В селе Орсантия на западе Грузии проживает несколько сотен выходцев из Абхазской Автономной Республики (эту территорию Грузия считает оккупированной Россией). В основном это этнические грузины, которые в начале 90-х спасались бегством из района боевых действий. Многие из них пустили корни на новом месте, но каждый мечтает еще хотя бы раз в жизни увидеть родные края, пишет Радио Свобода.
После начала полномасштабного вторжения России более 60 тысяч жителей Украины нашли временное убежище в Грузии. Беженцев встретили гостеприимно, их поддерживают правительство и местные жители. Грузины не понаслышке знают, что такое война. За последние три десятилетия в стране произошло два вооруженных конфликта, в результате которых сотни тысяч людей стали внутренне перемещенными лицами. Конфликты все еще не урегулированы: около 20 процентов грузинской территории по-прежнему де-факто оккупированы Россией.
В 1993 году вооруженные формирования абхазской автономии при поддержке российских военных захватили власть в регионе. С тех пор эта территория неподконтрольна Тбилиси. Жертвами противостояния с обеих сторон стали около 20 тысяч человек (военных и мирных жителей). Примерно 250 тысяч жителей Абхазии (как правило, это были грузины и мегрелы – представители грузинского субэтноса) покинули свои дома. Около 5 тысяч из них очутились в селе Орсантия, которое расположено в крае Самегрело – Верхняя Сванетия.
"Давай, уезжай отсюда!"
Орсантия лежит на левом берегу неширокой, но стремительной реки Ингури. На противоположной стороне – абхазская территория. Участок административной границы проходит прямо по речному руслу. В сентябре 1993 года, в последние дни войны, тысячам людей (в основном из Сухуми и населенного грузинами Гальского района Абхазии) пришлось спасаться бегством от наступления абхазских вооруженных формирований. Они преодолевали водную преграду – и оказывались на безопасной территории.
Люди с того берега прибывали целыми семьями. Некоторые переходили Ингури вброд. "Уровень воды в реке поднялся. Спасаясь от войны, мы чуть не утонули, а все наши вещи унесло течением", – рассказывают участники тех событий.
У большинства переселенцев не было самого необходимого. Жители Орсантии давали им пищу и кров. "Спасибо этим людям, которые нас здесь приняли! Мы всю жизнь должны их перед Богом благодарить. У моей будущей свекрови дома жило 45 человек [из Абхазии] целый год", – рассказывает Екатерине Шония. Она родом из Гальского района, но уже без малого 30 лет живет в селе Коки рядом с Орсантией и работает завучем в местной школе.
"О том, что у нас творилось, я могу целую книгу написать, – говорит Шония сквозь слезы. – Я была студенткой. Окончила школу, сразу же поступила в университет в Сухуми, но не смогла окончить свой вуз, отучилась всего один год. Мне было 19 лет, когда я оттуда убежала. Представьте, я сижу у себя дома, и тут начинают бомбить дом, убивать людей, [люди] кричат. И мой отец останавливает машину, сажает меня в нее: "Давай, уезжай отсюда!" А куда мне уезжать? Я сейчас смотрю телевизор и плачу. Дети спрашивают почему. А я говорю: "То, что сейчас происходит в Украине, я уже пережила сама". Все то же самое было у нас, точь-в-точь. Только тогда у нас не было интернета и телефонов. Поэтому никто не знал, что там русские творили. Европа ничего не говорила".
В 1993 году часть беженцев на время разместили в школьном здании. Учительница Далила Чикава, уроженка Орсантии, вспоминает, что в тот период занятия проходили лишь в одном помещении. Все остальные классы были заняты переселенцами. Среди ее учеников было множество ребят из Абхазии. Сегодня история повторяется: по словам Чикавы, с прошлого года в школе учится двое беженцев из Украины – в первом и четвертом классах.
За прошедшие десятилетия большинство из тех, кого судьба забросила в Орсантию, разъехались по разным городам и странам. Но около тысячи выходцев из Абхазии проживают здесь до сих пор. Это примерно третья часть всех жителей села.
Жизнь, разделенная рекой
Люди остаются в Орсантии по разным причинам. Одни пустили корни: нашли работу, создали семьи, обзавелись домом и хозяйством. Другие хотят быть поближе к малой родине, до которой отсюда рукой подать.
