Вторая волна конституционных поправок Путина, социального и популистского, и идеологического толка вызвала у способной размышлять публики недоумение. Расширяет ли она поддержку инициатив президента?
Националисты недовольны решением обозначить государствообразующим только русский язык, а не русский народ. Нацменьшинства тем же трендом испуганы. РПЦ раскритиковала пункт о детях как о государственном достоянии. Историки перепуганы запретом на "умаление подвига народа при защите Отечества", обязанностью государства "защищать историческую правду". Одни комментаторы удивляются упоминанию бога, который уподоблен наследуемой вере предков, другие тезису о том, что Россия является правопреемником СССР.
Желание Владимира Путина, чтобы Конституционный суд включился в процесс принятия поправок и проверял их после голосования в парламенте, никак не стыкуется с его законными полномочиями.
С резкой критикой выступил доктор юридических наук, профессор, один из авторов текста Конституции Сергей Шахрай: "Сегодняшние конституционные поправки создают условия для разбалансирования системы власти и утраты ее единства – не формального, а фактического... Конституционализируются новые центры власти без четко ограниченных полномочий (Государственный совет). Закладываются институциональные и правовые условия для политической конкуренции "внутри" системы власти. Риски, что в результате конституционных поправок "что-то пойдет не так", чрезвычайно велики. А в отсутствие реальной многопартийности, свободных и независимых СМИ, гражданского общества, политических традиций и политической культуры – они возрастают многократно"
Легитимность процедуры явно нарушается. Все это "законотворчество" выглядит как провоцирование политического кризиса в элите, прикрывающее расширение полномочий президента вплоть до самодержавных. Так ли это?
Журналист "Радио Свобода" Михаил Соколов обсудил эти вопросы с лидером Партии народной свободы, бывшим премьер-министром РФ Михаилом Касьяновым и бывший зам. председателя Конституционного суда Тамарой Морщаковой.
Михаил Соколов: Президент России Владимир Путин на этой неделе внес в Госдуму новый пакет поправок в Конституцию ко второму чтению. Путин должен встретиться с руководителями фракций Думы в четверг. А закон этот теперь называется сложно: "О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти". Мы сегодня и поговорим, к чему ведет это совершенствование в условиях ухудшающейся ситуации в мировой экономике. У нас в студии Михаил Касьянов, в прошлом глава правительства России, ныне председатель Партии народной свободы. Я думаю, к нам присоединится известный российский юрист Тамара Морщакова, которая была заместителем председателя Конституционного суда. Такое ощущение, что Конституцию усердно насыщают какими-то удивительными вещами, тут и Бог, и государствообразующий народ, и разные популистские обещания про МРОТ. Мне это все видится таким улучшенным вариантом, такая версия-лайт программы КПСС. Как вы это видите?
Михаил Касьянов: Надо сказать, что поправки эти еще не опубликованы. Второго числа был предельный срок подачи поправок ко второму чтению. Президент, как дисциплинированный участник процесса, также подал свои поправки к своим поправкам. Есть какие-то слухи, что упоминается Бог, упоминается про преемственность Советскому Союзу, государствообразующая нация и так далее. Хочу сказать самый важный, на мой взгляд, аспект, для чего все это вносится.
Никто, ни президент, ни члены его команды не поясняют гражданам, в чем срочность, почему так нужно быстро с акцентом на публичную дискуссию вносить поправки. Изначально было 22 поправки, суть их была очень простая: 20 поправок – это про президентскую власть, про ее усиление, про расширение полномочий президента и две поправки социальные, которые, по мнению Путина, вероятно, должны были сподвигнуть граждан радоваться тому, что две поправки эти будут, жизнь станет лучше. На самом деле это профанация полная, никак эти поправки не улучшат жизнь граждан.
Одна из них про индексацию пенсий. После нашей критики 2 марта Путин все-таки внес поправку в свою поправку про индексацию пенсий, теперь записано, что это будет раз в год, до этого было просто регулярно, то есть можно раз в три года, раз в пять, раз в десять лет. Но ничто не мешает власти сегодня делать эту индексацию. Правда, два года назад была индексация пропущена, а через год был удлинен срок выхода на пенсию. Это поправка не несет никакого социального улучшения, не несет улучшения жизни граждан.
Вторая, что минимальный размер оплаты труда должен быть не ниже прожиточного минимума. Тоже профанация по той простой причине, что минимальный размер оплаты труда – это производная, которая устанавливается в законе. Это уже есть, в Трудовом кодексе прописано. Это делается регулярно, каждый год это устанавливается. Действительно все время выше прожиточного минимума по той простой причине, что прожиточный минимум устанавливается так же правительством. Более того, недавно скорректировали данные последнего квартала прошлого года для того, чтобы разрыв, МРОТ превысил на большую величину минимальный прожиточный минимум.
