В Чечне продолжается кампания визитов силовиков к родственникам местных жителей, которые покинули республику, но продолжают участвовать в её жизни. Если раньше силовики интересовались близкими явных оппозиционеров нынешней власти в регионе, то теперь "пришли" и к родным руководителя "Комитета против пыток" на Северном Кавказе Магомеда Аламова.
"Зная, что представляет из себя "интерес" сотрудников полиции в Чеченской республике хочу заявить, что какой-либо запрещенной деятельностью не занимаюсь, не курю, не пью и не употребляю никаких наркотических или сильнодействующих веществ и ни в чем незаконном не замешан", – написал правозащитник на своей странице в фейсбуке несколько дней назад.
В интервью Кавказ.Реалии Аламов объяснил, что для него может означать приход полиции и почему не стоит сравнивать оппозиционеров и правозащитников.
– Расскажите подробнее, что случилось?
– В прошлую субботу в дом к моим родителям [в селе Серноводское] пришли три человека, из которых один был в форме, двое в гражданском. Стали спрашивать обо мне. На вопрос родственников, с какой целью они интересуются, те сказали, что якобы проводят перепись населения, – и записали мои данные, номер телефона, место, где я живу, и данные родных. При этом ни к кому больше по нашей улице они не заходили, уехали сразу от моих родственников. В ежедневнике у пришедших кто-то из близких увидел указанную там фамилию Лулаевых – это жители нашего села, у которых сын якобы был боевиком. Кажется, его убили, а дом родственников несколько лет назад сожгли.
– С чем вы связываете такой визит?
– Однозначно со своей деятельностью.
– Может, что-то конкретное? Например, вы начали новое дело, которое всех напрягло?
– Да не знаю, обычные дела ведем. Есть в производстве наших юристов дело Салмана Тепсуркаева по его безвестному исчезновению после похищения. Есть дело Мовсара Умарова, тоже по его безвестному исчезновению. Кроме Чеченской республики, у нас есть дела по всему Северному Кавказу. Я не могу знать, из-за какого именно дела мной интересуются.
– Силовики нанесли визит к вам впервые?
– Нет. Ко мне домой приходили еще в 2016 году – меня тогда не было дома, но была жена с детьми. Пришли двое, спросили, есть ли кто-то из мужчин, сказали, что интересуются квартирой под нами. Логично было бы об этом спрашивать у соседей по лестничной площадке, но поднялись ко мне наверх. При этом они тогда были на черной "Тойоте-Камри" (распространенная марка машины среди кадыровцев. – Прим. ред.), оружие жена не заметила, но сказала, что по виду это были сотрудники.
– Как вы думаете, какая может быть цель у таких визитов?
Цель одна – чтобы мы не осуществляли свою деятельность в Чечне
– Цель в любом случае одна, на мой взгляд, – чтобы мы не осуществляли свою деятельность на территории Чеченской республики. Чтобы не брали дела по Чечне вообще. Остальные республики их, скорее всего, не интересуют.
– Почему сейчас вы решили рассказать об этом публично?
– Потому что я знаю, чем заканчивается интерес [чеченских силовиков], и я хочу, чтобы об этом стало известно. Замалчивание, наоборот, на руку таким людям.
– Произошедшее напрягло других сотрудников "Комитета"? Я знаю, что у вас есть особые правила безопасности – будут ли они сейчас ужесточаться?
– Этот визит всех действительно сильно напряг, потому что на Северном Кавказе мы знаем, чем это обычно может закончиться: как минимум, в отношении объекта их интереса могут возбудить уголовное дело. Был бы человек, а улики и статья найдутся. Но в любом случае мы готовились к таким ситуациям, и у нас есть свои протоколы безопасности и инструкции, мы их строго соблюдаем. Но от всего не предохранишься, всё не предусмотришь.
– Вы заметили, что в последние недели в Чечне началась новая волна кампании с визитами силовиков к родственникам чем-то разозливших их людей? Они уже несколько раз были у родственников Ахмеда Закаева, приходили к родным Алим-Паши Солтыханова и Тумсо Абдурахманова…
– Да, заметил. Но это люди, которые прямо и открыто критикуют Кадырова, его деятельность и окружение. Мы в "Комитете" не критикуем их, мы занимаемся нарушением прав человека со стороны должностных лиц. Мы не блогеры, не оппозиционеры действующей власти, наоборот, наша деятельность направлена на сотрудничество с властью, чтобы они искореняли нарушение прав человека в своих структурах.
– Они хоть раз воспринимали вас так, а не врагами?
– В том и дело, что они воспринимают нас как врагов, и каждому из них это не объяснишь – с нами случались и поджоги, и погромы. Просто власти невыгодно, что есть неподконтрольные им правозащитники, которые занимаются "какими-то там" нарушениями прав человека.
– Как долго вы в правозащите?
– Работаю с 2006 года с перерывом в два года. Получается, 13 лет.
– Насколько это для вас опасно, учитывая, что вы работаете по самым сложным регионам?
Я уже свыкся с мыслью, что когда утром ухожу на работу, вечером могу домой не вернуться
– Мне сложно оценивать эту опасность по какой-то шкале. Человек обычно привыкает ко всему со временем. По-моему, я уже свыкся с мыслью, что когда утром ухожу на работу, вечером могу домой не вернуться.
– А почему вы продолжаете этим заниматься?
– Кто-то же должен. Если ты врачу не говоришь о своих симптомах, он же не сможет просто поставить тебе диагноз. Проблемами надо заниматься, об этом надо говорить. Если не говорить, то можно сделать вид, что ничего вообще не было.
– В связи с такой напряженной обстановкой в Чечне, есть ли там люди, которые готовы идти в правозащиту?
– Я бы не сказал. Но есть несколько человек, которые проявляют интерес к нашей деятельности. У нас недавно была открыта вакансия, нам поступали резюме и мотивационные письма от чеченцев, даже бывших сотрудников Следственного комитета и МВД. Они нам не подошли по разным критериям. Но, конечно, есть люди, которые оказывают нам помощь на местах, к которым можно обратиться по каким-либо вопросам. Они хотят заниматься правозащитой, потому что понимают, что без соблюдения прав человека гражданского общества не построишь.
***
Волна визитов силовиков началась в конце сентября после нового открытого конфликта руководства республики с Ахмедом Закаевым, который называет себя главой правительства Ичкерии за рубежом. Сам Закаев сейчас проживает в Лондоне. Силовики дважды задерживали его родных – сначала для того, чтобы они записали видео с критикой политика, а затем чтобы переписать их подробные данные и проверить мобильные телефоны.
Кроме того, неизвестные вооруженные люди потребовали собрать всех близких по мужской линии Алим-Паши Солтыханова, соратника Закаева. Накануне он опубликовал обращение к чеченским властям с просьбой прекратить практику объявления кровной мести по любому поводу.
Кровной местью вооруженные люди в количестве примерно 30 человек пригрозили родственникам по материнской линии чеченского блогера Тумсо Абдурахманову, который сейчас живет в Швеции. Абдурахманов назвал это "абсурдом".