На противоположном берегу реки Ингури находится село Отобая, которое контролируют власти непризнанной Абхазии. Издалека оно ничем не отличается от Орсантии: такие же дома и огороды. Несколько лет назад два села связывал мост. Некоторые жители Орсантии арендовали участки и возделывали землю на абхазской стороне. Жители Отобаи ходили за продуктами на базар в Орсантию, тамошние детишки ездили в местную школу. В Абхазии преподавание ведется на русском языке и по программам, согласованным с Россией. Поэтому грузинские семьи, проживающие в Отобае, старались отдавать детей в школу на этот берег.
В 2017 году, после принятия в самопровозглашенной республике нового закона о государственной границе, мост был закрыт и частично разрушен. До этого на линии разграничения действовало пять контрольно-пропускных пунктов. Сейчас остался только один – на Ингурском мосту рядом с городом Зугдиди, в 30 километрах от Орсантии.
После закрытия большинства переходов поддерживать контакты между подконтрольной Тбилиси территорией и оккупированной республикой стало еще труднее. Большинство переселенцев лишились возможности навещать родные места. При этом грузинская полиция без проблем пропускает жителей непризнанной республики на подконтрольную Тбилиси территорию. В обратную же сторону проехать гораздо сложнее: туда могут попасть только те, у кого имеются абхазские паспорта или же специальные пропуска, которые выдают абхазские органы власти.
Члены многих семей оказались по разные стороны административной границы. "У меня было два брата. Одного убило [на войне], а второй живет на том берегу реки. Поехать я туда не могу. У меня нет документов, русские меня не пустят. Но связь с братом есть, звоним, разговариваем", – делится мужчина, проживающий в общежитии для переселенцев в Орсантии.
Слабая граница
Участок административной границы в селе внешне не кажется физически непреодолимой преградой. По крайней мере с грузинской стороны. Возле полуразрушенного моста через Ингури на окраине Орсантии стоит небольшой бетонный блокпост защитной расцветки. В нем дежурит полицейский. При появлении посторонних он выходит из своего укрытия и начинает кому-то звонить по мобильному телефону. Кажется, он явно не рад гостям.
Пограничных столбов и колючей проволоки на этом берегу Ингури нет. Как объяснили корреспонденту Радио Свобода в пресс-службе Пограничной полиции Грузии, обустройство административной границы с неподконтрольной территорией не относится к компетенциям ведомства.
Отсутствие заграждений на приграничной полосе отчасти объясняется "беспечностью грузинских властей", считает бывший дипломат, профессор кафедры международных отношений и политологии Университета Грузии (Тбилиси) Гия Джапаридзе.
"До 2013 года у нас было больше полицейских блокпостов, но не было вооруженных сил [на административной границе]. Затем правительство "Грузинской мечты" (правящая партия, выступающая среди прочего за нормализацию отношений с Россией. – Прим. РС) решило проявить более мягкую позицию и убрало блокпосты", – отмечает эксперт.
Другая причина – стремление продемонстрировать, что Абхазия – это грузинская территория, от которой Грузия не собирается отгораживаться. "Даже в предыдущие годы наша позиция заключалась в том, чтобы показать всему миру, что мы не приемлем насильственного изменения границ и не допускаем никакой пограничной линии на нашей территории. В то же время мы хотели показать гражданам Грузии, находящимся по другую сторону административной границы, что им рады на территории, контролируемой Тбилиси, в любое время, когда они пожелают приехать", – подчеркивает Джапаридзе.
О том же говорят и в Орсантии. "В 2008 году (в ходе войны в Южной Осетии. – Прим. РС) по мосту через Ингури прошли российские танки. Мы не чувствуем себя в абсолютной безопасности. Но что мы можем? Мы не хотим создавать укрепленную границу, потому что это наша территория. Если мы создадим границу, получится, что там [на другом берегу Ингури] – абхазская или русская земля", – говорит Цицино Библая, председательница общественной организации "Эгриси", сама в прошлом переселенка из Абхазии. Ее организация помогает адаптироваться временно перемещенным лицам, проводит курсы профессиональной переподготовки и выдает переселенцам гранты на открытие малого бизнеса.
Европейский контроль
Мониторинг на административной границе с Абхазской автономией ведет Миссия наблюдателей ЕС в Грузии. В ее работе задействованы 229 сотрудников из разных стран Европы. Миссию учредили осенью 2008 года, вскоре после окончания осетинского конфликта.
Cитуация на абхазской административной границе остается относительно стабильной
"Наблюдатели из нашего полевого офиса в Зугдиди часто патрулируют эту территорию, до нескольких раз в неделю. Мы следим за любыми событиями в области безопасности, которые влияют на стабильность в регионе: свобода передвижения, нарушения прав человека и международного гуманитарного права. Наши наблюдатели также общаются с местными жителями, чтобы получить более глубокое представление об их основных потребностях", – рассказывает Радио Свобода Клаас Маес, официальный представитель Миссии наблюдателей ЕС в Грузии.
