19 мая было совершено нападение на православный храм Михаила Архангела в Грозном, погибли двое сотрудников Росгвардии, один прихожанин и четверо террористов. В "официальном" репортаже с места событий Рамзан Кадыров лично руководит спецоперацией по освобождению храма, однако свидетели нападения рассказали "Радио Свобода", что удар взяли на себя охранявшие храм сотрудники Росгвардии, а к приезду бойцов СОБРа "Терек" бой давно закончился. Один из участников боя подробно рассказал РС, как попал в рабство в Чечне, бежал, оказался в храме, защищал его с автоматом в руках, а потом с трудом вырвался из Грозного, несмотря на угрозы со стороны чеченской полиции и местного офицера ФСБ.

Мы встречаемся с Сергеем у Павелецкого вокзала – он только сошел с поезда, одет слишком легко для холодного московского июня, на плече спортивная сумка. Сергею 55, он – игрок. Родился в Краснодарском крае, отслужил в советской армии, воевал в Афганистане, сидел за мошенничество (за карточное шулерство), женился, незаконные формы заработка решил оставить, пару лет назад его жена случайно погибла, разнимая пьяную драку возле ресторана, где работала поваром. Сергей после этого запил, но через год завязал и вернулся к игре – в нарды в этот раз, без обмана. Потягивая томатный сок с солью и перцем, Сергей, немного путано, рассказывает о своих чеченских мытарствах.

В конце ноября прошлого года он играл в нарды с некими азербайджанцами в каком-то подвале на "Апрашке" – на рынке Апраксин Двор в центре Санкт-Петербурга. Выиграл 45 тыс. рублей, ему предложили поиграть еще – с чеченцем по имени Ваха и дагестанцем, имя которого Сергей на помнит. "Я так понимаю, что они в Питере не живут, только людей тут ловят и в Чечню отправляют, – говорит он. – Я приехал, мы поиграли, они мне говорят, есть денежные клиенты, давай наш процент обсудим". Сергей согласился.

Денежные клиенты оказались в Выборге, выехать планировали на следующий день, а пока предложили выпить коньяку за знакомство. Сергей уверяет, что отказывался – завязал после запоя, но его уговорили, и он отключился после двух рюмок. "Очнулся в машине. У меня башка, как чугун". Он [Ваха] говорит: "Ты чо, Серый, говоришь, не пьешь, а накидался нормально". А я даже не могу вспомнить, что было, – дурман". Сергею сказали, что едут в Выборг, как и договорились, дали ему водки – похмелиться, он опять отключился.

Второй раз Сергей проснулся только в Ростове-на-Дону – его пересадили в другую машину, бежевую "Ладу-Приору", где уже сидели "дед Петр" и два чеченца. Объяснили, что везут его на заработки, снова дали водки, на этот раз бутылка была запечатана, Сергею от нее "захорошело".

На цепи

Курчалой

В Курчалой приехали затемно, переночевали дома у Саида – одного из чеченцев, с которым ехали от Ростова. Сергей полагает, что Саид – курьер, который возит в Чечню рабсилу из Средней полосы. В доме кроме него были еще два его сына – обоим лет по 17–18. Один из сыновей вынес Сергею и Петру одеяла, чай, Сергей попросил еще водки. Ему налили.

С утра он проснулся рано, часов в 6, вышел во двор, где его ждал Бешер, рослый чеченец в черном камуфляже и с пистолетом Стечкина на поясе: он следит за фермами, где работали Сергей и другие русские рабы. "Он поворачивается ко мне: "Документы". Я говорю: "Ты что, участковый, что ли?" – вспоминает Сергей. – Тут выходит Саид, и давай с ним по-чеченски, потом мне говорит: "Сейчас с ним поедешь, там все решат". Саид забрал у Сергея собранную в Выборг сумку, где был его планшет, телефон и около 160 тысяч рублей, а Бешер отобрал у него паспорт и бросил его в стоявшую во дворе буржуйку.

