Глава Чечни Рамзан Кадыров регулярно публикует видео участия чеченских подразделений в военной агрессии России против Украины. По его словам, они активно участвуют в боевых действиях, однако и украинская сторона, и независимые военные эксперты это опровергают. Они утверждают, что кадыровцы лишь "зачищают" территории и запугивают местных жителей.
На чеченском телевидении также регулярно выходят сюжеты о раздаче гуманитарной помощи жителям оккупированных территорий. В них украинцы благодарят Кадырова и чеченских солдат. О том, как снимаются подобные видео, первым рассказал бывший журналист телеканала "Дождь" Илья Шепелин.
Одна из жительниц небольшого города рядом с Гостомелем, "героиня" ролика с благодарностями Кадырову Ирина (имя изменено из соображений ее безопасности. – Прим. ред.), рассказала Кавказ.Реалии, как провела три недели в подвале под охраной кадыровцев, как прятала умершую бабушку от детей и как чеченские солдаты заставляли благодарить главу Чечни на камеру.
– Расскажите, пожалуйста, что было 24 февраля?
Подвал-бомбоубежище
– Первый день был неожиданным. Никто не думал, что война настигнет нас так скоро, а уж тем более что "тревожный чемоданчик" на пару дней – это, мягко говоря, ни о чём. О войне я узнала от коллег, которые работали со мной в ночную смену. Один из них прислал мне ссылку на видео под названием "Взрывы в Харькове", сказал, что русские бомбят и Киев тоже. Я не поверила, у нас была тишина.
Прилетело по военной части прямо у дома через два часа, без десяти семь утра. Мы схватили у кого что было: одежду, документы, телефоны, "тревожный чемоданчик" и вышли во двор. Тогда ещё не стреляли так часто. Между первым и вторым взрывами прошло четыре часа. Мы увидели, что все садятся в машины и уезжают. Общественного транспорта не было, своей машины тоже. Мы вернулись домой обсудить, как быть. Посоветовались с руководством [на работе], я со своим, мой муж – со своим. Решили сидеть дома и сохранять спокойствие. Мы ждали известий, тогда ещё были свет и вода. Почитали в гугле советы, набрали воды в бутыль, поели и легли спать, так как оба с мужем были после ночной смены. Ребёнка в школу не пустили. Да и учителя в школу не пошли.
Снаряд прилетел в соседний дом, последних вошедших в подвал волной просто забросило внутрь
А в 11 утра прилетели вертолёты с буквами V. Мы как-то сразу поняли, что надо хватать сумки и бежать вниз, в укрытие. Слава богу, оно было у нас в подъезде. Снаряд прилетел в соседний дом, последних вошедших в [наш] подвал волной просто забросило внутрь. Это было очень страшно: грохот, дом ходит ходуном, и всё время боишься за ребёнка.
Первые два дня мы боялись обстрелов и не выходили на улицу, так как каждые сорок-шестьдесят минут что-то прилетало в соседние дома, в наш двор и в фасад дома. Мы всё время боялись, что на нас упадет дом – панелька в пять этажей. Мой муж был нашей ниточкой, связывающей нас с внешним миром, он тогда держал связь с начальством и время от времени заходил к нам в подвал с новостями: Гостомель отбили наши, о нас знают, нас не оставят одних без еды и воды под обстрелами. Мы верили. А потом пришли чеченцы.
– Как вы столкнулись с ними впервые?
– Это был второй день войны, часа четыре дня. Для меня это была ночь (я в это время обычно сплю, так как работаю в ночную смену), поэтому я и в подвале заснула. Меня разбудила подруга и сказала, что кто-то идёт, неизвестно, кто именно. Потом мы услышали непонятную речь, много криков, мат... По рации вроде вообще на английском говорили, но может, просто мой мозг хватался за знакомые звуки, так как на русский или украинский это вообще не похоже.