Это все имитация какой-то заботы о гражданах. Конечно, граждане это не понимают. Я вижу, что есть полная растерянность, поэтому вижу, что сегодня в поправках к своим поправкам Путин вбрасывает новые вещи, как упоминание Бога, упоминание Советского Союза, незыблемости границ и разные другие вещи, которые не несут никакой нагрузки, ничего они не улучшат, ничего они не прибавят. Это просто замусоривание Основного закона.
Михаил Соколов: О чем заботится, собственно, сам Путин и его группа, они чего добиваются этими поправками?
Михаил Касьянов: 20 поправок внесенных, две вещи: одна связана с исполнительной властью, а именно, что де-факто, внося изменения, забирая полномочия у правительства, Путин станет по Конституции главой исполнительной власти. Сегодня президент не является главой исполнительной власти, президент является гарантом Конституции и главнокомандующим, исполнительная власть осуществляется правительством, премьер-министр – глава исполнительной власти.
Путин теперь в Конституции записывает, что он будет определять, чем занимается президент и чем занимается правительство во главе с премьер-министром. Уже прописывает, что половина правительства, так называемый силовой блок, будет подчиняться не премьеру, а будет подчиняться только президенту и назначаться будет только с его подачи через консультации в Совете Федерации. Это означает, что основная функция правительства, как формирование, проведение всей политики, которая прописана в законе о правительстве, теперь будет минимизирована.
Де-факто президент станет главой исполнительной власти. Это меняет конституционную роль президента вообще. Это означает, что Конституционный суд, судьи, имея такие поправки, в скором времени смогут трактовать, что это другая должность, вообще не связанная с предыдущей, поэтому любой человек, включая Путина, может вновь занимать должность президента еще один или два срока. Поэтому делается все под себя.
Более того, поправки, которые внесены Путиным, они вступят в силу, по его публичному утверждению, сразу же после так называемого голосования всенародного. Он клялся на той Конституции охранять Конституцию. Во-первых, он сам меняет под себя, сам будет пользоваться расширенными полномочиями. Фактически это обман граждан, это нарушение клятвы.
Есть там много еще других вопросов, связанных с судьями. Например, теперь Путин вместо судейского сообщества хочет сам определять, не только назначать судей, но и определять, кто из них будет председателем, кто из них будет заместителем Верховного суда или Конституционного. Может также увольнять по совокупности факторов, которые могут сложиться, которые создадут ситуацию, что судья более не сможет исполнять полномочия. То есть судья, принимая решение сегодня, думает: а завтра возникнут ли такие обстоятельства, которые Путин сочтет совокупностью факторов, которые не позволять судье исполнять эти полномочия? Поэтому это подминание, еще больше встраивание в вертикаль судебной части.
Есть еще про местное самоуправление важная часть, теперь это будет частью так называемой публичной власти. Но никто не знает, что такое публичная власть, такого понятия в наших законах не введено. Более того, была поправка, я не знаю, будет она сейчас на самом деле или нет, по крайней мере, она была рекомендована комитетом Госдумы, что государственные органы участвуют в формировании органов местного самоуправления. Если это будет так, то это вообще прямое нарушение основ конституционного строя. Это просто узурпация власти в открытую. Это ужаснейшая вещь. Конституция даровала гражданам право на местное самоуправление, теперь Путин, гарант Конституции, это право хочет украсть. Не знаю, как будет во втором чтении, может быть изменят, как изменили про индексацию пенсий, может быть что-то поменяют.
Михаил Соколов: Давайте мы Тамару Георгиевну Морщакову пригласим в эфир, как юридического консультанта и правового. Во-первых, я хотел бы спросить, как сочетаются Бог и светское государство?
Тамара Морщакова: Это надо смотреть на конкретные формулы нормативного закрепления институции. Я сказала "нормативного закрепления", и сама сразу себя на этом поймала, потому что законодательное закрепление влияния церкви, мы подозреваем, что все-таки фигура Бога на Земле действует через церковь, хотя бы служит проводником каких-то идей важных религиозных. Законодательное закрепление идеи влияния церкви на власть, на реальные политические и правовые процессы в стране всегда считалось признаком клерикализма. Остается вопрос, является ли провозглашенная формула, связанная с упоминанием веры Бога в Конституции, законодательным закреплением. Потому что она записана в такой странной формулировке, которая звучит "мы сохраняем память предков, передавших нам идеалы и веру в Бога". Является ли эта формула законодательного закрепления или это такая формула воспоминания, я бы сказала, и уважения памяти тех, кто предшествовал нашей нынешней жизни в нашей стране? Я затрудняюсь ответить.
Я бы, конечно, согласилась лучше с тем, чтобы не рассматривать это как нормативное закрепление какого-то влияния вероисповедания людей. Потому что на самом деле это очень сильно противоречило бы тому, что записано в основах конституционного строя, правах и свободах граждан, в первых двух главах неизменяемых Конституции Российской Федерации. Потому что там провозглашается плюрализм в том числе в сфере вероисповедания, мировоззрения и так далее. А здесь тогда придется решать еще путем толкований, если вдруг кто-то этим заинтересуется, что это значит – сохраняя идеалы, переданные нам предками и веру в Бога. Предки нам передали какую веру, какую именно ипостась из всех возможных вероисповеданий? В формуле больше неопределенностей, чем определенностей.