От Саида до фермы доехали минут за пять, причем если расположение дома Саида Сергей не помнит, ферму уверенно находит на карте. По его словам, на ферме разводили коров и быков – всего около 200 голов. Следил за всем прораб Ахмед. "[По приезде] нас с Петром в комнату завели, ему говорят: "С тобой дальше поедем", а мне говорят: "Переодевайся, работать будешь". Я говорю: "Я не буду работать". Мне по зубам, я в ответ, начали бить. Били вчетвером, нормально так били", – рассказывает Сергей. После этого ему налили спирта, он развел водой, выпил, но работать так и не согласился. На следующий день его избили снова, а потом отстали – сошлись на том, что дали коня Буяна, велели пасти коров. Такая работа Сергею была на руку: с лошадьми он был на "ты" с кубанского детства, но самое главное, конь – это возможность побега. Сергея, впрочем, ждало разочарование: через глубокие рвы, которыми были обнесены угодья, не мог перепрыгнуть даже Буян.

Снизу справа предположительно первая ферма, где работал Сергей, – на выезде из Курчалоя по Южной улице, сверху слева – вторая ферма в Гелдагане на ул. Даудова

Предположительно ферма в Курчалое

Предположительно ферма в Гелдагане

Люди на ферме менялись, но постоянно работали человек пять, из них обычно пара русских рабов и трое-четверо чеченцев, работавших за деньги. Русские, с которыми пересекся Сергей, – двое молодых ребят из Ростовской области, один 40-летний мужчина из Вологодской, еще один лет 25 из какого-то другого региона в Средней полосе. Впрочем, однажды на ферме появился и раб-чеченец: "Он бухал в Курске, у него жена русская, Верка, их вместе там выцепили и привезли. Он плохо работал, кормами торговал". Жена Вера на ферме не работала, обстирывала и кормила мужа, более того, хозяева выдавали на нее 5000 рублей в месяц. Через какое-то время родственники курского чеченца узнали о его местонахождении и выкупили его вместе с супругой. Как рассказали Сергею чеченские работники, за каждого заплатили по 150 тыс. рублей.

Условия на ферме не были нечеловеческими: работали с 8 до 18, кормили хорошо: "Трех баранов сразу Бешер пригнал, яйца, крупы, все". Курящим выдавали по пачке сигарет в день, пьющим – спирт по окончании рабочего дня, спали в одном помещении на "длинных чеченских диванах", Сергея больше ни разу не били. Впрочем, одного из рабов после неудачной попытки побега не только избили, но на ночь стали сажать на цепь – в амбаре, где хранились корма. На кормах и спал.

Бегут рано или поздно все, один из чеченских работников выдал Сергею камуфляж, посоветовав беречь свою одежду: "Будешь в ней бежать". Впрочем, уроженец Вологодской области М. (имя его редакция решила не раскрывать, опасаясь за его безопасность) провел в рабстве 8 лет: сначала пять на кирпичных заводах в Дагестане, потом оказался в Хасавюрте, откуда его продали в Курчалой. Он несколько раз пытался бежать, но каждый раз его возвращали – то водитель такси испугается и отвезет его обратно, то полицейские задержат без паспорта на одном из блокпостов и вернут тем же хозяевам.

Планшет от Даудова

20-летнему Алексею из Ростовской области повезло больше: он выпросил у Ахмеда телефон, чтобы связаться с теткой (родителей у Алексея не было), позвонил при Ахмеде, сообщил, что с ним все нормально – уехал на заработки, платят хорошо, но потом, улучив момент, рассказал тете правду. Тетя позвонила предположительно начальнику Курчалоевского РОВД, и на следующий день на ферму нагрянули полицейские. "Подходит Саид, я как раз коров пригнал: "Все, Серый, бросай, сейчас менты приедут. Ты молчи при мусорах". Приезжают менты: ха-ха, хи-хи, кто тут в рабстве? Леха: ну я, так и так. Смотрят на меня: "Ты тоже в рабстве?" Вижу, а М. мне подает сигналы, а он восьмой год в рабстве, знает, что надо делать. Я говорю: "Я деньги приехал зарабатывать". Они сели и его серьезно опрашивают. Потом он [полицейский] говорит: "Вот, слушай, где неправильно, поправишь. Я такой-то, сам приехал на заработки, содержание хорошее, деньги платят". Леха: "Я вам такого не говорил". Они: "Ты что, полицию обвиняешь?"

