"Теория малых дел". Учитель года, который потерял работу из-за митингов и решил баллотироваться в Госдуму

В минувшие выходные в Москве на форуме независимых муниципальных депутатов были задержаны порядка 200 человек. Участников мероприятия проекта "Объединенные демократы" обвинили в сотрудничестве с нежелательной организацией и нарушении санитарных норм.

Среди задержанных оказался Александр Рябчук – преподаватель истории и обществознания, который стал лучшим учителем в Ростове-на-Дону в 2020 году. В январе он принял участие в протестах в поддержку политических заключенных. Сразу после этого Рябчук был уволен из муниципального Лицея №11 и частной школы, в его доме провели обыск, а самого преподавателя отправили под арест на пять суток за "участие в несанкционированном митинге, повлекшее создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения".

В интервью Кавказ.Реалии Рябчук рассказал о работе в школе, как теория малых дел может изменить мир и зачем ему понадобилось баллотироваться в Госдуму.

Школа

– Современные школы ассоциируются с поддержкой власти, вбросами на выборах и беседами с инакомыслящими учениками. Вы проработали в муниципальной школе 10 лет. Как часто вам приходилось сталкиваться с тем, что противоречит вашим принципам?

– Мне как-то предлагали участвовать в выборах, спрашивали, как я отношусь к "Единой России", я ответил – резко негативно. После этого ко мне с такими предложениями больше не обращались. Только однажды пришлось поработать, потому что я нужен был как мужчина – занимался надомным голосованием, где надо было много ходить, а я был за рулем. Женщинам физически это было бы тяжело. Но последние годы даже в надомном голосовании я уже не участвовал – принципиально.

Главным мотивом выбора работы для меня был не заработок, для этого можно устроиться в другие места. Я верю в теорию малых дел, поэтому работа учителя мне кажется полезной для общества – учитель просвещает и помогает.

– Это похоже на историю оппозиционера, который стал работать в администрации президента, чтобы поменять все изнутри.

– Степень свободы учителя гораздо выше, чем сотрудника администрации президента. Когда я закрываю дверь и начинаю вести урок, то, как он пройдет, зависит от меня.

– Но учебники выбираете не вы.

– Я выбираю, что буду говорить. Мы с детьми на уроках сравнивали разную информацию. Например, мне очень не понравились рекомендации Роспотребнадзора о запрете использовать телефон на уроке даже в учебных целях. Я его активно использовал, например, показывал письма Михаила Шолохова Иосифу Сталину, чтобы ученики посмотрели, что Шолохов это не какой-то прозападный либерал, а лауреат Сталинской премии, который писал о том, как на Дону происходило раскулачивание, как забирали зерно, пытали женщин.

– К вам никогда не поступали вопросы от руководства школы из-за методов преподавания? Из-за того, что вы идете не по согласованному учебнику?

– Есть перечень тем или дат, которые я должен пройти. В учебнике есть фактология, а оценки мы с ребятами обсуждаем. Я им всегда говорил, что моя точка зрения не единственно верная. История сложнее, и моя цель – научить их критически мыслить. Если ребятам это нравится, если родителей это устраивает, если есть результаты – какие ко мне вопросы?

– Вы дважды участвовали в конкурсе "Лучший учитель". Сначала в 2014 году, а затем в 2020-м, когда стали лучшим учителем Ростова-на-Дону. В чем была мотивация участвовать в конкурсе?

– Хотел испытать себя, это же соревнование. Предыдущие участники говорили, что это колоссальный опыт, что мне это необходимо. Я попробовал и понял, что когда у тебя большая нагрузка на уроках, то меньше времени остается думать о методике преподавания. Бывает, что задача остается одна – выжить. А тут ты целенаправленно думаешь о том, как сделать урок наиболее удачным.

– Сейчас довольно забавно выглядит контраст вашего фото, где вы получаете сертификат победителя из рук главы администрации Ростова, с новостями о вашем аресте за участие в митинге. У вас во время конкурса "Лучший учитель" не сложилось впечатления, что участники должны быть максимально лояльны к происходящему в стране, что это само собой разумеющееся?

– Там не проводят беседу по политике, по крайней мере до моего случая. Нельзя быть уверенным, что до сих пор не проводят. Действительно, до конкурса директор школы говорила мне что-то вроде: "Надо быть более политически мудрым, если говорить что-то, то очень аккуратно". Я не член партии, и считать, что я буду лояльным, навряд ли приходилось.

Может, кто-то думал, что, если ты проходишь конкурс и перед тобой впереди такие возможности вертикального роста, материальных благ, то любой человек будет лояльным. Может, по себе и судит вся эта административная вертикаль – если перед человеком полка, на нее пряник, а тебе лестницу дали, то ты автоматически будешь лояльным. Но не вышло.

