Депортация чеченцев и ингушей 23 февраля 1944 года стала в Советском Союзе самым массовым переселением народов, обвиненных в измене родине. Почти полмиллиона человек были погружены в вагоны для перевозки скота и выселены в северные районы Казахстана и Киргизии. Человеческие потери в период выселения превысили треть от всей численности чеченцев и ингушей. В 1957 году Коммунистическая партия СССР признала неправомерность обвинения целых народов в преступлениях, совершенных группой лиц, и Чечено-Ингушская АССР была восстановлена. Чеченцам и ингушам разрешили вернуться на свою историческую родину.

13 лет депортации остались в памяти не только самих выселенных, это тема и для их потомков остается на сегодня самой животрепещущей. В каждой семье из поколения в поколение передаются истории выживания, истории потерь родных и близких и горькая боль, которую депортированные испытывали по родине. Главный вопрос, на который так и не дан ответ: за что были выселены целые народы?

Сам указ президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1944 года "О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории" гласил:

"В связи с тем, что в период Отечественной войны, особенно во время действий немецко-фашистских войск на Кавказе, многие чеченцы и ингуши изменили родине, переходили на сторону фашистских оккупантов, вступали в отряды диверсантов и разведчиков, забрасываемых немцами в тылы Красной армии, создавали по указке немцев вооруженные банды для борьбы против советской власти... президиум Верховного Совета СССР постановляет: всех чеченцев и ингушей, проживающих на территории Чечено-Ингушской АССР, а также прилегающих к ней районов переселить в другие районы СССР, а Чечено-Ингушскую АССР ликвидировать".

О реальных причинах и последствиях высылки чеченцев и ингушей в 1944 году историк Майрбек Вачагаев по просьбе редакции Кавказ.Реалии спросил ведущего научного сотрудника Института географии РАН, профессора Павла Поляна и доктора исторических наук, главного научного сотрудника Академии наук Чечни Аббаса Осмаева.

Сталинская депортация чеченцев и ингушей 23 февраля 1944 года. Причины и последствия | Подкаст "Хроника Кавказа с Вачагаевым"

Народы наказывали превентивно

– Павел Маркович, если говорить об указе президиума Верховного Совета СССР, насколько соответствует действительности формулировка "многие чеченцы и ингуши изменили родине"?

– О коллаборационизме и речи быть не могло, потому что оккупированной территория Чечено-Ингушской АССР не была. Единственное исключение – часть города Малгобек, который сейчас в Ингушетии. То есть в ситуации, когда какая-то территория была оккупирована и та или иная степень готовности или радости к сотрудничеству с оккупационной властью, преступной, немецкой, агрессорской, просто не могла быть проявлена. Оккупации не было.

В этом смысле депортация чеченцев и ингушей – случай, когда это не есть депортация-возмездие, как, допустим, можно говорить о карачаевцах, как можно говорить о крымских татарах, как можно говорить о калмыках со всеми оговорками, даже о балкарцах, поскольку территории, где они проживали, находились в оккупационной зоне. Этого никак нельзя сказать о территории Чечено-Ингушетии, и поэтому тут есть такая странная смесь: возмездие за то, чего не было. Поскольку [власти СССР] предполагали, что немцы пройдут дальше, им хотелось депортировать целый огромный этнос, расселенный, кстати, не только на территории Чечено-Ингушетии, но и на территории Дагестана.

Картина о депортации, Аух, Дагестан

Это была устойчивая внутренняя политика Сталина во время войны – политика тотальных депортаций этнических групп. Народы наказывали, но наказывали или превентивно – до того как они что бы то ни было могли сделать, или же в порядке возмездия после того, как они что-то сделали. При этом я хочу подчеркнуть, что это в кавычках: "могли сделать", "сделали".

Ничего преступного народы не совершали. Если кто-то что-то и делал, это были индивидуальные случаи или какие-то группы, причем необязательно огромные, а составляющие очень малую часть населения соответствующих этносов. Поэтому вот такое приписывание коллективной вины целому этносу за те или иные реальные или мифические проступки, преступления, нарушения закона, сделанные какими-то отдельными представителями, совершенно неправомерно. Оправдания этому не может быть.

О какой-то повышенной готовности чеченцев быть союзниками наступающего Третьего рейха тоже говорить не приходится. Потому что те данные, которым мы располагаем, они отнюдь не выделяют чеченцев на фоне других северокавказских народов, в том числе и осетин, кабардинцев, дагестанцев. И уж тем более чеченцы в этом плане не выделяются на фоне всего Советского Союза. Тут нет какого-то лидерства именно вайнахов, ни в коем случае.

В этом решении сталинской администрации была, конечно, историческая память о том, что чеченцы конфликтный, непокорный, свободолюбивый народ, в поведении которого нельзя быть уверенным. Были повстанческие движения, действительно, было то, что называлось бандформированиями на языке советской власти. И действительно, у части этих бандформирований были планы стать частью Третьего рейха или иметь его в союзниках. Но сказать, что это хоть как-то характеризовало намерение всех чеченцев, проживавших в Чечено-Ингушской АССР, категорически нельзя. Это преступно!

Сама операция по депортации чеченцев и ингушей была совершенно особенной для тех, кто ее осуществлял. Я уже не говорю о том просто феерически большом количестве сил, которые были задействованы на депортацию чеченцев и ингушей. Ведь это же фактически несколько дивизий, и это же во время войны! Идут бои на западном фронте, а 120 тысяч человек занимаются депортацией почти полумиллиона чеченцев и ингушей. То есть по одному депортирующему на четыре депортируемых.