Леха протокол опроса подписывать отказался, Сергей и М. подписали его как понятые, предоставив вымышленные данные – паспортов у них давно не было. Ростовская тетя, впрочем, на результаты проверки не повелась и стала вызволять племянника через Генеральную прокуратуру. "Прилетают перепуганные мусора: "Ты чего, мы же по-человечески, а ты такие имена упоминаешь! Даудов – это герой России, он воевал за эту страну, а ты порочишь имя. Они взяли белую простынь, натянули, он помылся, побриться его заставили и сфотографировали для справки для паспорта". В конце января Леху передали лично в руки тетке.

Магомед Даудов, спикер парламента Чечни

Имя спикера чеченского парламента Магомеда Даудова возникло не случайно: о том, что ферма принадлежит его семье, а соседний с Курчалоем Гелдаган – родовое село Даудова, Сергею рассказали в первые же дни. По его словам, на ферму однажды заехал и младший брат Даудова Алихан, занимающий пост помощника главы республики (Сергей опознал Алихана Даудова по фотографии). "Там корова не могла отелиться, не могли никак вырвать его [теленка]. Они привязывают веревку, потом ее привязывают к черенку лопаты и всей толпой тянут. [Я помог.] И тут приезжает Алихан Даудов. Эти все зашугались, а я не знаю, кто он. Я говорю: "Ты начальник, что ли, ихний?" Он: "А что у тебя случилось?" Я говорю: "У меня проблема личного плана. Я тут корову телю, а по телеку не могу смотреть футбол, телефон забрали у меня. Скажи своим бойцам, чтобы купили мне планшет". Он поворачивается на Бешера, говорит: "Чтобы завтра у него был планшет хороший и симка". Планшет выдали, пользоваться им можно было, правда, только под присмотром прораба Ахмеда.

Рамзан Кадыров (справа) и Алихан Даудов

​Коньяк и купола

В первых числах февраля, после "кипежа", поднятого ростовской тетей, Сергея и М. перевезли на другую ферму – в село Гелдаган – родовое село Даудовых, на улицу Даудова. По его словам, там тоже жил какой-то родственник Даудова по имени Турпали (он не очень уверен в произношении имени), а разводили там в основном волкодавов, но были бычки и пять коров: от Сергея требовали кормить скотину.

Сергей не знает, что случилось 3 или 4 марта, когда на ферму примчался Ахмед, выдал ему бутылку водки и уехал, забрав с собой М. – все впопыхах. Сергей остался в доме один и понял, что такой шанс упускать нельзя. Он взял велосипед и выехал в сторону Грозного. "Начало марта, слякоть, сырость, от каждой машины шугаюсь. На остановке решил отдохнуть, смотрю, бутылка коньяка стоит. Взял. Потом еду, светать уже начало, я не знаю, можно тут с коньяком. Остановился, там ручей был, я умылся, выпил. Там женщина шла, я ее спрашиваю, так и так, как до Грозного доехать. Она говорит: "Пешком далеко, а на велосипеде быстро доедешь". Вечером я уехал, а утром в Грозном уже был. Сижу в парке, устал, ноги болят, грязный весь, думаю, что делать дальше. Поворачиваюсь, смотрю – купола". Сергей подошел ко входу в храм Михаила Архангела, рассказал о своей беде сначала охране, а потом отцу Сергию, тот позволил ему пожить при храме в качестве разнорабочего. Вот только со двора Сергей выходить боялся: помнил про чеченских полицейских, возвращающих беглых рабов.

Храм Михаила Архангела на проспекте Ахмата Кадырова

​На хрен мне это надо

19 мая жизнь Сергея чуть не оборвалась – он полоскал одежду во дворе храма, когда около 15:00 в него ворвались четверо студентов Чеченского базового медицинского колледжа Ахмет Цечоев, Микаил Элисултанов и братья близнецы Амир и Али Юнусовы. У стоявших на входе старшего сержанта Кайрата Ахметова и второго сотрудника Росгвардии Николая почему-то не оказалось автоматов, они лежали в подсобке. Ахметову это стоило жизни, Николая тяжело ранили, причем все это сделали тихо – явно хотели появиться в церкви во время службы без лишнего шума. В храме в это время находилось с десяток прихожан, отец Сергий готовился к елеепомазанию, трое его детей, которые обычно присутствуют при службах, смотрели мультики дома в противоположном углу двора.

