Семья Янгулбаевых подвергается прессингу чеченских силовиков и лично Рамзана Кадырова. Членов семьи похищают, держат в заложниках, ставя под угрозу жизнь и здоровье. Преследование родственников – это коллективная ответственность, наступающая за все, что не нравится приближенным Кадырова. Случай с Янгулбаевыми показывает, что Кремль окончательно развязал чеченским силовикам руки. Подобные преследования объединяет одно: "виноватого" всеми силами пытаются доставить в Чечню и вынести наказание – заставить покаяться или посадить в тюрьму – именно там.
Главный враг Кадырова
Женщину в бессознательном состоянии вытаскивают из лифта и волокут к машине. Ее заталкивают в салон молодые чеченские силовики, на ней нет даже обуви – она в одних колготках. Это происходит в Нижнем Новгороде, на улице минус 10 градусов.
Похищение Заремы Мусаевой вызвало шок у всех и стало настолько резонансным, что ситуацию пришлось комментировать даже администрации Кремля. С 20 января Мусаева находится фактически в заложниках – ее увезли в Чечню, оформили протокол о нападении на полицейского и задержали на 15 суток. Сейчас известно, что она арестована на два месяца.
Зарема Мусаева – жена федерального судьи Сайди Янгулбаева. Их дети – Ибрагим и Абубакар Янгулбаевы – стали главными врагами Рамзана Кадырова из-за оппозиционного канала 1ADAT, где последние несколько лет активно критикуется политика современной Чечни. Кадыров угрожал семье расправой, а в центре Грозного 2 февраля прошел митинг против Янгулбаевых: собранные на мероприятие бюджетники жгли их фотографии и выступали с осуждающими речами.
"Моих родственников с 2018 года забирали уже систематически. Мне приходили сообщения, связанные и с моей деятельностью, и с моей критикой, от меня требовали, чтобы я прекратил это все", – рассказывает Абубакар Янгулбаев. Сам Абубакар – правозащитник, бывший сотрудник "Комитета против пыток". Именно КПП занимается большинством случаев полицейского насилия в Чечне.
Преследование семьи Янгулбаевых идет по схеме, которую чеченские силовики обкатали уже давно. "Сначала они предупреждают родственников, а те предупреждают нас. Они забирают родных, давят на них и так давят на нас. Потом в личных чатах – обычно секретных, через фейки – пишут угрозы нам лично. Затем могут писать уже с открытых аккаунтов и возбуждают какое-нибудь уголовное дело. Ну а потом начинается активная стадия – прямые угрозы, объявление кровной мести, похищение родственников. Кого-то подвергают пыткам, кого-то сажают. В нашем случае уже устроили митинг", – говорит Абубакар.
Уголовное дело о призывах к террористической деятельности возбуждено против Ибрагима Янгулбаева, Абубакар проходит по нему свидетелем. 31 января Ибрагима заочно арестовал районный суд Чечни. Прямые угрозы – это слова Рамзана Кадырова о том, что место Янгулбаевым или в тюрьме, или под землей.
Чеченские силовики и не только такое делали: они и сжигали офисы, и громили машины, и убивали правозащитников
То, что делают сейчас чеченские власти, – это попытка вызвать недоверие к правозащитникам, считает Абубакар Янгулбаев. "Чеченские силовики и не только такое делали: они и сжигали офисы, и громили машины, и убивали правозащитников. Сейчас практика трансформировалась в разжигание ненависти. Ее смысл в том, чтобы через госпропаганду вызывать недоверие к тем, кто в Чечне занимается защитой прав человека", – говорит он.
"В случае с нашей семьей надо понимать, что мы не первые и не последние. Бывали семьи, у которых было хуже. Людей убивали. А с нами ситуация такая, что они не знают, как бороться. Мы явно не террористы, которые бегают воевать с автоматом, мы боремся в правовом поле. Что с этим делать – они не понимают, поэтому травят, оскорбляют, собирают митинги. Но это все выглядит как бесполезное действие", – считает Абубакар Янгулбаев.