Заходят солдаты, кричат что-то на непонятном языке, потом обращаются к мужчинам из нашего подвала, мол, есть кто? Слышу голос своего мужа: "Есть". Чеченец ему говорит: "Выходи с поднятыми руками". Муж вышел, его обыскали. Два человека держали его на мушке, пока третий обыскивал, хотя и видно было по моему мужу, что гражданский. Потом они прошли дальше в тамбур подвала и увидели разгрузку (элемент одежды военных, предназначенный для хранения вещей. – Прим. ред.) и пистолет одного из мужчин, находившихся в подвале. Это был бывший военный, прошедший Косово и Луганск. Увидев разгрузку, они как с цепи сорвались, стали орать что-то, допытываться, кто из нас военный, пока не выяснили.
Потом прошли в комнату, условно называемую кухней. Там сидели мужчины и старенькие бабушки. На кухне висела рация, по которой мы слушали радио. Рация добавила масла в огонь, теперь чеченцы и не сомневались, что перед ними настоящие военные, а не гражданские. Наших мужчин вывели наружу и обыскали. Я боялась, что больше не увижу своего мужа. Они его допрашивали, чье это, а он и не знает – в убежище набежало 40 человек, мы со многими впервые встретились именно в подвале. Он так и сказал, что не знает, чьё это, и объяснил, что мы два месяца как живём в городке и режим у нас "дом-работа-работа-дом", поэтому и не в курсе.
Говорил, что стрелять в нас не будет, но автомат не опускал, смотрел на меня и улыбался
Потом кадыровцы зашли в нашу "спальню", где были женщины с детьми, в том числе и я. Поскольку я была у входа, то сразу нацелились мне в лоб, я испугалась, живо спрятала детей за себя. Они стали орать, что пришли нас защищать. Но это же враги, даже если они говорят так, это не обязательно правда. Мне от одного вида георгиевской ленточки уже стало плохо, сразу же пошли страшные мысли о том, что нас расстреляют. Я говорю, мол, опустите оружие, здесь дети, имейте совесть. Солдат посмеялся, но автомат держал крепко на том же уровне. Говорил, что стрелять в нас не будет, но автомат не опускал, смотрел на меня и улыбался.
В итоге он представился Хасаном и собрал наши телефоны, чтобы якобы проверить их "реакцию на беспилотники". Что это значит - нам так и не объяснили. Через пару часов телефоны вернули, но уже не всем. Телефон моего мужа, например, загулял в неизвестном направлении. На второй день, когда начались прицельные ракетные удары, у нас снова собрали телефоны и с тех пор уже не отдавали. Это было самое страшное – отсутствие достоверной информации и невозможность связаться с близкими, информационный вакуум.
Боец СОБРа "Ахмат"
– После этого кадыровцы с вами еще общались?
– Мы пытались их вытянуть на диалог, спрашивали, как они сюда попали, как их готовили. Основная версия была такая: "Нас обманули, мы ехали в Беларусь разгонять демонстрации". Говорят, что поняли, где они, только когда попали в Чернобыль. Потом ещё мы предлагали им сдаться в плен, так как большинство из них были против войны, звонили домой, чтоб их оттуда забрали. Но они сказали, что там, в Чечне, остались их семьи, и если они здесь не будут стрелять, то там их дом снесут со всеми жителями без суда и следствия.
Я разок сказала, что они рабы, так как один-единственный Кадыров держит за яйца, прошу извинить меня за прямоту, весь чеченский народ. Рассказала, что у нас в Украине есть поговорка, что рабов в рай не пускают, так что делайте выводы, господа. Говорила им, что мне на их месте было бы стыдно воевать за страну, которая планомерно уничтожает их народ. После этого я уже попрощалась с жизнью, так как поняла, что наш разговор зашёл за грань дозволенного. Да и я не в том положении, чтобы указывать, что и как делать вооруженному человеку.