По словам Маеса, одной из самых острых проблем на админгранице является процесс так называемой бордеризации со стороны непризнанных республик.
"Бордеризация – это установка физических барьеров: заборов, колючей проволоки, датчиков движения и сторожевых вышек, для того чтобы отделить два отколовшихся региона от остальной Грузии. Это оказывает пагубное воздействие на свободу передвижения местного населения и лишает жителей доступа к образованию, здравоохранению, собственности и религиозным объектам. Люди не могут вернуться к нормальной жизни, чувствовать себя в безопасности и зарабатывать на жизнь", – говорит сотрудник миссии.
Представители Евросоюза отказываются раскрыть данные о числе инцидентов (в том числе вооруженных), связанных с попытками незаконного пересечения административной границы: "Однако мы можем сказать, что ситуация на абхазской административной границе остается относительно стабильной".
Жители Орсантии признают, что в присутствии европейских наблюдателей чувствуют себя более защищенными. "Наблюдатели Евросоюза приходят четыре-пять раз в неделю и контролируют обстановку. Мы верим [в то, что они смогут обеспечить порядок]. Присутствие европейцев – гарантия того, что полномасштабная война не начнется. Без наблюдателей русские могли бы [устроить провокацию и] сказать, что это мы напали на них. А так общество узнает, кто первым напал", – говорит Цицино Библая.
Туманные перспективы
Те, у кого не осталось родственников или имущества по ту сторону административной границы, покидают эти места, потому что не видят возможностей для развития. Орсантию действительно сложно отнести к числу процветающих населенных пунктов. Она расположена вдали от больших дорог и от морского побережья. В селе невозможно оказаться проездом – сюда можно только приехать специально. Любой новый человек, который появляется на главной улице, вызывает повышенный интерес.
В Орсантии есть школа, детский сад, церковь, небольшая библиотека в полуразрушенном здании сельской администрации, пара продуктовых магазинов и Дом юстиции – учреждение, где жители могут оформить необходимые документы и получить другие госуслуги. Двухэтажные домики с винтовыми лестницами кажутся безлюдными. На приусадебных участках растут мандарины, лимоны, магнолии и пальмы. Их охраняют большие сонные собаки – они не обращают никакого внимания на чужака, подошедшего близко к забору, чтобы сделать фотографию.
Свиное семейство шествует по главной улице, объедая траву на обочинах. Стадо коров пасется на футбольном поле, усеянном желтыми цветами. Но скоро закончатся уроки, сюда придут школьники и прогонят животных: футбол – одно из немногих в Орсантии развлечений для молодежи.
Плодовые деревья и домашний скот необходимы для выживания. "Мы разводим свиней, потому что работать негде. У меня 40 лет стажа, я была ведущим массажистом в реабилитационной клинике в Сухуми. [Когда я уехала из Абхазии из-за войны], открыла фитнес-клуб в Зугдиди. Свое дело я знаю на пятерку, исправляла позвоночник детям, клиенты были очень довольны. Я вложила все свои деньги, но когда мне нужно было расширяться, мне не дали кредит в банке – сказали: возьми нас в долю. Ничего не получилось. Теперь никакого дохода нет. Чем жить? У меня свинья и три коровы – не от хорошей жизни. Их нужно держать, чтобы было что есть", – говорит местная жительница Илико Гасвиани.
Помимо школы, магазинов и автомастерской, в селе действительно нет других рабочих мест. Осенью жители устраиваются на сезонную подработку – собирают фундук в ореховых садах. Раньше на этом можно было неплохо заработать, говорят орсантианцы, но в последние годы закупочные цены снизились: раньше за килограмм орехов давали 12 лари (4,7 доллара), теперь – только пять (2 доллара).
Из-за отсутствия рабочих мест из Орсантии уезжает большая часть молодежи. Мальчишки на школьном дворе рассказывают, что после окончания учебы мечтают отправиться в Тбилиси, чтобы поступить в университет и остаться в большом городе. В село возвращаться не собираются, потому что "работы нет". Они это видят по собственным родителям: у одного отец смог устроиться почтальоном в другом городе, у другого – до начала полномасштабной войны в Украине был на заработках в Москве.
Помощь для переселенцев
Из-за того что молодые люди уезжают из Орсантии, в селе остаются одинокие старики – как коренные жители, так и переселенцы из Абхазии. Им помогают волонтеры.