Митинг

– Когда вы приняли решение выйти на улицу 23 января, означало ли это, что теория малых дел, которой вы придерживаетесь, перестала для вас работать или стала уже не такой актуальной?

– Я просто перешел на новый уровень, выйдя на митинг. Значит ли это, что мое появление заставит [президента России Владимира] Путина задрожать? Не думаю. Поэтому с моей стороны это по-прежнему можно рассматривать как малое дело. Но публичность, амбиции и желание делать крупные дела есть. Если я чувствую в себе силы, мужество, возможности, потенциал, чтобы делать больше, я должен делать.

– Вас предупреждали о последствиях? Когда вы выходили на улицу, вы знали, что может за этим последовать?

– Вначале меня просто предупреждали, что это негативно отразится на участии в областном этапе конкурса на лучшего учителя. У меня были неплохие перспективы на России, как мне говорили. Если есть возможность у человека войти в пятерку, которая будет с президентом общаться, то как ему участвовать в митинге? Перед 23 января директор отговаривала меня всеми способами, чтобы я не ходил. Говорила о карьере, перспективах, что я молодой, горячий, дурной.

– Но вы все равно пошли. Почему?

– Потому что я поступил по совести. Я считаю, что в данной ситуации, когда происходит такая несправедливость, когда людей травят, когда в суде творится беззаконие, мой выход на улицу – это способ показать, что я не согласен с этим.

Директору и чиновникам не понравилось, что я громко поучаствовал в митинге – вел трансляцию, вступился за женщину, к которой подошел сотрудник полиции. Я сказал, что по закону он должен показать документы, в ответ на это документы потребовали у меня. В итоге меня задержали и вынесли предупреждение. Когда я был в автозаке, я спросил, задержали бы меня, если бы я вышел с триколором и Конституцией? Мне сказали – да. Надо сидеть дома и есть пирожки. Я считаю, что это прискорбно, я с этим не согласен.

Потом я пообщался с прессой, представился, сказал, что я победитель конкурса "Лучший учитель", назвал место работы. Естественно, на следующее утро меня вызвали к директору. Там был человек в штатском, он беседовал со мной, говорил, что я неправильно поступаю. Им очень не понравилось, что я в своих социальных сетях критически высказываюсь в отношении действующей власти, будто тем самым я агитирую школьников.

– Вы приняли решение уволиться самостоятельно?

– Я бы так не сказал. Я понимал, что все к этому идет, и написал заявление на увольнение, в школе были не против, чтобы я доработал две недели. Но я сказал, что 31 января, в воскресенье, я опять пойду на акцию, мне ответили: "Тогда пиши на пятницу".

В частной школе меня тоже вызвали на разговор. Сказали, что, как учитель, я очень понравился, но им звонили влиятельные люди, и если я не удалю свой контент в соцсетях, они вынуждены будут со мной распрощаться. В этой школе я проработал два дня.

Они еще добавили, что ни в какую частную школу я больше не устроюсь, потому что частные образовательные учреждения лицензирует Рособрнадзор.

Арест

– Когда к вам пришли с обыском?

– После второй акции 31 января, где на меня также составили административный протокол. Я тогда ночевал у матери, мне написала бывшая супруга, которая живет с нашей дочерью в квартире, где я прописан, что у нее был обыск. Моих вещей там не увидели и на следующий день с обыском пришли к матери. Несколько сотрудников ОМОНа, один следователь и два сотрудника ФСБ, понятые. Сотрудники были вооружены, я поднял руки, спросил, надо ли мне ложиться на пол. Мне сказали "нет" и поставили лицом к стенке.

– Вам объяснили, на каком основании проводится обыск?

– Это ж Россия, у нас для того, чтобы провести обыск, нужно только решение следователя. Сказали, что есть уголовное дело в отношении некоего студента из колледжа связи и информатики, который разместил во "ВКонтакте" экстремистское видео, и, по имеющимся данным, я могу быть причастен к этому преступлению. Кто этот юноша, я не знаю. При чем тут колледж и я – без понятия.

Потом я пообщался с другими людьми в спецприемнике и узнал, что еще у нескольких людей, которые были на митинге, обыск прошел по этому же уголовному делу. Я просил суд объяснить, какие именно есть основания, чтобы считать, что я причастен к преступлению, мне ответили, что это тайна следствия.

То есть в "загнивающих" странах [Запада], чтобы прошел обыск, суд должен увидеть весомые аргументы следователя. А у нас, в богохранимой, к чему эти формальности?

– Как прошел обыск? Как вы себя чувствовали тогда?

