"Чечня – это лаборатория диктатуры". Абубакар Янгулбаев о новом уголовном деле и борьбе с Кадыровым

Эту статью можно прочитать и на чеченском языке

В России объявили в розыск уехавшего из страны из-за преследований чеченского оппозиционного активиста Абубакара Янгулбаева. Перед этим в отношении него возбудили второе уголовное дело – первое было связано с "организацией экстремистской деятельности", теперь к этому добавились обвинения в "публичных призывах в интернете к терроризму". В дополнение, как стало известно 29 августа, Абубакара Янгулбаева внесли в список "экстремистов и террористов" Росфинмониторинга.

Уголовные дела также возбуждены в отношении двух братьев активиста – Ибрагима и Байсангура Янгулбаевых, которые из-за границы ведут телеграм-канал 1ADAT с критикой главы Чечни Рамзана Кадырова. Их мать – похищенная кадыровцами в 2022 году Зарема Мусаева – находится под стражей в республике в ожидании апелляции на приговор в пять с половиной лет лишения свободы. Ранее Кадыров открыто заявлял, что семью Янгулбаевых "ждет место либо в тюрьме, либо под землей", а депутат Госдумы от Чечни Адам Делимханов публично пригрозил отрезать им головы.

В интервью сайту Кавказ.Реалии активист Абубакар Янгулбаев рассказал о новом уголовном деле, состоянии Заремы Мусаевой, разногласиях с братьями, противоречиях внутри чеченской оппозиции за границей, а также о продолжении своей борьбы с режимом Рамзана Кадырова.

– Вы получили официальное уведомление по поводу уголовного дела о призывах в интернете к террористической деятельности?

– Нет, но полагаю, что сотрудники [правоохранительных органов] могли все это обойти. Часто эти правила нарушаются: они не отправляют уведомления о розыске. На "Госуслугах" у меня тоже нет уведомлений по уголовным делам – ни за "экстремизм", ни за "терроризм".

Я вообще чувствую себя оторванным от правоохранительной системы Российской Федерации. Те заявления [о преступлениях], которые я подаю, например, заявление на слова Адама Делимханова, который угрожал отрезать нам головы, или мое заявление о геноциде в Чечне – ни на одно из них я даже формального ответа не получил.

– Как вы расцениваете новое дело, в чем его цель?

– Может быть несколько версий, одна из них: Кадыров в очередной раз обиделся. Вторая версия: Кадыров или властная система хочет дополнительно на меня надавить. И третья: кто-то, возможно, захотел выслужиться перед Кадыровым, наказать его врага, это может быть предупреждение.

Пока это просто в возбужденные уголовные дела. Думаю, это рассчитано на тех людей, которые, прочитав об этом, подумают: "Абубакар Янгулбаев – это который террорист и экстремист? Тогда понятно, почему Кадыров расправляется с ним". После планомерной стигматизации чеченского населения, которая шла все эти годы, такое мало кого может удивить. Это дополнительное психологическое давление. По таким статьям есть основания подавать в розыск через Интерпол. То есть могут возникнуть дополнительные бюрократические затруднения в других странах.

[Российское] государство в борьбе с "терроризмом" имеет право арестовывать счета, недвижимое имущество, пытаться контролировать денежные потоки. Если кто-то решит отправить мне донат (пожертвование. – Прим.), это будет финансирование терроризма. Для власти это дополнительные рычаги, чтобы давить на человека за его общественно-политическое мнение.

– Расскажите, какую работу вы ведете в связи с приговором Зареме Мусаевой?

– Приговор был неожиданным, потому что с самого начала ее похищения я отказывался верить, что это может происходить в реальной жизни, когда создан такой огромный резонанс не только внутри России, но и за ее пределами. Ее освобождения просили и требовали также в Европе и США. Я полагал, что Кадырова заставят ее освободить. Но этого не случилось, потому что началась война [России против Украины].

Сколько бы ее ни держали, мы будем продолжать свою работу. Когда я говорю "мы", я не имею в виду своих братьев. Я имею в виду свою команду. Я думал, что, даже если приговор будет обвинительный, ее все равно отпустят. Есть постановление правительства, что диабетикам выносить решение о лишении свободы нельзя. Я полагал, что ее отпустят. Но этого не произошло.