Хотя стратегия давления на правозащитников и их родственников для чеченских силовиков обычна, случай Янгулбаевых уже стал уникальным: сначала из-за похищения Заремы Мусаевой, больной сахарным диабетом, и ее ареста, а теперь и из-за митинга на центральной площади Грозного. "Чаще они собирают людей, к примеру, в мечети, и заставляют официально отречься от родственников. А вот про митинг – тут мы первые", – говорит Янгублаев.
Другие чеченские критики режима, общественные деятели и правозащитники тоже не избежали преследования и даже тюрьмы.
Неугодный боец
В 2017 году перспективного бойца смешанных единоборств Мурада Амриева задержали в Беларуси при переходе границы. Обнаружилось, что он находится в розыске по обвинению в использовании подложных документов. Несмотря на попытки правозащитников и журналистов защитить Амриева, его передали чеченским силовикам, которые спокойно приехали в Беларусь и увезли его в Чечню.
Дело против Амриева было уловкой чеченских силовиков. Ошибка в его паспорте (в дате рождения) стандартна для переживших войну в Чечне людей, прошедших через восстановление документов. Но в случае с Амриевым ошибку нельзя было исправить – потому что Мурад был нужен чеченским силовикам как заложник.
В 2013 году Амриева схватили в Грозном. Его жестоко пытали током и избивали. Претензия к Амриеву была одна – его родственная связь с Зурабом Амриевым, которого считали причастным к покушению на высокопоставленного сотрудника полиции Магомеда Дадашева. Зураб, родной брат Мурада, уехал за границу, потому что на родине ему грозила смерть. Правозащитники не раз заявляли, что преследование Мурада Амриева – это давление на Зураба, которого хотят вернуть домой и заставить извиниться.
Самого Мурада в 2013 году взяли фактически в заложники, чтобы его брат вернулся и покаялся
"Зураб вынужден был бежать за рубеж. Самого Мурада в 2013 году взяли фактически в заложники, чтобы его брат вернулся и покаялся, – рассказывает Константин Гусев, который занимался делом Амриевых как юрист "Комитета против пыток". – Мурада пытали, потом привезли к родителям, где этот полицейский сказал, что семью будут преследовать до тех пор, пока брат Мурада не вернется и не сядет. Ну и в 2017 году его выдернули, скорее всего, потому что пытались достать брата, заставить вернуться".
Но ситуация вызвала сильный резонанс, Дадашева сместили, он стал простым участковым. "После этого семью перестали прессовать, – продолжает Гусев. – Так что резонанс в таких вещах очень важен. Как мы понимаем, Кадыров был недоволен, и потому Дадашева сняли с должности, власть он потерял. Потому что тот решал личные проблемы без ведома самого Кадырова. Ну и у Амриевых больше нечего было взять – они жили очень скромно, весь бизнес и ресурсы у них забрали".
Семья, как вспоминает Гусев, лишилась бизнеса и недвижимости. "В 2017 году Мурад был вынужден бежать в Украину. Там он стал чемпионом по боям без правил. Потом у него закончилась виза, и он поехал в Москву ее продлевать. Его сняли с поезда на станции Суземка в Брянской области, потому что он был объявлен в федеральный розыск по делу о подделке документов. У него в паспорте была путаница с датой рождения".
Мурад Амриев был вынужден себя оговорить. Его поместили в изолятор, оттуда повезли в прокуратуру, откуда он в итоге сбежал. "Поймали уже на границе с Беларусью, откуда он хотел попасть в Украину. Пока там шла юридическая разборка, его вывезли в Чечню. Мы были уверены, что его минимум посадят, а максимум убьют – но из-за резонанса его побоялись трогать", – добавляет Гусев.
С Амриевым, как и с Заремой Мусаевой, "поработали" журналисты чеченских каналов: сняли сюжет, где боец говорил, что никто ему не угрожал. "Сюжет о том, что он добровольно приехал и все хорошо, сразу появился на ЧГТРК "Грозный". После этого адвокату Мурада пообещали, что дело по использованию подложных документов против Мурада будет закрыто", – рассказывает юрист.
