Во владикавказском социальном приюте, который помогает бездомным и лицам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, есть специальная “детская” палата. Там живут оставшиеся без поддержки молодые девушки. Некоторые из них не понаслышке знают, что такое семейное насилие. Некоторые – что значит ночевать с грудным ребенком под забором. Но у них есть одно общее: все они когда-то стучались в закрытые двери, и им не открыли. Теперь они здесь.
“Если бы можно было что-то посоветовать другим, все, что я бы им сказала, что никто не застрахован от такого, как я, - говорит Ира (имя измененно - "Кавказ.Реалии"). - Я никогда не думала, что окажусь в таком месте как социальный приют”.
Ей двадцать четыре. Дочке два с половиной года. Сейчас она беременна на втором месяце вторым. Казалось бы: обычная ситуация. Только проблема в том, что у Иры нет документов. Совсем. Она родилась в Казахстане, переехала в Северную Осетию с семьей в детстве, даже отучилась в школе, а потом работала неофициально. Вот только ее документы почему-то никто никогда не спрашивал. В результате она человек без гражданства и паспорта.
“Еще пару недель надо подождать, и мне дадут вид на жительство, - с надеждой говорит Ира.
В социальном приюте она живет с рождения дочери, то есть уже больше двух лет. До этого жила с подругой, но с ребенком к ней было уже неудобно возвращаться. И тут ей подсказали, что есть социальный приют.
“Все говорят: вас тут бесплатно кормят, вы тут бесплатно живете, но это такой кошмар здесь жить, - утверждает Ира.- Ты все время живешь по распорядку, у тебя нет никакой свободы. В любой момент в комнату может кто-то зайти – ты даже переодеться не можешь. А то, что комнаты называются не комнаты, а палаты? Плюс здесь много стариков. Они иногда умирают. За то время, пока я здесь была, похоронили пятерых. Как можно здесь жить спокойно?”
По словам Иры, очень многие не выдерживают здесь долго. Далеко не все девушки, которые попадают сюда, из неблагополучных семей. В прошлом году здесь жили несколько женщин, которых избивали мужья. Но потом проходило время, они мирились и уходили обратно в семьи. И потом больше никогда не навещали своих соседок по палате.
“Прохожие идут мимо, и смотрят на нас, как на каких-то ущербных, - возмущенно говорит Ира. – Но ничего. Когда-нибудь ситуация изменится, и уже они обратятся ко мне за помощью. А я им помогу”.
Две соседки Иры – из детского дома. Одна из них замужем, ее муж тоже живет в социальном приюте. Ира говорит, что они тоже часто ругаются, иногда дело тоже доходит до драки. А потом все вновь становится спокойно. Другая соседка, Тамара (имя измененно - "Кавказ.Реалии"), - социальная сирота. Именно из-за того, что у нее есть отец, ей по факту негде жить: она прописана у него в селе, а значит, не имеет права на бесплатную квартиру от государства. И сейчас никому нет дела до того, что там наркопритон, а у Тамары – трое детей, младшей из которых всего 4 месяца.
“Мои старшие дети в детском доме, - вздыхает Тамара. – Я от них не отказывалась! У меня их забрали, потому что мне негде их держать. И угрожают: если я до 14 сентября не найду, где жить, меня лишат родительских прав. А дети – это моя жизнь. Я не могу без них”.
Тамара не может найти квартиру, которую может позволить себе снять или купить. Материнский капитал она сможет получить только, когда средняя дочь достигнет трех лет. Но и этих денег не хватит даже на покупку комнаты в коммунальной квартире.
В Осетии принято помогать родственникам. Но несмотря на то, что Тамара – осетинка, к ней на помощь никто не спешит прийти.
“Мне говорили, что есть депутат, мой однофамилец, - говорит Тамара. – Но как вы себе это представляете? Я приду, скажу, здравствуйте, я ваша родственница, и попрошу денег? Я так не могу”.
Тамара рассказывает: когда она узнала, что беременна третьей девочкой, она уже жила в социальном приюте.
“Как я могла сделать аборт?- задает риторический вопрос Тамара. – Я с детства очень верующая, аборт – это страшный грех. Если Бог дал мне ребенка, значит, надо принять это как дар”.
После окончания детского дома у Тамары сначала все было хорошо. Она поступила в горно-металлургический институт, изучала программирование.
“Мне почему-то это очень легко давалось: весь курс у меня списывал”, - с гордостью рассказывает она.
Потом ее “умыкнули” замуж. А еще позже в молодой семье начались скандалы, и Тамара оказалась на улице. И кто-то воспользовался ситуацией: один мужчина предложил ей еду и ночлег, а на самом деле запер в квартире и насиловал в течение двух суток. Кроме психической травмы, Тамара получила еще и другой “подарок” - ВИЧ.
“Говорят, люди с ВИЧ могут жить очень долго, но мне страшно, никто же ничего не знает толком об этой болезни, - говорит Тамара. – У моей старшей девочки тоже ВИЧ, а другим он не передался. По мне же никогда не скажешь, что у меня такое серьезное заболевание? А ведь оно есть”.
Девушки пытаются смотреть в будущее с оптимизмом. Они верят что то, что они пережили, это самое страшное, что было в их жизни.
“Сегодня я ходила на аборт, - рассказывает Ира. – Подумала: куда мне сейчас ребенка? А потом что-то во мне изменилось, и я ушла. На самом деле ребенок может решить много проблем - у меня появятся силы. Я не очень рассчитываю на отца ребенка, но он очень хочет быть со мной вместе, помогает материально. А еще второй ребенок – это материнский капитал. Я справлюсь”.
“Детская” палата ложится спать, досмотрев вечерние сериалы вместе со стариками из других палат. Четырехмесячный ребенок Тамары уже сладко сопит. Завтра мама снова оставит ее, чтобы очередной раз бегать по инстанциям и собирать документы, чтобы не потерять старших детей. Ире тоже завтра предстоит снова отстаивать очереди, чтобы получить гражданство.
