из больницы позже опубликовало местное издание 161.ru: он прикован наручниками к кровати. Когда был сделан этот кадр, точно неизвестно.
- Даниил Камнев – 25-летний житель Ставрополья, этнический славянин, он принял ислам в колонии, где оказался еще подростком из-за случайного убийства в драке. Сайт Кавказ.Реалии писал о нем в декабре 2021 года – родственники Камнева рассказали, что силовики пытками принуждали его сознаться в подготовке теракта. От задержанного требовали показаний на незнакомых людей, с которыми он якобы состоял в ячейке "Ат-Такфир Валь-Хиджра". Соответствующее дело по террористической статье поступило в Южный окружной военный суд в августе 2023 года и до сих пор расследуется, следующее заседание назначено на 24 июня.
- Осужденный по делу о финансировании терроризма журналист дагестанской газеты "Черновик" Абдулмумин Гаджиев провел в СИЗО-1 Ростова-на-Дону более трех лет. Он рассказал в интервью Кавказ.Реалии об условиях учреждения: тараканы, крысы, отходы канализации, которые капают со стен, сырость и отсутствие ремонта – это не полный список "удобств"