"Буду спорить с теми, кто скажет, что это подкаст про прошлое, он про настоящее. Да, там описаны события, произошедшие почти 30 лет назад, но в моем фокусе то, что сейчас происходит с этими людьми и как теракт влияет на их сегодняшнюю жизнь".
Слушайте подкаст "Буденновск" там, где это удобно:
14 июня 1995 года группа вооруженных людей во главе с Шамилем Басаевым атаковала пост ГАИ, далее – РОВД Буденновска, распределилась по улицам города, захватывая заложников, которых в конечном итоге загнали в центральную районную больницу. Они требовали немедленно прекратить боевые действия в Чечне и вывести с ее территории российские войска.
Через три дня, 17 июня, после неудачного штурма начались переговоры: премьер-министр Виктор Черномырдин согласился на прекращение боевых действий в Чечне и решение вопроса о статусе Чечни только путем переговоров. 19 июня отряду Басаева предоставили безопасный коридор и автобусы, чтобы они вернулись в Чечню. Их сопровождали около 100 заложников, которых боевики отпустили после въезда на территорию Чечни.
В апреле 2023 года редакция Кавказ.Реалии выпустила нарративный подкаст о теракте в Буденновске — это пять лет исследований журналистки Кати Голенковой, четыре поездки в Буденновск, интервью со свидетелями, переговорщиками, бывшими заложниками, детьми, правозащитниками и экспертами. Все для того, чтобы понять, что произошло в маленьком городе Буденновск почти 30 лет назад и как эта трагедия повлияла на всех нас.
Координаторка студии подкастов Радио Свобода Полина Галуева поговорила с Катей о поездках в Буденновск, разговорах с бывшими заложниками и переговорщиками, а также о том, почему ровесница теракта заинтересовалась этой историей.
Катя Голенкова: Это единственный теракт в истории России, в котором высшее руководство страны поставило интересы простых людей выше своих политических амбиций. Это больше не повторилось. Тот разговор премьер-министра Виктора Черномырдина (президент Борис Ельцин во время теракта был в канадском Галифаксе на саммите "Большой семерки") и Шамиля Басаева является для меня важным событием в истории современной России.
И это тоже знак того, что переговоров больше не будет и больше не важна презумпция жизни
Тем, кто послушает подкаст, возможно, покажется, что я слишком хорошо отношусь к Черномырдину, но я делала акцент именно на этой истории, на том, как он повел себя в июне 1995 года. Мне было важно, что он пошел на переговоры, и если смотреть уже на Кизляр (теракт в Кизляре произошел в январе 1996 года. – Прим. ред.), там на пресс-конференции Ельцин говорил, что теракт в Буденновске – это провал, позор и такого больше никогда не должно быть. Черномырдин там тоже присутствует: он сидит, ковыряет стол и смотрит в одну точку. И это тоже знак того, что переговоров больше не будет и больше не важна презумпция жизни. Поэтому для меня важен Буденновск – там люди говорили друг с другом.
– Как ты узнала об этом теракте?
– В 2015 году я писала диплом о журналистских диджитал-проектах про теракт в Беслане в 2004-м. Изучая Беслан, нельзя не ужасаться, как там из танков палили по школе, и тому, что не было переговоров на высоком уровне. Я была у своих дяди с тетей и рассказывала им о своей студенческой работе и возмущалась, что не спасали людей, не спасали детей, а дядя спросил: "А ты знаешь, что было до? Погугли о теракте в Буденновске. Вот там спасли и это привело к Беслану". Есть такая позиция, о том, что если бы в Буденновске расстреляли Басаева и всех его сподвижников, то не было бы "Норд-Оста" и Беслана. Но, как правильно говорит правозащитник Олег Орлов, никто не знает, что было бы. История не знает сослагательного наклонения.
– Расскажи о концепции подкаста?