Такой пропорции не было ни в одном другом случае. То есть власти ожидали – и не без оснований – сопротивления иной степени интенсивности, чем при депортации других народов. И это сопротивление было. Многие чеченцы и ингуши избежали депортации, с оружием в руках вплоть до 1953 года, когда умер Иосиф Сталин, они продолжали неподчиненную советской власти жизнь.

Второе – это то, как депортация была осуществлена. Превентивной она могла бы быть в 1943 году, но в 1944 году уже прошел год, как немцев отогнали [от границ Чечено-Ингушской АССР ]. Депортация началась 23 февраля, а подготовка к ней, причем со всеми признаками спецоперации, признаками маскировки под "отдых красноармейцев", хотя это были не красноармейцы, а сотрудники НКВД, – это же началось в январе 1944 года и даже за месяц до этого.

То есть степень серьезности отношения сталинского НКВД в подготовке именно этой операции была на порядок – именно на порядок – выше, чем в случае других наказанных контингентов, а их было очень много.

Аух, Дагестан. Памятная акция, посвященная годовщине депортации, фото из архива

Что меня еще поражает, так это готовность советских властей приблизиться к методам геноцида. Я имею в виду Хайбах. Не все документы нам доступны, но те, которые доступны, они четко говорят, что перед расстрелами во время депортации... перед этим не останавливались чекисты. Поражает готовность перейти от бесчеловечных, но не претендующих на физическое уничтожение мер – к уничтожению людей. Ни в каких других случаях этого не встречалось. Все это элементы, которые являются частью этой преступной, еще раз подчеркиваю – преступной, репрессивной сталинской политики по депортации населения.

В своем ложном понимании Сталин имел в виду, что, если он переместит людей с одного места на другое, это решит какие-то проблемы в том месте, где они жили. И это якобы создаст предпосылки для развития тех мест, куда их переселяют. То есть экономическая составляющая тоже закладывалась. Территории-то остаются, они экономически значимы, поэтому возникает необходимость заселить эти территории соседями.

При этом должен сказать, что брутальность вот этих переселенческих кампаний была ничуть не меньшей, а иногда даже большей – в случае, например, с лакцами, которых переселили в бывший Ауховский район Дагестана, ставший потом Новолакским. Для этого переселения чекисты просто стирали аулы с лица земли. То есть насилие было ничуть не меньшим, чем при депортации самих чеченцев и ингушей.

Справка: В Чечено-Ингушетии с момента установления Советской власти весной 1920 году постоянно возникали конфликты на фоне обманутых надежд. Советы ликвидировали шариат, хотя обещали его сохранить для народов, исповедующих ислам. Запретили горское право - адат, хотя обещали его сохранить. Заменили арабскую графику на латинскую, а позже - на кириллицу. Препятствовали сохранению национальных традиций и обычаев, запретили ношение кинжалов. Вместо обещанной земли пытались вовлечь в колхозы. Были расстреляны видные религиозные деятели республик, тысячи были арестованы и сосланы в ссылку. Все это не делало жителей республики сторонниками новых порядков советских властей. Раз за разом в разных частях республики возникали конфликты, переходившие в вооруженное сопротивление.

Преступный акт

– Аббас, как относятся потомки депортированных к теме насильственного выселения?

– Всем потомкам депортированных при обсуждении этого вопроса надо уходить от попытки оправдать собственный народ участием в войне на стороне Красной армии, количеством героев Советского Союза. Надо исходить из того, что депортация, как это и было определено документами, опубликованными еще до развала СССР, а также законом Российской Федерации о реабилитации репрессированных народов, – преступный акт. И никакого сомнения, что бы кто ни писал, на каких бы сайтах ни было бы оправданий по этому поводу, это преступный акт. Мировое сообщество и любой вменяемый человек именно так к этому и относится.

Для меня ясно то, что руководители государства в то время пытались каким-то образом решить проблему так, как они ее понимали. То есть была определенная проблема с чеченцами, ингушами, которые с трудом подчинились советской власти, параллельно с этим существовала проблема нехватки рабочих рук в Средней Азии.

Может быть, причина и в том, что в 1920-х годах был лозунг: "Загоним железной рукой человечество к счастью". Видимо, его понимали так, что можно переселять, расстреливать и таким образом строить какое-то государство – больше для себя, чем для людей.

Мемориал жертвам депортации, Назрань, Ингушетия

Если мы говорим о чеченцах, которые были в составе вермахта, ни одного более-менее заметного подразделения, даже роты, сформированной из их числа, не было. Вот численность представителей различных народов СССР в составе германских вооруженных сил: 380 тысяч русских, 250 тысяч украинцев, белорусов – 70 тысяч, азербайджанцев – 38 500, а из числа народов Северного Кавказа, по разным данным, было от 28 до 30 тысяч человек.

Даже если бы кто-то из чеченцев в 1942 году очень хотел перейти на сторону Третьего рейха, есть же линия фронта, как ее преодолеть? Там же действуют структуры безопасности, военные охраняют свои тылы, охраняют дороги.

Если же говорить о восстаниях, то они же начались задолго до прихода немцев, даже задолго до прихода к власти в Германии. Поэтому попытки обвинить депортированные народы не выдерживают никакой критики. Не было никакого коллаборационизма даже по факту того, что республика не была оккупирована.

***

Европейский парламент в своей рекомендации по отношениям между ЕС и Россией в 2004 году постановил, что депортация чеченцев, совершенная по приказу Сталина, представляет собой акт геноцида, согласно 4-й Гаагской конвенции 1907 года и Конвенции о предотвращении и пресечении преступлений геноцида, принятой Генеральной Ассамблеей ООН от 9 декабря 1948 года.