Видимо, если Кадыров отпустит ее, он проиграет. Репутации у него уже толком не осталось. Другое дело, что вот этот кейс сейчас используется как прецедент. Когда ко мне обращаются [как к юристу], я рекомендую резонансить дела. Но люди боятся публичности, боятся, что с ними поступят так же, как с Янгулбаевыми. Наше дело – прецедент против диктатуры в Чечне.

– В начале года вы предлагали обменять себя на мать и говорили нашей редакции, что вы уже не впервые обращаетесь к властям Чечни с такой инициативой. Вам так никто и не ответил?

– Я решил проговорить это публично, полагая, что это заставит их ответить. Но они отмалчиваются и не комментируют. Мне главное – спасти мать. Помогло ли это заставить их выйти на связь? К сожалению, нет. Помогло ли это привлечь внимание? Конечно, помогло.

Я исхожу от обратного: а что случится, если не будет этого резонанса? Думаю, они могут в какой-то момент прекратить подачу инсулина и других необходимых медикаментов, которые она получает даже не от государства, а от третьих лиц. Государство их не предоставляет. Сейчас я получил два письма матери: она радуется, что ей провели двухнедельное стационарное лечение, наконец-то теперь она чувствует себя лучше. Это тоже эффект от резонанса.

Ей часто пишут, она нашла новых знакомых по переписке. Конечно, это подбадривает человека. Она осуждена незаконно и необоснованно, ей нужна моральная поддержка.

– Вы поддерживаете связь с движением 1ADAT, которое ведут ваши братья?

– Нет, это связано с их деятельностью. Я не поддерживал и не участвовал в скандалах, которые связаны с их пабликом. Для меня сейчас все уже категорично в отношениях с ними. Те скандалы, которые они раздувают, для меня антиморальны и, на мой взгляд, противоречат тому, за что они сами борются. Но некоторые журналисты, даже независимые, нас не разделяют.

– Вы написали статью об использовании Чечни в качестве "полигона" для экспериментов над правовыми ограничениями по всей России. Какие, по-вашему мнению, ограничения ждать россиянам в ближайшем будущем?

– Мы уже сейчас наблюдаем по всей России то, что давно знакомо в Чечне. Если в России была жива какая-то политическая оппозиция, в Чечне ее сразу душили. Постепенно это распространилось. Путинский режим все больше превращается в военную диктатуру. И все больше войной оправдывают все ограничения.

Я не вижу масштабных примеров давления на родственников оппозиционеров в России, по крайней мере, пока этого не происходит. Хотя можно привести пример: если человека объявляют террористом, контролируют не только его счета, но и счета его родственников – это похоже на опыт чеченцев.

– В августе вы заявили, что ваших родственников в Чечне принудительно отправили на войну против Украины. Как вы узнаете новости от семьи?

– Это мои двоюродные братья. Их уже похищали за месяц до того, как похитили мою мать. Тогда их отпустили, только чтобы они публично отказались от нас, и они это сделали. С тех пор я не поддерживаю с ними связь, потому что это опасно. Мне написал случайный человек – в телеграм пришло сообщение, что моих родственников забрали. О том, что их уже отправили на войну, я узнал из телеграм-канала Кадырова, где он выложил видео.

После начала войны в Украине [мои двоюродные братья в Чечне] успешно избегали мобилизации. Но долго от власти внутри страны ты скрываться не сможешь. Информацию о них я узнавал от знакомых, друзей и соседей. Думаю, принудительная отправка родственников на войну – это одна из мер, которую могут применять и к другим людям, которые борются с путинским режимом.

– В своем телеграм-канале вы недавно рассуждали о "путинском будущем для Чечни после смерти Рамзана Кадырова". Вы считаете правдивыми слухи, что глава республики тяжело болен?

– Он действительно болен. Это подтверждают многие источники. Другое дело, надолго ли его хватит. Я не считаю, что его дети унаследуют власть, но что будет дальше – непонятно.