– Я понимала, что у меня есть очень большой объем информации и мне нужен соавтор. Я позвала в проект Георгия Устинова, поговорить со мной и придумать концепцию. В финале осталось два варианта:
Дихотомия: мы придумали пять конфликтов – очевидные (боевики и заложники, переговорщики и правительство, общество и власть) и неочевидные (отцы и дети или я и Буденновск).
В эпизоде "Отцы и дети" нет как такового классического конфликта, но это повод поговорить, как воспринимали происходящее разные категории людей, так как один из фокусов исследования – это то, как на детей влияют такие события. Девочка Рина, которой во время теракта было 4 года, потом ещё какое-то время играла под столом с простынями в "не стреляйте", а когда я спросила ее, повлиял ли на нее теракт, она сказала "нет".
Второй вариант концепции: что-то вроде в кресле у психотерапевта, но мы ее не смогли подробнее развернуть, и там от меня требовалось больше "душевной порнографии", которая сейчас практически полностью аккумулирована в пятом эпизоде "Я и Буденновск".
В итоге у нас получилось пять эпизодов, где первые четыре эпизода состоят из разговоров с непосредственными участниками событий. Мне долгое время казалось, что только они имеют право говорить об этом. Но это не так, и последний эпизод, наверное, для людей моего поколения, рожденных уже после теракта. Мы имеем право на собственную память, даже о том событии, которого не видели. Психотерапевты говорят о травме несвидетеля, о том, что люди, которые не были непосредственными участниками страшных событий, все равно могут получить травму.
Мы все родились в этой стране, и на наших глазах, даже если это был всего лишь телевизор, включенный в соседней комнате, происходили чеченские войны, взрывали дома, взрывали людей в метро, захватывали больницы, школу и театр. Мы неосознанно проживали эти события, может быть, кто-то отряхнулся и прошел дальше, но у меня не получилось. Я продолжаю исследовать эту тему и отстаиваю право говорить об этом. Любая память ценна.
– Ты четыре раза ездила в Буденновск. Зачем? Чем эти поездки отличались друг от друга?
– Первый раз я ездила в Буденновск с Сергеем Карповым, руководителем отдела спецпроектов "Таких дел". Мы делали спецпроект к 23-й годовщине теракта, и он назывался "23". Мне тогда было 23. Мы решили назвать его без слова "Буденновск", просто "23", чтобы сразу не пугать людей: не юбилейный год, без трагических заголовков.
Вторая поездка случилась на следующий год, я поехала на траурные мероприятия. Туда я уже поехала одна, без напарника. Собственно, пятый эпизод подкаста, это моя поездка. Бывшие заложники очень неоднозначно относятся к траурным мероприятиям, на них в основном ходят сотрудники больницы, где произошел теракт. Кстати, это же была единственная больница в городе и она открылась, наверное, через год после захвата. А вот, например, Ирина, заложница, которая спасла двух мальчиков, говорит, что на траурные мероприятия не ходит, потому что слишком сложно. Она даже на 9 мая старается уехать из города, потому что не может переносить вида военной техники, выстрелов и всей этой милитаризации.
В третий раз я поехала после 25-й годовщины, я хотела написать книгу про Буденновск, и нужно было дособрать материал. В эту третью поездку я поговорила с лучшими моими героями: с семьей Романовых, из них пятеро оказались в заложниках в буденновской больнице, с Татьяной Владимировной, у которой был роман с чеченцем.
И последний раз я ездила в Буденновск уже летом 2022 года. Мы с моей подругой поехали в Беслан, чтобы засвидетельствовать, в каком сейчас состоянии Школа №1 и что происходит в регионе после начала полномасштабной войны в Украине. В какой-то момент обнаружили, что ходит прямой автобус из Владикавказа до Буденновска. И поехали. Я встретилась со старыми знакомыми и зашла ещё раз в архив буденновской библиотеки.
– Как ты искала героев для подкаста?