За вас сейчас весь мир, а за нас тогда никто не заступился
В итоге этот солдат, звали его Ахмед, ушёл и долго не появлялся. А потом, через несколько часов вернулся и говорит: "Не надо меня ненавидеть, пойми, за вас сейчас весь мир, а за нас тогда никто не заступился, нас было до войны 800 тысяч, а после осталось 400, был убит каждый второй, поэтому больше не говори на эту тему вообще, это больное место каждого чеченца (по оценкам правозащитников, несмотря на то что во время первой чеченской войны население республики сократилось на 500 тысяч человек, с 1 300 000 до 800 000, большая часть жителей не погибли, а стали вынужденными переселенцами. Число жертв среди гражданского населения за обе чеченские кампании, по данным "Мемориала", составляет 70 000 человек. – Прим. ред.). Тебе никто не скажет, что ты права, так же как и про Кадырова ни один житель Чечни не скажет плохо, даже в шутку".
А еще кадыровцы лицемерно религиозные, сначала молятся, а через пять минут говорят о том, сколько заработают на этой войне.
– Вы запомнили кого-нибудь еще из кадыровцев лично?
– Был один, который мне запомнился, Заур. Он сначала был грустным. Это он рассказывал, что думал, что едет на учения в Беларусь. После очередной вылазки их отряда в Бучу стал вообще чернее ночи, замкнулся в себе и плакал каждый день. Должно быть, он увидел то, что нам сейчас показывают по новостям. Из всей этой орды его одного жалко, положа руку на сердце.
– Кадыровцы рассказывали о своих потерях?
– Нет, но отмечали, что многие погибли после выезда на зачистку. Вроде это было 27 февраля. Говорили, что даже убитых и раненых забрать не смогли. Нескольких убило, когда они ходили набрать воду. Одного – от попадания в квартиру, где тот жил.
– Они мародерствовали в магазинах?
– Чеченцы ограбили все магазины и продовольственные склады в округе. Все колбасы, содержащие свинину, ушли в подвалы, чтоб кормить нас, заложников. Так что у нас было много колбасы, немного сыра, сухое молоко. И однажды ещё бутылку свежего привезли, фермерского, наверное, где-то из деревни неподалёку взяли. Не говорю "украли", так как отказать в просьбе человеку с автоматом очень и очень сложно.
– Можно ли сказать, что с вами относительно нормально обращались?
– Нам привозили еду, разрешали ходить за водой. Нас не били, не пытали, не казнили. Но я могу говорить только про наш подвал. В другом забрали четверых мужчин, и никто до сих пор ничего о них не слышал.
– Ваши квартиры остались целыми?
Украли ящик с женским бельём из комода, даже из стиралки грязные трусы украли
– Они делали зачистку и взламывали квартиры. Нашу дверь ломать не стали. А саму квартиру... Ещё до того, как в дом попала ракета, квартира уже выглядела как после бомбёжки – из неё вынесли кровать, стулья, перевернули стол на кухне, выбросили на пол всё из холодильника, украли ящик с женским бельём из комода, даже из стиралки грязные трусы украли, вынесли компьютер, вырвали с петель двери в ванную и гостиную и выбили плитку под ванной. При этом мы сами им открыли двери, так как не думали, что зачистку проводят таким образом. Когда чеченцы уже уехали, нам вернули компьютер в квартиру – бросили его под стол. Не знаю, смогли они там что-то найти или нет.
Кроме того, нам в квартиру принесли горшки с цветами со всего подъезда, и, по-моему, их даже пытались поливать. Но без отопления все цветы очень быстро погибли, мороз был минус 10.
Сейчас от квартиры осталась "коробка". Стекол нет, стены посекло осколками.
– Как было записано видео с благодарностями Кадырову?
– Однажды "тикток-воины" пришли с телефоном, попросили записать видео и лично поблагодарить Кадырова. Вызвалась добровольно одна бабушка. Сказала, что благодарна за человеческое отношение, так как голод и холод – не лучшие условия для проживания в подвале. Ещё на камеру благодарила мать пятимесячного ребёнка, которой привозили молоко и смеси. Какая бы мать не поблагодарила за такое, зная, что от этого зависит его жизнь?
– Кадыровцы говорили, как относятся к украинцам в целом?
– Они говорили, что украинцы им не враги, что в первую чеченскую войну им помогал Сашко Билый (Александр Музычко – руководил проичкерийским украинским отрядом во время войны в Чечне, бывший лидер запрещенного в России "Правого сектора" в Западной Украине, один из лидеров Евромайдана. – Прим. ред.), который, на минуточку, националист.