В момент нападения служба была в разгаре. На заднем плане дверь, которую штурмовали террористы

Сергей уверен: если бы террористы не закричали "Аллах акбар", увидев его и другого прихожанина Артема Вшикова, люди в храме не успели бы закрыть двери, и их бы быстро перестреляли. "Артем подрывается, кричит: "На хрен мне это надо?!" – и бежать. Я ему закричал: "Баран, ты что, там тупик!" Самого Сергея от нападавших отделяли кусты, это спасло его – он успел добежать до подсобки, где сидела охрана. Артема один из нападавших убил за домиками, где жили Сергей и другой работник храма Георгий Петрович. Этот же нападавший, вернувшись из-за подсобок, стрелял из ружья в выбежавшую из храма матушку: с криком "Дети!" она кинулась к дому, но была вынуждена спрятаться в трапезной. Второй нападавший добежал до стройки и кричал "Аллах акбар" оттуда, потом вернулся в центр двора и был убит полицейскими. Еще двое штурмовали дверь храма, закрытую прихожанами – дверь перекосило, она закрывается очень плотно, это и спасло людей, ранен был лишь один человек – Федор Напольников.

Погибшие сотрудники Росгвардии Кайрат Ахметов (справа) и Владимир Горсков

Схема нападения на храм Михаила Архангела

Сергей рассказывает, что в помещении охраны его встретил старший смены Антон, спросивший, сколько "духов" напало на храм, он же дал ему автомат. Перестрелка продолжалась 10–15 минут, за это время погиб еще один полицейский Владимир Горсков. На глазах Сергея были убиты и трое нападавших. Когда и как убили четвертого, Сергей не видел. Все это время полицейские пытались вызвать подмогу, но рация не работала, пришлось звонить по мобильному телефону. В итоге бойцы СОБРа "Терек" под командованием Рамзана Кадырова прибыли на место минут через 10 после окончания боя. "Они позвонили [Антону]: "Что, как там у тебя?" – "У меня четверо по форме, один по гражданке" (это я), – говорит Сергей. Дальше они говорят: "Начинаем зачистку". Вот дальше начинается смех, вернее, зачистка".

Сергей и другие свидетели рассказали РС, как кадыровские военные картинно выбивали двери, заходили гуськом в ворота, выносили детей – все это под камеры местного телевидения, чтобы было потом, что показать. Впрочем, возможно, в момент "зачистки" бойцы действовали согласно инструкции: никто не знал, не спрятался ли кто-то из террористов в одном из многочисленных строений при храме, но вот смонтированное видео об освобождении храма – однозначная постановка.

Под церковным арестом

Погибшего прихожанина Артема Вшикова, предположительно гражданина Узбекистана, похоронили на территории храма

Сергей кратко рассказал о рабстве и о нападении в интервью РС через день после боя, попросив не упоминать, что сам принимал в нем участие. По его словам, следователи уже интересовались, как его отпечатки оказались на автомате, пугая уголовным делом (он разрешил писать об этом после интервью в Москве). Более того, с самого начала следствие стало давить на Сергея и, надо полагать, на других свидетелей, чтобы те дали "правильные" показания – храм освободил кадыровский спецназ под руководством своего лидера. "Они говорят: "Забудь, все сделали кадыровцы". А как забыть? Кадыровцы герои, а что мамкам сказать за тех, что погибли?" – возмущается Сергей. Вторая ложь следствия, по его словам, заключается и в том, что нападавших, согласно официальной версии, было всего четверо и все они были убиты. Сергей показал и корреспонденту РС, и криминалистам, и следователю СК входные отверстия от автомата Калашникова калибра 5:45 со стороны улицы – кто-то прострелил металлический козырек на заборе и деревянную обшивку дома, где жил Сергей.

В соседнем помещении – отверстия другого калибра – 7:62, которые, по словам Сергея, могут относиться как к АКМ, так и к СВД (снайперская винтовка Драгунова). Из АКМ кто-то стрелял и непосредственно в храм – также со стороны улицы, причем звуки этой стрельбы Сергей слышал минут за 15 до приезда подкрепления. Все это следователей не заинтересовало, они, не особо углубляясь в калибры, решили, что прострелы сделаны бойцами СОБРа во время штурма.