– Это большая удача. Мои герои пережили много боли и ужаса. У всех очень болит, но не у всех есть силы поговорить с журналистами. Именно поэтому люди, которые согласились на встречу, так важны для меня. Я очень ценю то, что они нашли в себе силы вспомнить июнь 1995 и рассказать, как он повлиял на их жизни...
В соцсети "ВКонтакте" есть серия групп "Подслушано в… " + название города. Я своих героев нашла в "Подслушано в Буденновске". Перед первой поездкой я написала в группе пост о себе и том, что я пишу статью про теракт, и если кто-то хочет со мной поговорить – напишите. Естественно, мне написали знатное количество гадостей, но благодаря этому посту я нашла своих первых героев, а потом они познакомили меня со следующими и дальше по цепочке.
Нельзя считать, что теракт закончился 19 июня
Первым человеком, с которым удалось побеседовать, был Владимир, это у него в день захвата заложников был первый день отпуска и он купил на рынке пять килограмм мяса. Когда я записывала с ним интервью, он еще возмущался днем сегодняшним, потому что на аллее срубили деревья и людям негде стало прятаться в жару, а там невероятная жара. И вот он добивался, чтобы посадили новые или объяснили, зачем эти срубили, но безуспешно.
Еще была очаровательная армянская семья, они не захотели мне дать интервью, но именно в их дворе я разговариваю с Зинаидой, героиней, которая рассказывает про шпроты и шампанское. И это совершенно обворожительная женщина, яркая, статная, модная, как с картинки советских журналов.
Были и сложности. Например, я разговаривала с врачом Верой Чепуриной. Ее Басаев отправлял с Петром Костюченко и белым флагом на переговоры из больницы. И вот видно, что человек выстроил такую "дорожку", по которой она идет, рассказывая об этом событии слово в слово. Алексей Пивоваров на ютьюб-канале "Редакция" выпустил фильм к 25-летию теракта в Буденновске, и там тоже была Вера Чепурина и говорила в точности то же, что говорила мне. Это не плохо, это защитный механизм, потому что она запомнила какие-то обстоятельства, а другие – нет, потому что там уже больнее. Таких героев сложно разговорить, но они имеют право на свою такую память.
– В результате теракта в Буденновске погибли 129 человек. Расскажи, пожалуйста, как город возвращался к мирной жизни.
– Нельзя считать, что теракт закончился 19 июня, потому что заложники, сопровождавшие колонну в Чечню, вернулись в город лишь днем 21 июня. 22 июня 1995 года в России был объявлен днём траура.
Всю неделю жизнь города была сконцентрирована вокруг теракта. Уже на 3-й день начались похороны первых погибших. Один герой рассказывал, что чуть не побил журналиста, который пришел в баню, где складывали трупы, и сказал: "Какой хороший кадр". К чеченцам стали хуже относиться, часть из них сразу уехала из города. Один из них владел небольшой сетью магазинов: он все закрыл и уехал на какое-то время. Казаки хотели кому-то мстить, хватая людей без разбора. Город реагировал. Потом в город приехала группа психологов и психиатров, чтобы помочь людям справиться с трагедией. Насколько я знаю, очень мало людей к ним обратились.
Потом люди начали писать в местную газету и правительству. Они требовали отставки Бориса Ельцина, требовали отставки Виктора Черномырдина. Но в отставку в итоге ушли вице-премьер Николай Егоров, директор ФСБ Сергей Степашин, министр внутренних дел Виктор Ерин и губернатор Ставропольского края Евгений Кузнецов. Кто-то из заложников уехал из города, кто-то наоборот, потому что, как сказал один из моих героев, "снаряд дважды в одну воронку не попадает". Врачей заставили отмывать и вычищать больницу, реконструировать ее помогал Юрий Лужков (его хвалили, называли хорошим хозяйственником). Одна их героинь Оксана рассказывает, что отсыпалась несколько дней, а потом просто пошла на работу...
Слушайте подкаст "Буденновск" там, где это удобно:
Форум