Михаил Соколов: Страдает ли вообще разделение властей? Например, судебная власть при принятии таких поправок практически встраивается в президентскую вертикаль и становится частью исполнительной власти?
Тамара Морщакова: Такая формулировка и не очень точная, но она, наверное, не претендует на точность, что она встраивается в исполнительную власть. Просто мы рассматривали всегда судебную власть как третью власть, самостоятельную, независимо осуществляющую свои функции. А функция у судебной власти одна – это правосудие, это ее монопольная область. Конечно, самостоятельность судебной власти, ее независимость поправками о том, что президент и предлагает назначать судей, и предлагает их снять Совету Федерации, существенно подрывается, я бы сказала, практически уничтожается. Это не превращает суд в орган исполнительной власти, но превращает суд, наверное, в зависимый орган в системе властей. Это существенно расходится с его нормальным положением в понимании конституционализма в современном обществе. Это, конечно, надо подчеркнуть.
Но нужно вспомнить, почему-то общество на это так не прореагировало, на эту новацию о том, что президент предлагает судей лишить их должности, с 2010 года у нас существует процедура, согласно которой именно Совету Федерации принадлежит полномочие, правда, оно касалось только судей Конституционного суда, никогда не было использовано, Совет Федерации уже в 2010 году был наделен полномочием удалять судью с должности, в том числе в виду совершения проступков, о которых сегодня уже в эфире упоминалось, совершенно неопределенное основание для лишения судьи статуса – это совершение чего-то несовместимого с авторитетом судебной власти. Никто не прореагировал, я понимаю, это касалось только узкого круга судей Конституционного суда, но эрозия началась с этого момента. Почему бы точно так же не убирать судей Верховного суда и судей других федеральных судов? Эта поправка касается большого числа судей, она распространяется на судей всех вновь образованных судов, территориальная компетенция которых не связана с территорией субъектов Федерации. То есть надрегиональные судебные инстанции, апелляционный суды, кассационные суды. Все точно так же, как судьи Конституционного суда и судьи Верховного суда, могут быть свергнуты со своих судейских кресел по предложению президента Совету Федерации, который их назначил. Но это, я бы сказала, политика просто работодателя. Ясно, что это не связано никак абсолютно с требованиями к независимому и самостоятельному суду.
Михаил Соколов: Ваш коллега Сергей Шахрай сегодня выступил с очень большим комментарием на "Эхе Москвы", где он предупреждает как один из авторов Конституции, что поправки создают условия для разбалансирования системы власти. Вообще сравнивает запущенный процесс с перестройкой Горбачева. В общем, слегка пугает власть. Что вы думаете об этой угрозе?
Тамара Морщакова: Вы знаете, я не совсем понимаю, не могу толковать это. Сергей Шахрай, может быть, имеет в виду какое-то содержание, когда он так определяет ситуацию. Я бы просто сказала иначе, в более ясных выражениях: я не знаю, что имеется в виду под разбалансировкой, но я понимаю, что разделение властей как принцип, предполагающий самостоятельность органов каждой из ветвей власти, конечно, размывается. Никакого разделения властей нет. Смешение функций, об этом уже говорилось, и президентских, и правительственных, оно налицо.
Более того, я бы сказала, что никак не исполняется в данном тексте поправок идея, заявленная в их обосновании самим президентом. Потому что он говорил это, и председатель Государственной думы это подтверждал, что поправки направлены на усиление роли парламента. Усиления роли парламента не видно в них, не видно усиления роли исполнительной власти тоже, если не считать, что президент сам будет ее частью. Я думаю, что он будет не просто ее частью, а в определенной степени фигурой, которая в любой момент может заменить исполнительную власть во всех ее функциях практически. Это такой высокого уровня дублер правительства. Правительство с этой точки зрения превращается в такой орган некоторой самодеятельности общественной, который может существовать, всегда в истории нашей существовал в разных органах государственной власти. Ему поручаются такие вещи, как обычно поручаются институтам гражданского общества.
Парламент тоже не получает никаких дополнительных функций, хотя было заявлено, что он их получает. Парламент становится, и это очевидно, в определенной степени консультативным органом при президенте. Точно так же консультативным органом при президенте становится и Совет Федерации. Потому что они ему что-то предлагают, он может не соглашаться. Они могут принимать решения, он может эти решения потом своим собственным единоличным властным актом устранить. Именно так происходит с назначением судей, с назначением прокуроров, с назначением министров в правительстве. Потому что, если они назначаются по чьей-то рекомендации, то убрать их президент может даже в той части, в которой ему непосредственно не надлежит осуществлять руководство, убрать он их может самостоятельно, ни с кем не считаясь.
Полный текст будет 5 марта
Your browser doesn’t support HTML5
Нужен ли бог в Конституции?
Опрос на улицах Москвы