– Какой день был для вас самым страшным?
– 9 марта. Ночью одна бабушка сказала, что болит сердце. Водили её в туалет, почти несли, совсем плохая стала. Я не могла тогда спать, пошла говорить со старшим, чтоб он уболтал чеченцев отвезти её в полевой госпиталь. Ни скорая, ни служба газа не приезжали уже на второй день войны. Мой муж под обстрелами ходил перекрывать газ. Если бы не он, наш дом уже бы взорвался или просто газом отравились. Лучше не гадать.
Мы просили эксгумационный мешок, нам отказали, предложили вместо него мусорный
Чеченцы обещали, что скоро придет доктор, осмотрит бабулю. Их врач действительно пришел, но сказал, что у него нет медикаментов, и в итоге ничего не сделал. Под утро бабушка умерла. Пошли опять к чеченцам, чтобы освидетельствовали покойную, сделали документы. Без результата. Судебного медика нет, говорят, это война. Закопайте её под домом, когда закончатся обстрелы. Мы просили эксгумационный мешок, нам отказали, предложили вместо него мусорный...
В итоге нам её не давали захоронить аж до четырех часов дня. Мы и так как селёдки в бочке были, а теперь ещё и с покойником. Детям я сказала, что бабушке плохо и её отвезут в больницу. Пугала их нарочно, чтобы они не видели, как выносят труп. Говорила, что врач хочет сделать непослушным детям уколы, но они могут от него спрятаться в дальней комнате.
- Известно ли вам достоверно о гибели мирных жителей в вашем городе?
- Погибших бабушек было как минимум три: одна из нашего подвала, вторая сгорела живьём в своей квартире, третья умерла перед эвакуацией, жила в соседнем подвале.
– Вы верили, что война скоро закончится?
– Первую неделю чеченцы обещали, что скоро уйдут. Мы тогда твердо решили, что возьмем простыню и пойдём на Бучу пешком с белым флагом, только никто нас не собирался отпускать. И каждый день мы жалели, что не сбежали раньше. Я считала себя самым несчастным человеком на земле. Каждый раз, когда не удавалось сбежать в Бучу, казался мне концом жизни. Солдаты страшные, ржут вечно как кони, отобрали все средства связи... А теперь смотрю на горы трупов в Буче и понимаю, что мне вообще грех жаловаться: меня никто не бил, не пытал, не насиловал. Мои родные живы и рядом со мной.
– Как перенесла жизнь в подвале ваша дочь?
– Для нее, надеюсь, это было большим приключением. По крайней мере, я старалась разбавить атмосферу кошмара всякого рода шуточками, играми, песенками. Рядом со мной собирались все "дети подземелья", так как реально не так страшно, когда кто-то шутит. Да и мне самой как-то спокойнее, когда все детки рядом. Собирала их, как квочка цыплят, и разговаривала.
"Тикток-воины" однажды попросили детей сказать: "Спасибо, Рамзан Ахматович", а когда они сказали, им нанесли игрушек столько, что хватило бы на два детдома, видимо, собрали всё, что было в магазинах в городке.
– Сколько времени в общей сложности вы пробыли в подвале?
– Ровно 21 день. Воды было недостаточно. Еда кончалась. А люди прибывали с каждым днём. Ситуация накалялась. Мы спали по очереди, даже сидели первое время по очереди. Но за три недели в итоге у нас наладился быт. Мы уже начали привыкать. У каждого были какие-то обязанности, никто не прохлаждался, разве что старики не работали. И тут кадыровцы уехали.
Либо по-хорошему, либо по-плохому, но квадрат им надо очистить
На смену им пришли русские. Они сразу же пообещали расстрелять каждого, кто засунет руку в карман, выйдет из подвала или не так посмотрит на них. А потом пришёл офицер с корочкой, которого никто не знал, но все пропускали, потому что корочка какая-то важная. Поэтому когда он сказал, что нас добровольно-принудительно эвакуируют в Беларусь, мало кто возражал. Мы понимали, что либо по-хорошему, либо по-плохому, но квадрат им надо очистить. Так и нашей армии будет легче их перестрелять. Они ж нами прикрывались как живым щитом, всю технику свезли под дом.