Манана Абсандзе родилась в Зугдиди, но перед войной несколько лет прожила в Сухуми, работала в Министерстве финансов Абхазской ССР. В 1993 году переехала в Орсантию. Несколько лет назад она и еще несколько женщин создали социальный проект для оказания помощи одиноким пенсионерам и людям с инвалидностью, оставшимся без ухода. Их подопечными стали 28 человек.
"Многие пожилые были совершенно беспомощными, многие голодали, потому что у них никого не осталось. Я написала в немецкую организацию Arbeiter Samariter Bund, и нам выдали грант. Мы составили список всех, кто нуждался в помощи. Приходили к ним на дом, стирали белье, делали уборку и мыли полы, покупали лекарства в аптеке, приносили горячие обеды", – рассказывает Абсандзе.
По ее словам, грант был рассчитан на три года, после чего заботу о стариках взяло на себя правительство, которое профинансировало аналогичный проект из местного бюджета.
В Грузии на государственном уровне действуют программы помощи внутренне перемещенным лицам из Абхазской автономии. Ежемесячно государство выплачивает каждому переселенцу по 45 лари (18 долларов). При этом переселенцами считаются не только те, кто родился или жил в Абхазии, но и их дети. Обладатели этого статуса могут бесплатно лечиться и получать высшее образование (все остальные жители Грузии за учебу в университете должны платить).
Государство обязалось также предоставить переселенцам жилье за казенный счет, но очередь на квартиры движется медленно. Сотни семей до сих пор живут в санаториях, общежитиях и временных постройках по всей Грузии. Общежитие для беженцев есть и в Орсантии. Оно выглядит крайне неуютно: рассохшиеся оконные рамы, выбитые стекла, обвалившаяся штукатурка. Правда, для многих переселенцев это не единственное жилье: за прошедшие десятилетия многие из них успели обзавестись собственными домами.
Путь на родину
Многие выходцы из Абхазии провели в Орсантии значительную часть жизни. Но большинство мечтает хотя бы на день вернуться в родные места. Некоторые сделали это, не дожидаясь урегулирования конфликта. По данным Human Rights Watch, пятая часть из примерно 250 тысяч переселенцев из Абхазии за прошедшие годы вернулась в родной Гальский район. Но международные наблюдатели отмечают, что этнические грузины по-прежнему подвергаются дискриминации со стороны властей непризнанной республики. Поэтому остальные переселенцы в Абхазию пока не торопятся.
"Уже 29 лет я живу здесь. Вышла замуж здесь, дети родились здесь. Мы чувствуем себя здесь хорошо, но все равно наша душа тянется домой, в Абхазию. И я все время думаю и мечтаю о том, чтобы хотя бы раз увидеть свою землю", – говорит Екатерине Шония.
Ответственность за войну, жертвами которой стали тысячи людей, и за жизнь в изгнании женщина возлагает на Россию. "У нас очень плохие воспоминания о русских. Когда мы вернемся домой, между грузинами и абхазцами не будет никаких конфликтов. Они уже давно все поняли. Вы думаете, они там хорошо живут? Они хуже нас живут. Русские их обманули. Еще одно поколение пройдет – и абхазцев уже не будет", – считает она.
Люди в Грузии сказали свое свободное слово, а почему россияне не говорят?
Именно российские власти, по словам Шонии, посеяли раздор между грузинами и абхазцами: "У меня там было много друзей и подруг. Отношения со всеми были нормальные. Но потом постепенно начали ухудшаться политические отношения, и между нами тоже конфликты [стали происходить]. Стали говорить, что грузины и абхазцы – враги".
"У нас есть претензии к [российским] чиновникам, к тем, кто ведет агрессивную политику, – говорит Цицино Библая. – К людям в России, которые не поддерживают власть, у нас претензий нет. Граждане России сами стали жертвами этой политики. Но почему россияне не выходят на акции, на демонстрации? Люди в Грузии сказали свое свободное слово, а почему россияне не говорят? Мы знаем из истории, что даже большие диктаторы лишаются власти, когда люди вместе становятся и выступают против них".
Школьная учительница истории Екатерине Кейдия убеждена, что для прекращения грузино-абхазского конфликта нужно единственное условие – чтобы Россия не вмешивалась в чужие дела: "Мы хотим мирным путем вернуться к себе домой. Пусть Россия уходит с нашей земли. Если Россия нам не будет мешать, мы с абхазцами проведем переговоры один на один и найдем общий язык".
Форум