– Неприятно, когда лезут в личные вещи. Я "забыл" пароль от телефона, это очень возмутило силовиков, пообещали долгий обыск, с пристрастием. В итоге телефон изъяли, забрали макбук и пересмотрели вещи матери. Она собирает квитанции об оплате коммунальных услуг, каждую бумажечку – потом три дня убиралась. У меня были заметки по поводу блога, эти листики вырвали, рабочие флешки забрали. У меня нечего брать, но мне не хотелось, чтобы в мою личную переписку совали нос.

Один следователь был вежлив и корректен, другой в нервно-возбужденном состоянии говорил, что я "Навальнятину развел". Я попросил маму собрать какие-то вещи, все, что понадобится, если меня посадят. Следователь сказал: "К чему этот театр?" Мама взяла с него обещание, что я вернусь после допроса домой.

На допросе у меня спросили, знаю ли я студента из колледжа, а потом стали спрашивать, сколько человек на митинге было, как я отношусь к [оппозиционеру Алексею] Навальному, все в этом духе. На выходе из Следственного комитета меня встретила полиция по поводу двух административных протоколов за 23 и 31 января, задержали, дождался суда – и оттуда в спецприемник на пять суток. Так что пригодились мне трусы, носки и все, что я с собой взял.

– Насколько тяжело вам далось пребывание под арестом?

– На многих это может оказать гнетущее впечатление, но в эти дни много честных и благородных людей оказалось в спецприемниках по всей стране. Я посчитал, что, если и я здесь, может, я тоже достойный человек. Прохожу краткосрочные курсы повышения квалификации (смеется).

Хотя в камере, где я был, оказался только один человек с митинга и то случайно, он просто в неудачное время пил кофе в центре. У нас было лучше, чем в [подмосковном спецприемнике] Сахарово, было где спать. Но ремонт требуется этому месту, и когда туалет огражден небольшой перегородкой, бывают трудности психологического характера. Хотя люди, которые там работают, нормальные. Те, кто туда попал, тоже. С жестокостью я не столкнулся, хотя готов был ко всему.

Будущее

– Вас поддерживают ваши близкие люди?

– По-разному. Для многих близких я как токсичный человек, от которого могут быть проблемы и обыски. Отношение меняется от одного полюса к другому.

– Это первый раз в вашей жизни, когда из-за своих принципов вы что-то потеряли?

– Чтобы работу – да. До этого, конечно, я поступал по принципам, но последствия были не такими.

– Вы рассказывали, что работаете как самозанятый, репетитором. После истории, произошедшей с вами, учеников не стало меньше?

– Нет, даже новые появляются. Помимо работы я еще сейчас планирую собрать команду и организовать фандрайзинг для выдвижения своей кандидатуры в Госдуму по одномандатному округу.

– Что вам нужно для этого сделать?

– Чтобы избираться в Госдуму по одномандатному округу, нужно идти либо от парламентской партии, либо собрать подписи. Подписи надо собирать в бумажном виде, не менее трех тысяч, в среднем 14–15 тысяч подписей. Собрать их нужно за месяц. Это специальный заградительный барьер. Даже если ты извернешься и соберешь эти подписи, то графологическая экспертиза их зарубит.

Что мне остается, понимая это? Я могу быть не членом партии, но партия может меня поддержать. Ближе всего к моим взглядам партия "Яблоко", с которой я сейчас веду переговоры, чтобы она выдвинула меня в июне, тогда мне не нужно будет собирать подписи.

До этого мне нужно собрать команду: найти начальника штаба, юриста, людей, которые будут расклеивать объявления, станут наблюдателями. Масштаб задачи большой, и для этого нужны огромные деньги – от 20 до 50 миллионов рублей. Надеюсь, у меня получится собрать их фандрайзингом.

– Зачем вам быть депутатом?

– Это дальнейший этап борьбы. Уличные акции властью и частью общества воспринимаются нелегально. Мне хочется использовать имеющийся институт, чтобы добиться перемен. И одним из способов их достижения является представительство в законодательной власти, чтобы использовать трибуну депутата, чтобы говорить то, что волнует народ. Даже один депутат может наделать шума и заставить всех работать. Одномандатник более независим, чем тот, кто прошел по партийным спискам. Чем больше таких людей, тем лучше. Так в Думе появится полемика.

***

Выборы в Госдуму пройдут в России осенью 2021 года. В нижнюю палату парламента изберут 450 депутатов, 225 из них пройдут по одномандатным избирательным округам.

Сейчас Александр Рябчук совместно с "Правозащитой Открытки" обжалует решение Кировского районного суда о своем аресте за "создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения и транспорту". Ростовский областной суд Рябчуку уже отказал, но при поддержке адвоката он намерен довести дело до ЕСПЧ, чтобы, по его словам, власти несли "хотя бы репутационные потери".