В итоге погрузили нас в шесть утра в автозак, дали с собой еды и воды. Пока мы ехали, насмотрелись и на разбитые дома, и на расстрелянные машины, и на перекопанный Чернобыль.
– В итоге действительно в Беларусь повезли?
– Да, к обеду мы приехали на границу Беларуси, прошли нехитрый таможенно-пограничный контроль, после чего нас передали Красному Кресту. Сидели мы в палатке, пили чай, ждали автобусы, которые отвезут нас дальше, в санаторий. Слышали выстрелы, а нам ребята из Красного Креста говорят, мол, это [истребитель] СУ так разворачивается. Совсем за дурачков нас держат, мы авиаторы, нам ли не знать, как звучит самолёт? По небу с таким характерным звуком летят баллистические ракеты... Ладно б мы их не видели...
Затем за нами приехал автобус, к десяти часам ночи мы прибыли в Чёнки, где пробыли еще несколько дней. В итоге мы не дождались миграционной службы и решили, что пора валить. Знакомые знакомых помогли деньгами, телефоном, постирали нам вещи – не представляю, как бы мы справились одни.
– Как жители Беларуси, которых вы встречали, относятся к войне?
– По-разному, как и везде. Одни смотрят телевизор и не знают, кто воюет на Донбассе, не верят, что мы были у русских в плену. Другие знают, что происходит, но у них кто-то из семьи сидит по политическим мотивам, поэтому поют песни о справедливости и мудрости батьки. Третьи – отчаянные, сильные духом и чистые душой люди, не предавшие свои идеалы, они-то нам и помогали. Патриоты Беларуси. Золотые люди. Спасли и нас, и многих наших друзей.
– Сейчас вы в безопасности?
– Мы долго не могли вырваться из Беларуси, потому что не у всех были загранпаспорта, без которых не берут в автобус. А пешком нельзя пересекать границу. Так и скитались, пока не нашли частного перевозчика. Он-то нас и вывез.
– Поддерживаете ли вы связь с теми, кто был с вами подряд три недели в подвале?
– Не со всеми хочется продолжать отношения. Как и в любом коллективе, люди разные были. С одними мы живём сейчас вместе, с другими говорим пару раз в неделю по телефону или переписываемся. Но были и те, кто в подвале показал всю свою сущность. Кто-то был в подвале до сих пор, и только недавно их отвезли в Киев, когда Гостомель освободили. Кто-то остался в Беларуси, кого-то забрали дети из России, кто уехал в Израиль, кто в Польшу, кто в Германию. А кто и в Украину вернулся.
***
8 апреля – сорок четвертый день с начала полномасштабного вторжения России в Украину. Россия готовится к большой наступательной операции в Донецкой и Луганской областях Украины, сообщает Генштаб ВСУ. Украинские власти призывают жителей востока страны к массовой эвакуации.
Amnesty International обнародовала показания свидетелей о том, что российские войска в Киевской области убивали и насиловали мирных жителей. Также немецкий Der Spiegel рассказал о перехватах разговоров российских военных в Буче, из которых следует, что преступления совершались, чтобы запугать украинское население, и это была продуманная система.
Какова реальная роль кадыровцев в Украине, зачем главе Чечни понадобились фото в прифронтовом антураже и почему Кремль решил взять Мариуполь любой ценой, Кавказ.Реалии рассказали украинские и чеченские эксперты.
В телеграм-канале главы Чечни было опубликовано, а затем удалено видео раздачи кадыровцами якобы гуманитарной помощи от фонда имени Ахмата Кадырова. Ролик пропал с канала, когда эксперты обратили внимание, что продукты на видеозаписи украинские. На видео военные из Чечни разгружают бронированную машину рядом с многоквартирным домом – при этом на пакетах с мукой или докторской колбасой можно различить украинские надписи – "Борошно" и "Лiкарська".