Монолог беженца из Чечни записала читатель "Кавказ.Реалии", журналист Лидия Михальченко во время командировки в Берлин
Руслан (имя изменено) - один из тех чеченцев, кого преследуют по мотивам кровной мести. Его дальний родственник, участвовавший в нападении на полицейских, даже не убил, а только ранил кадыровца. И ответным огнем сам был убит.
В тот момент Руслан находился в Москве. Но до него, как и до других членов семьи мужского пола, постепенно добрались мстители.
На него никто не подавал в суд, не писал заявления, не вызывал на допросы. Однако грозящая ему опасность оказалась столь серьезной, что он предпочел оставить свой успешный столичный бизнес и в поисках спасения перебраться в Германию.
Не раскрывая себя, он согласился поделиться со мной своими выводами о Чечне, о беженстве и неприятностях, ждущих чеченцев в Европе.
"Нам здесь в Европе говорят: у вас же война закончилась, небоскребы построили, что вы ноете и жалуетесь? Но ведь это - декорации! Взять те же небоскребы в центре Грозного. Помните пожар в одном из них? Я нигде в мире не видел такого, чтобы небоскреб весь сверху донизу сгорел, как спичка. Красивые отстроенные пятиэтажки в Чечне - та же самая фальшивка. Дыры закрыли, закрасили, но эти дома остаются аварийными, всерьез ремонт никто не делал. По такому принципу там многое работает. Скажем, школы. Снаружи должно быть красиво. Дети в красивой форме, а качество обучения уже не важно. Чтобы ребенка устроить в школу, надо 'отстегнуть'.
"Вслух об этом не говорят"
Одна из самых главных социальных проблем Чечни - безработица. Вслух об этом не говорят. Если кто-то скажет, его сразу уволят. Я пошел в центр трудоустройства, и мне сказали, что свыше 150 тысяч выпускников вузов в Грозном не могут найти работу не просто по образованию, но даже и такую, где образование и вовсе не требуется. Для Грозного это - большая цифра, ведь город не такой уж большой. Даже грузчиком пойти некуда, грубо говоря.
Даже у преподавателей вузов зарплата такая, что, совмещая две-три ставки, ты не заработаешь на съемную квартиру и проезд.
Периодически объявляются конкурсы на лучший проект по развитию города, республики. Конечно, можно заранее предсказать, кому достанется денежный грант, - тем, кто ближе к нужному тейпу, по родству. Однако студенты хотят проявить себя. На конкурс подаются тысячи работ. Но авторы никогда не получают их обратно. Как я понимаю, просто происходит высасывание из людей интеллектуальной собственности, абсолютно воровское.
Молодежь что-то новое придумывает, их идеи изымают и продают инвесторам.
Чтобы устроиться на работу в Чечне, надо прежде дать деньги. Устроить родственницу в больницу медсестрой? Отвали за нее три сотни (триста тысяч рублей), и это еще скромно. Если персонала не хватает, то работники просто 'распиливают' эти ставки между собой и молчат. А тем временем в Чечне десятки тысяч специалистов сидят без работы.
"Порой гордость мешает сказать: я с голоду пухну"
Чечня - специфическое место, её нельзя сравнивать с какой-нибудь рязанской областью, потому что народ не лишен гордости, как бы низко не падал. И порой гордость мешает сказать: я с голоду пухну, мне нечего есть. Человек будет сидеть на воде, есть соленую рыбу и запивать водой, но не признается в этом.
Вся красота региона не говорит о благополучии. По большей части в Чечне молодежь 'сидит' на пенсиях стариков. И какие-то гроши семьи пытаются скопить. Я знаю семью, - пожилая женщина и двое сыновей, у каждого жена и по трое-четверо детей. И все они живут на бабушкину пенсию. Кажется, она 12 тысяч получает. Благо, живут в собственном доме, снимать не надо.
"Боевики - это агрессоры, а не те, кто свою землю защищает"
Я был ребенком на войне в Чечне, помню солдат, которые возили нам воду и еду. Был момент, когда мой отец с другом с продовольственной базы тырили мешки с крупой. Нельзя сказать "воровали", потому что это уже никому не принадлежало. Но пока они эти мешки тащили, в них стреляли федеральные войска. А боевики отстреливались. Точнее, их так называют 'боевики'. Но по сути, хозяева своей земли, где шла война. Я считаю, что боевики - это агрессоры, а не те, кто свою землю защищает.
