Вокруг Европа, дома – Чечня? Как беженцы с Северного Кавказа борются с домашним насилием

Эксперты и волонтеры, работающие с просителями убежища в Европе, отмечают более высокий уровень физической и психологической агрессии в семьях беженцев с Северного Кавказа. Согласно отчету управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, в течение 2020 года в период пандемии коронавируса возросло число случаев гендерного насилия в отношении перемещенных женщин и девочек во всем мире. Ситуация уроженок Северного Кавказа, в чьих семьях и до того была напряженная обстановка, усугубилась, следует из слов наших собеседников.

Редакция Кавказ.Реалии спросила у жертв домашнего насилия, социальных работников и юристов, как искать защиту в европейских странах.

Марьям

Уроженка Чечни Марьям живет в Берлине. Два года назад она пережила ряд эпизодов домашнего насилия. Ее избивал муж. После развода побои продолжились. Бывший супруг нападал на нее на улице, требуя отдать ему детей. Ее сыновьям сейчас 7 и 9 лет.

Бывший муж до сих пор давит сам и через родственников, утверждает Марьям. По обычаю дети принадлежат отцу, их мать боится его агрессии, но сыновей не отдает.

"Главным опекуном детей назначена социальная служба Германии – Югендамт. В 2019 году меня с детьми спрятали в шелтере в другом городе. Я было вздохнула с облегчением. Но его родные из Чечни на меня давили, говорили: "Он тебя оставил, верни детей, они его". Он сам пошел в суд, нажаловался, и детей насильно отвезли к нему. Полтора месяца я не видела мальчиков. Потом была череда судов и экспертиз. Дети жаловались на побои отца, психолог сделал заключение в мою пользу, но опеку все равно разделили пополам", – рассказала беженка.

Она добавляет, что обращалась в чеченскую диаспору Германии, но там ей посоветовали следовать традиции. "Помогло только обращение к председателю "Германо-кавказского общества" Эккехарду Маасу. Он написал письмо в суд о том, что мне грозит опасность на родине и я не планирую забирать туда детей", - добавила Марьям.

После очередных побоев она обратилась к адвокату. В итоге следствие, суды и опека постановили: каждый из родителей живет с детьми по очереди по пять дней. После этого на побои от отца стали жаловаться уже сыновья. Теперь Марьям пытается доказать, что бывший муж жестоко обращается с ними: она хочет лишить его прав на опеку.

Арслан

Выходец из Чечни Арслан уже пять лет ждет решения о политическом убежище в Германии для себя и своей семьи.

"Бывают случаи, что беженец с женой поругался, и сразу подключаются целые инстанции, – говорит он. – Недавно сосед поскандалил с женой. Он не выдержал, ударил ее. Кто-то сообщил социальным службам, те активно подключились, вызвали соседа на разговор. Женщина подтвердила, что получила удар, ее с детьми спрятали в убежище. Ситуация не выглядит так, что он придёт и будет дальше драться или её убивать. Через пару дней женщина попросилась обратно к мужу. Он отделался воспитательной беседой, а ей объяснили, куда нужно звонить при нападении. Сосед решил, что в следующий раз будет не удар, а развод без разговоров".

Собеседник полагает, что беженцы из России в целом менее адаптированы под европейские правила, и добавляет, что допускает применение рукоприкладства, чтобы "держать детей под контролем": "Своих я не бью и не позволяю на них кричать их маме. Мои старшие девочки пытаются даже голос повышать, когда меня рядом нет, доминировать над бабушкой, которая их очень избаловала. Ударить ребенка, может, и неправильный метод, но это попытка родителей удержать его "в стойле".

Проблем в том, что беженцам плохо объясняют местные правила, убежден Арслан: "Сделали бы какой-то курс для родителей, чтобы держали себя в руках. Если принимают здесь иностранцев, должны же их как-то адаптировать в свой социум. Поведению с полицией надо учить. Потому что если ты приезжаешь именно из-за того, что в России были конфликты с полицией, и тут тебя задерживают за небольшое нарушение, это может вылиться в драму. У беженцев психологическое отношение к силовикам нездоровое, а они это принимают на свой счет".

"Война за опеку"

Дополнительную агрессию в таких семьях вызывают пандемия, локдаун и связанное с ними безденежье, считает бывший сотрудник одной из социальных служб Германии.

"Отец не работает, так как еще нет разрешения, мать в декрете. В зависимости от характера, мужчина может начать терроризировать домочадцев. Так проходят годы в ожидании статуса беженца. Очень многое зависит от места, в Германии даже от федеральной земли. Семьям с одинаковым процессом в одном месте дают "позитив", а в другом "негатив". Там, где я работал, старались не вмешиваться в семью", – поведал собеседник.

В сложных ситуациях, где подозревается домашнее насилие, служба защиты детей вводит так называемое социальное наблюдение сроком на месяц, говорит пожелавший не называть свое имя адвокат, работающий в Европе по подобным делам.

"Смысл такой: посмотрим, понаблюдаем. А потом пишут отчет, факты не подтвердились, дети в порядке, родитель совершил ошибку, каждый имеет право на ошибку. Самой системе невыгодно признавать ошибки. Поэтому случается, что дети в опасности, но по документам всё хорошо. Или, допустим, кто-то из родителей резко меняет место жительства, ссылаясь на преследование. В социальной службе говорит, что это ради спасения жизни. И это никак нельзя проверить! Второй родитель начинает поиски, которые тянутся месяцами", – пояснил адвокат.

Появление беженцев, например, в спокойной Финляндии научило социальных работников иначе смотреть на семейные конфликты, считает эксперт: "Я раньше не знал, почему в социальных центрах, где отцы встречаются с детьми под присмотром координатора, закрывают жалюзи на окнах, когда появляется мать, а отца на время запирают. Такие меры безопасности ввели после того, как однажды на подобной встрече мужчина зарезал бывшую жену".

Женщины и девушки из кавказских республик, по его словам, обычно никуда не жалуются и сами из семей не уходят: "Это здесь большая редкость. Обычно мужчина связан с другими группами, он сильнее во всех отношениях, у него есть связи, контакты. Строптивую женщину очень легко объявить сумасшедшей. А в войне за опеку побеждает сильнейший".

Юрист убежден, что почва для насилия часто находится в запретах и ограничениях для женщин: "Как-то я был дома у моего чеченского доверителя. Его дочь и жена проскальзывали мимо меня как тени, не поднимая взгляда, или вовсе прятались. Когда мы приходили, он заходил первый, объявлял, что с ним гость, и жена с дочкой быстро укутывались в платки. У них установка, что разговор с мужчиной – это чуть ли не разврат. Дочка юная совсем, она родилась в Хельсинки. Она выходит из дома, вокруг Финляндия, возвращается домой – там у неё Чечня с жесткими ограничениями".