Уже на следующий день после того, как текст об атаке на храм вышел на РС, а тему подхватил один из чеченских блогеров, к Сергею стали приезжать неизвестные чеченские полицейские, которые предлагали вывезти его в Курчалой для проверки показаний. Сергей ехать отказывался, охрана храма получила распоряжение от своего командования Сергея никому не отдавать. "И вот эти [чеченцы]: "Поехали, туда-сюда". – "Зачем?" – "Поедем заберем твой паспорт". Я говорю: "Паспорт мой сожгли!" Они: "Нет, мы установили, он там". Я говорю: "Как ты мог так установить, он что, Феникс что ли? Его при мне сожгли". Другие сотрудники, тоже чеченцы, пытались уговорить Сергея поехать на ферму забрать оставшихся там русских: "Не желаешь с нами в Курчалой съездить, мы тебе гарантируем безопасность и прочее. Конкретно покажешь, где там эти фермы. Там, – говорят, – русские еще есть?" Я говорю: "Когда я уходил, оставались еще". – "Вот мы их заберем". Я говорю: "Иди сказку эту бабушке какой-нибудь расскажи. Я не поеду никуда". Они: "Поехать придется, завтра приедем с документом и тебя заберем". Он [начальник смены охраны] подходит, спрашивает, что тут, как. Они: "Вот, съездить с ним хотим" – он: "Он никуда не поедет". И потом мне говорит: "Не бойся, Серый, у нас храм – объект под охраной, и ты тоже объект. Если нужно будет, в бой вступим, но тебя не отдадим". Ни с какой повесткой никто, конечно, не вернулся – уголовные дела в Чечне по таким поводам не возбуждают.

Паспорта у Сергея по-прежнему не было, он понимал, что нужно уезжать из Грозного, но не представлял, как это сделать. Некий генерал СК, приехавший в храм после теракта (возможно, руководитель ГСУ СК по СКФО генерал-майор Олег Васильев), по словам Сергея, "бил погонами", обещал сделать паспорт в течение двух дней, но пропал. Охранявшие храм бойцы обещали вывезти Сергея в Саратов под своим конвоем, но и этого не случилось. Сергей думал попроситься в туристический автобус, пройти блокпосты пешком по горам, выехать в Махачкалу с помощью одной из правозащитных организаций, план менялся ежедневно, время шло, тучи сгущались. "Я не трус, но я боюсь", – писал он корреспонденту РС после очередного визита чеченской полиции.

Угрозы тем временем стали исходить не только от местного МВД, но и от офицера ФСБ Дениса, который, по словам Сергея, раньше "курировал" храм (он показал Сергею удостоверение, но его фамилии Сергей не запомнил). Денис ругал Сергея за то, что тот "продался американцам", настаивал, чтобы он изменил свои показания относительно боя (как это, по всей видимости, сделали сотрудники Росгвардии), но самое главное – требовал, чтобы забыл о трех месяцах рабства в родовом гнезде Даудовых. "Больше всех этот фейс жутковал. Он говорит: "Сейчас мы будем очные ставки проводить, тебя увозить, привозить, мы тебя силой увезем". Давление было конкретное. "Сам подумай, как Даудов мог заниматься рабами, если он спикер парламента!" – говорил Денис Сергею, запретив ему покидать территорию храма. "Отсюда ты сейчас не выходишь, ты тут под домашним арестом". Я говорю: "Это что, мой дом, что ли? Давай я в Питер поеду и буду сидеть там под домашним арестом". Он говорит: "Ты не выедешь из Чечни, я на каждый пост позвоню сейчас". Я говорю: "Я служил в роте дежурной разведки, я эти посты по горам обойду". Денис пообещал объявить Сергея в федеральный розыск, но Сергей понимал, что сотрудник блефует. "Я говорю: – Хорошо, пусть меня задержат на Кубани или в Питере, пусть там менты зададутся вопросом, почему офицер ФСБ покрывает Даудова, сколько денег ему заплатили. Сразу же меня к тебе сюда не отправят". Любопытно, что имя Даудова в репортаже "РС" не упоминается – тогда Сергей все еще находился в Грозном и публично называть эту фамилию не решался.

Помощь пришла неожиданно: один из прихожан помог Сергею с паспортом, другие вызвались довезти его до Пятигорска, откуда он отправился в Москву и дальше в Петербург. Одно ему понравилось в Чечне: "Знаешь, Серега, что хорошо, – говорит он, – ни одной курящей бабы не увидишь. И все в платьях. Я люблю, когда в платьях. Это красиво".

Сергей Хазов-Кассиа, "Радио Свобода"