В апреле выходит книга "Письма папам", где дочери рассказывают о своей любви к отцам и о том, какие их поступки считают ошибочными.
Авторы сборника – дагестанские журналистки Светлана Анохина и Аида Мирмаксумова и правозащитница-блогер Марьям Алиева.
Книга – один из результатов проекта "Отцы и дочки", что начался несколько лет назад. В 2018-м это были анимационные ролики про "пап – защитников своих дочерей" и письма, которые одни девушки писали анонимно, а другие зачитывали перед камерой.
Потом письма оформились в целый сборник с разными историями. Там есть и оскорбления, и обиды, и безграничная любовь детей к родителям и наоборот.
"Больше других я вспоминаю письмо чеченской девушки, – рассказывает Аида Мирмаксумова. – Это было первое письмо из Чечни, и на фоне всех остальных писем, которые мы получали, оно было очень ярким и необычным. Оно полностью разрушало тот стереотип чеченского папы, который был в моей голове. Оно начиналось со слов "Папа, ты ох***ный!". В нем было столько любви, благодарности, там было про то, как папа настаивал на получении образования, чтобы не зависеть "от всех этих козлов". Мы получаем больше писем, в которых невысказанные претензии и обиды, потому что чаще всего хочется "закрывать наши незакрытые гештальты", лечить наши раны. Но я не могу сказать, что мы получаем мало писем с признаниями в любви, хотя в процентном соотношении, наверное, немного больше писем с обидами".
В книгу вошло около 50 писем. Самые страшные истории, как рассказывают авторы, приходили на почту Марьям.
Светлана Анохина
"Во многих случаях невозможно подойти к папе и сказать: "Ты накосячил. Скажи, что ты об этом жалеешь", – говорит Светлана Анохина, главред "Даптара", сайта о кавказских женщинах. – И одного этого "я жалею" было бы достаточно, но это невозможно, потому что наши папы не привыкли слушать, что они неправы, они воспринимают это как подрыв самого их существования и ценности. А проговорить хочется. Там же нет обвинений, там недоумение. И даже в письмах, где треш, где посягательство на половую чистоту ребёнка, нет ярости, там недоумение, непонимание, как такое могло случиться".
По словам Анохиной, письма, написанные в других регионах или даже странах, отличались бы немного, но на Кавказе есть своя специфика. Она связана с тем, что здесь "не принято" обращаться к родителям.
Многие ситуации бы не случились, если бы девочка могла вовремя подойти и рассказать об этом
"В некоторых случаях, которые привели к летальному исходу, всё могло бы быть по-другому, если бы девушки могли рассказать, что происходит. Если бы они могли прийти домой и сказать: "Папа, у меня беда". Папа на Кавказе – это тот, кто может защитить от внешнего мира. И многие ситуации бы не случились, не привели к ужасу, к гибели, к кошмару, если бы девочка могла вовремя подойти и рассказать об этом. Но что говорить, если замуж выдают, не спрашивая её мнения, а потом обратно не принимают? Почему в самых жутких ситуациях девушки вынуждены обращаться к никогда ими не виденным людям, чтобы они были посредниками между ними и семьёй? И мы с этим встречаемся каждый день. Почему бесконечные крики девочек "Я не могу, помогите!" адресованы нам, а не родителям?"
Раньше на Кавказе у мужчин по адатам не было принято общаться с маленьким ребёнком, однако религия сыграла в этом положительную роль, отмечает Анохина. Мусульмане-салафиты относятся к общению отцов с детьми проще.
"В 2007 году у моего друга родилась дочка, и мы с подругой пошли его проведать. И он ходил с ней, держал её, новорождённую, на руках и говорил: "Папина красавица, папина любовь". А рядом сидел его отец, пожилой мужчина, такой старец с бородой, и он говорил: "Какой позор! Мы никогда не могли себе позволить такое отношение к своим детям, а ты сейчас не стесняешься и говоришь, что ты её любишь". Но мой друг смеялся и говорил: "Как можно не любить!" – вспоминает Мирмаксумова. – Я не могу сказать, что сейчас очень сильно всё поменялось, потому что сейчас всё равно находятся те, кто никогда на людях не скажет дочери, что её любит. Или, наоборот, говорят: да, я люблю свою дочку, но когда наступает момент, когда надо показать свою любовь, показать, что ты её защитник, они начинают оглядываться, размышляя, что скажут старшие, что скажут окружающие. Тем не менее, как минимум в Дагестане с этим всё равно попроще. Никого уже не удивляет папа на детской площадке, папа в поликлинике. Это уже нормально".
В книгу с анонимными письмами вошли и письма всех трёх авторов. Они тоже не подписаны и "затеряны" среди других.
Я помню, как он, когда мне было пять-шесть лет, отхлестал меня проводом от электробритвы
"У меня с папой, как у всех, были сложные отношения, – вспоминает Анохина. – Сначала он был для меня царь и бог. Потом было подростковое отторжение, такое, что я его видеть не могла. Потом понимание спустя годы, что он опора и надежда. Потом – что он тоже делал ошибки. Я помню, как он, когда мне было пять-шесть лет, отхлестал меня проводом от электробритвы, потому что я возилась, а он опаздывал на работу – в садик отводил меня он. Я помню, что мне было безумно стыдно, что я не могу раздеться и снять чулки, потому что у меня ноги в этих рубцах. Раз побили – значит, ты плохой, значит, что-то сделал. Наказание от родителей же не может быть просто так? Но рядом с этой детской незабытой обидой стоит память о собственном предательстве, о мелком отречении, когда папа – уже не такой герой, а уже пожилой и неуклюжий, и ты от него отстраняешься и думаешь, пусть никто не узнает, что это твой папа. У меня рефлексия такая: я и себя тоже там рассматриваю".