Почему становятся беженцами в связи с кровной местью? Достаточно принадлежать к какому-то тейпу, даже не поддерживая с ним отношений, чтобы в недобрый час оказаться в списке подозреваемых в убийстве. Кровная месть не означает 'один за одного'. Это может быть вражда до победного. Остановиться можно, только если два тейпа собираются и договариваются между собой, что все, хватит лить кровь. Помирились и забыли.
Как болезнь, эпидемия, пока месть не исчерпает себя, это длится.
В Германии, если ты хочешь обособиться от земляков от греха подальше, надо, чтобы на тебя кто-нибудь напал, нужно доказать эту угрозу.
О трудностях беженца в Германии
Немецкое ведомство по делам иностранцев не позволяет мне работать. Хотя там действует уведомительный порядок. Тем не менее, фактически я не могу устроиться. Происходит это так: я приношу приглашение на работу от работодателя. У меня бумажку принимают, но с ответом тянут месяц. Потом звонят работодателю, который за этот срок уже кого-то другого нашел.
В очередной раз запустил этот процесс по кругу. Будем ждать. Но, думаю, мне опять проволокитят все сроки.
При этом власти утверждают, что человек интегрируется, только когда он знает язык и работает. Здесь одно за другое цепляется. Если работаешь, легче учишь язык. Я ходил на языковые курсы и уже сдал экзамен по немецкому. Это одно из условий получения статуса.
Пока жил здесь первый год, работать же нельзя, я пошел получать водительские права. Благо, экзамен можно сдать по-русски. Но не все могут.
Кроме того, я прошел курсы охранников. Думал, на первых парах заняться этой работой, хотя это не по мне. По сути, не охранник, а просто сторож, или вахтёр. Без оружия. Человек, который следит за обстановкой и в случае чего вызывает полицию.
Мой поиск работы осложняется местом проживания. Нас поселили в городке в под Берлином. Население - всего 15 тысяч. Работу можно найти только в Берлине. Я пытался найти в том городке, но это нереально. Есть всего одна охранная фирма, и она нанимает немцев.
В принципе, можно найти работу в Берлине. Но рабочий день охранника длится, как правило, 12 часов. И при условии, что мне от дома до работы два часа езды, и обратно столько же, то почти не остаётся времени для сна и общения с семьей.
"Никакого сожаления и сострадания"
Один знакомый попросил меня пойти вместе с ним на прием к чиновнику, помочь с переводом. Я пошел. Сцена. Перед ним на стол кладут бумагу, говорят: 'подписывай'. При этом мы не знаем, что в бумаге. Мне незнаком 'хохдойч' - официальный немецкий. Интересуемся: 'что за документ'? Чиновница (та же, что недавно отказала мне), спокойно говорит, что это его добровольное согласие на возвращение в свою страну. Мой товарищ говорит: 'я не согласен! Найн, найн!'
Чиновница отвечает: 'Ну в таком случае у вас будет ещё больше проблем. Вы добровольно не уезжаете, но вас все равно выгонят отсюда'.
Мой товарищ разгорячился, говорит, а я перевожу: 'если бы я мог на родине жить, я бы сюда и не приезжал. Поэтому я приехал не для того, чтоб уехать, а чтобы остаться!'
'Ну посмотрим,' - кривится чиновница. Никакого сожаления и сострадания.
Конечно, можно пожаловаться в высшие инстанции на такое обращение. Были такие, кто решился на жалобу. Но знаете, чем это заканчивается? Однажды ночью приезжает полицейский 'воронок', выводят всю семью, сажают в машину и вывозят на границу с Польшей. А в Германии записывают, что семья добровольно выехала в первую принимавшую их страну.
Впрочем, немцы могут ведь и не в Польшу депортировать, а сразу в Россию, чтобы люди уже точно не вернулись. Сажают на самолет до Москвы. Были случаи, что людям предписывали уехать, покупали билеты, но они не приходили на рейс. А теперь с ними летит сопровождающий и документы им возвращают только в России. Думаю, это происходит в соответствии с высокими политическими договоренностями. В Германии считается, что Россия безопасная и надежная страна для высылаемых туда беженцев. Но как можно сбрасывать со счетов то, что происходит в Чечне? Если родовое село избавляется от целого тейпа, стоит кому-то из него 'засветиться' в сопротивлении власти?
В Германии, чтобы семья с двумя детьми могла прожить, каждому из родителей необходимо зарабатывать по две тысячи евро. Полторы тысячи евро - это минимальная цифра. Можно ее заработать даже в охране или уборщиком.
Я готов выйти за этот минимум, я готов платить налоги, позвольте мне открыть свою маленькую фирму. Но мне не дают разрешения на регистрацию фирмы".