Будущее Чечни зависит от того, кого [в Кремле] решат поставить на место главы. Говорят, это может быть [спикер парламента республики] Магомед Даудов. Если это так, у него нет такой силовой поддержки, как у Кадырова, и люди его терпеть не могут.

Есть и другие варианты – [председатель правительства Чечни] Муслим Хучиев или [советник президента России по вопросам изменения климата] Абубакар Эдельгериев. Это формалисты, которые, я думаю, не будут ввергать в агрессивные краски Чечню.

Есть еще вариант, что это будет Адам Делимханов, – он кажется провальным.

Сейчас больше внимания Кремля нацелено на Украину. Чечня их больше интересует в части безопасности, чтобы не произошло никаких восстаний или насильственных переворотов. Полагаю, в этом смысле все очень даже под контролем. В Чечне есть военные базы, которые Кадырову никак не подчиняются – как и управление ФСБ по республике.

— Как вы оцениваете шансы народа Чечни продолжить борьбу за независимость?

— Прямо сейчас я никак их не оцениваю. Я являюсь частью деколониального движения, но сам по себе процесс достаточно сложный. Даже чтобы развести семейную пару, нужно очень много времени, а тут нужно разводить регионы. Но, конечно, исторически и политически у Чечни шансы на отделение выше. Нынешняя политика Кремля еще больше усилила разрыв с республикой.

Те люди в Чечне, которые обвинялись в преступлениях, в похищении людей, в итоге встали у власти в качестве силовиков. Это нас с Россией не сближает.

– Недавно вы проводили опрос в телеграм-канале, кого стоит убрать из чеченской оппозиции. Как бы вы сами ответили на этот вопрос?

— Чеченской оппозиции мешают сами оппозиционеры – те, которые делают заявления друг против друга. Вместо того чтобы объединиться против врага, тратятся силы, чтобы уколоть друг друга.

Происходит то же самое, что и в российской оппозиции. В моей жизни есть чеченский телеграм и русский твиттер, обе эти площадки очень токсичные. Все друг с другом вечно ссорятся, делят власть, которой никто не имеет. Я бы оставил тех, кто продолжает работу и не мешает друг другу.

– Вы считаете себя частью оппозиционного движения?

– Я вообще не являюсь политиком. Я юрист и правозащитник.

– Расскажите о вашей нынешней правозащитной деятельности.

– Мы с командой запустили проект, он называется Kost, мы делаем исследования, стараемся вести информационный блок. У нас есть запрос на создание медиа, но эта часть пока не налажена, не хватает рук и ресурсов.

Сейчас важная часть работы – юридические консультации, и они работают: мы уже вывезли из Чечни двух людей, которым угрожала мобилизация, а также провели два исследования, одно из которых как раз посвящено тому, что Чечня – это лаборатория диктатуры. Еще мы успели подать в Следственный комитет заявление о геноциде народа Чечни. Наша главная цель – борьба с диктатурой и борьба за гражданское общество.

• Из Чечни принудительно отправили на войну родственников семьи Янгулбаевых. Такое происходит не впервые – ранее в Украину не по своему желанию уехали брат оппозиционного блогера Хасана Халитова и племянник главы правительства Ичкерии за рубежом Ахмеда Закаева. Сайт Кавказ.Реалии обсудил с оппозиционерами и правозащитниками, чего добивается глава Чечни и почему отречения семей от "провинившихся" родных ему теперь недостаточно.
• В мае 2022 года стало известно, что Верховный суд Чечни объявил движение 1ADAT, связанное с Ибрагимом и Байсануром Янгулбаевыми, экстремистским. Перед этим Роскомнадзор заблокировал на территории России часть интернет-ресурсов оппозиционного властям Чечни движения 1ADAT на основании решения Заводского суда Грозного. Среди поводов для блокировки заместитель прокурора Чечни назвал публикации про "преступный кадыровский режим".
• В день вынесения приговора матери братьев Янгулбаевых Зареме Мусаевой в Грозном произошло вооруженное нападение на ее адвоката Александра Немова и журналистку "Новой газеты" Елену Милашину. После жесткой реакции из Москвы Кадыров пообещал "разобраться" в деле, подозреваемые до сих пор не задержаны.