По мнению авторов, во многих семьях не принято говорить родителям не только о своих претензиях, но и о своей любви к ним.
Аида Мирмаксумова
"Мы не можем сказать своему отцу, да и маме в некоторых случаях, что-то, – рассуждает Мирмаксумова. – Девочке проще обнять маму за шею и сказать: "Я тебя люблю". Я говорю не про девочку-ребёнка, я говорю именно про женщину, которая вышла замуж, сама уже мамой стала. Мы можем себе такое позволить с пожилыми родителями, но когда ты подросток, когда тебе лет 20, 25, 30 и родители здоровые и полны энергии, ты ещё не думаешь, что настанет такой день, когда они могут уйти, и поэтому либо кажется "ещё успею", либо не говорится, потому что этих чувств нет".
Во время работы над проектом стало понятно, что некоторые отцы хоть и тоже признаются в любви к своим дочерям, чаще всего это относится лишь к тем девочкам, которые ещё не выросли, отмечают авторы.
Я знаю девушек, с которыми отец после свадьбы по несколько дней не разговаривал, потому что не мог принять, что его дочки побывали с мужчиной
"Что характерно, все отцовские письма – это обращения к маленьким дочерям и восхищение маленькими дочерьми, – объясняет Анохина. – А когда девочка становится девушкой, когда отец осознаёт, что в ней просыпается женственность, для него это очень тяжёлый период. У нас было одно письмо, в котором девушка пишет, как папа вернулся домой из долгой командировки, она бросилась к нему на шею, и он вдруг отстранился, не обнял её, как обычно. За время его отсутствия у неё выросла грудь. Мама строго её отчитала, что пора носить лифчик. Она поняла в один момент, что отец не знает, как быть с реальностью, как её принять, и просто отстранился. И она пишет, что долго ненавидела себя. Считала грязной. Я знаю девушек, с которыми отец после свадьбы по несколько дней не разговаривал, потому что не мог принять, что его дочки побывали с мужчиной. Есть же обычай в некоторых республиках не пересекаться мужу с родителями женщины. Я думаю, это оттуда идёт. Когда затрагивается тема сексуальности, она очень тяжело переживается кавказским мужчиной".
Она считает, что главное, что может произойти после того, как кто-то прочтёт книжку, – если кто-то напишет своё письмо или пойдёт выслушать свою дочку.
"Мы же не слышим своих детей. Нам некогда. У нас голубцы подгорают. Потом скажешь! Начала ворошить события столетней давности? Забудь уже! А как забыть, если оно не забывается? Я простила все детские обиды. Но забыть-то я не могу. Наверное, это разговор с собой, попытка проговорить и отпустить боль. Может, авторам писем стало немножко полегче? Проговаривание – это один из методов избавления. Я не знаю, правильно ли избавляться от этого, может, это строит нашу личность. Но если оно болит, то оно должно быть вытащено и просмотрено", – размышляет Анохина.
"Наверное, я совру, если скажу, что наш предполагаемый читатель – это отец. Наш предполагаемый читатель – это любой человек, который хочет что-то менять, которого интересуют отношения в его семье, – объясняет Мирмаксумова. – Если говорить, что книга рассчитана на мужчин, я имею в виду и братьев, и сыновей, которые вырастут и тоже станут отцами. Если я говорю, что книга рассчитана на женщин, – это те, которые в ряде случаев поплачут, а в некоторых случаях сами захотят написать письмо. И это будет такая арт-терапия в эпистолярном жанре, когда свою боль раскрываешь немножко".
По словам Мирмаксумовой, ей очень хочется, чтобы папы или будущие отцы прочитали эту книгу и поняли, насколько женщина уязвима, насколько важно следить за своей речью и за своим поведением, потому что их дочь рано или поздно станет женой, а на нём как на мужчине лежит обязанность выстроить правильный образ будущего мужа, который будет рядом с ней, станет ее защитником.
Если хотя бы один прочитает эту книгу и узнает в письме себя и захочет пересмотреть свои взгляды на воспитание, то это уже будет большой вклад в семейные отношения
"Ты это делаешь и для себя, чтобы ты мог спокойно спать, и для своего ребёнка, чтобы дочка не попала в плохую компанию, в плохую ситуацию, когда её будут бить, унижать, а она будет воспринимать это как должное, – рассуждает Мирмаксумова. – У меня есть страх, что нашу книгу будут читать только те, кто нас поддерживает. А люди с противоположного полюса, которые считают, что мы "обдолбанные фемки", которые хотят разрушить крепость традиционных дагестанских семей, эту книгу читать не будут. Но если хотя бы один из них прочитает эту книгу и узнает в письме себя и захочет пересмотреть свои взгляды на воспитание, то это уже будет большой вклад в семейные отношения".
Авторы продолжают проект. Все деньги, вырученные от продажи книги, они собираются направить в "Марем" – активистскую и волонтерскую группу, созданную авторами для помощи кавказским девочкам, девушкам и женщинам, оказавшимся в трудной ситуации.
Письма продолжают приходить и сейчас, когда книга уже поступает в магазины. Проект будет продолжаться до тех пор, пока находятся девушки, которым есть что сказать своим отцам.