"Потом его вместе с еще одним братом, которому тоже угрожали, увезли в Пятигорск, где они скрывались. Мураду сильно пережали наручниками руку, для спорта это очень плохо. Какое-то время они с братом из квартиры не выходили, но потом начали ходить во двор тренироваться. Скоро соседи увидели их и вызвали участкового. Участковый пробил и увидел, что Мурад в розыске. Мурад позвонил мне, я быстро приехал на квартиру и отправил их уезжать", – вспоминает ситуацию Гусев.
Это некий ментальный фактор – что нужно повиниться. Они так вытащат и из Европы, и откуда угодно. Главное, чтобы человек появился в Чечне и покаялся
Правозащитник считает, что вся история вокруг Амриева была вызвана единственным фактором – чеченским силовикам нужно было доставить "виноватого" на "место преступления".
"Это некий ментальный фактор – что нужно повиниться. Они так вытащат и из Европы, и откуда угодно. Главное, чтобы человек появился в Чечне и покаялся. Чаще всего такого плана чеченские дела изначально из-за мелочи, а перерастают в нечто политически масштабное", – считает Гусев.
В поддержку Амриева писали со всего мира из разных спортивных ассоциаций. Гусев вспоминает, что было невероятное количество писем, спортсмены объединились и поддержали Мурада.
"Это крайне важно, такие вещи помогают – потому что вызывают резонанс, а чеченские власти резонанс не любят и не хотят, чтобы про них кто-то говорил плохо. Рамзан позиционирует Чечню как безопасный процветающий регион, поэтому негативные публикации будут его сильно задевать", – уверен Гусев.
Активный гражданин
Рамазан Джалалдинов жил в селе Кенхи в Шаройском районе Чечни. В 2016 году он записал видеообращение, где рассказал, что люди не получают компенсаций за утраченное жилье. "Если гора не идет к Магомеду, то Магомед сам ходит в гору", – говорит Джалалдинов в обращении. К Джалалдинову вскоре пришли чеченские силовики.
"Ночью 12 мая 2016 года, после угроз, поступивших ему от сотрудников полиции, дом семьи Джалалдинова в селе Кенхи сожгли неизвестные люди в масках, его супругу и детей насильно вывезли в Дагестан сотрудники полиции. Их высадили ночью на трассе, как только достигли границы региона", – рассказывает юрист "Комитета против пыток" Альберт Кузнецов.
Некоторое время Джалалдинов скрывался в Дагестане. Позже он вернулся в Чечню, и преследования продолжились.
"Он рассказал нам, что в ноябре 2016 года полицейские повезли его на встречу с первым замглавы МВД Чечни Апти Алаудиновым, которая состоялась в Грозном. Заявитель отмечал, что Алаудинов был агрессивен: угрожал и требовал прекратить свое общение с журналистами и правозащитниками, – вспоминает Кузнецов. – Затем заявителя с женой повезли обратно в село".
Джалалдинов рассказывал, что за несколько километров до места назначения его вывели из автомобиля, подвели к обрыву и отобрали мобильный телефон, который выбросили вниз в реку. Затем ему стали угрожать, что если он продолжит общаться с журналистами и правозащитниками, то отправится вслед за телефоном.
Когда Джалалдинова привезли домой, полицейские потребовали отдать им его паспорт в качестве залога – чтобы тот потом предоставил им записи своих видеообращений. Сам Джалалдинов, испугавшись озвученных ему угроз, уехал за пределы республики и попросил оказать ему помощь в организации безопасного места проживания в другом регионе РФ. "Комитет против пыток" помог обезопасить Джалалдинова.
Подвергались ли преследованию родственники Джалалдинова, фактически неизвестно: как говорит Кузнецов, у КПП точных данных нет. "Насколько я помню, сразу после угроз его семья выехала из Чечни самостоятельно и никого из них уже не преследовали".
Нашей организации определенно хотелось бы видеть адекватный диалог, а не агрессивные обвинения
С практикой преследования родственников заявителей правозащитники сталкиваются регулярно, уточняет Кузнецов. "Эта практика не менялась. Все без исключения заявители всегда указывали на такой риск и зачастую именно из-за этого отказываются от дальнейшей работы по пыткам (юридическая работа, в ходе которой правозащитники могли защищать интересы заявителя в суде. – Прим. ред)", – утверждает Кузнецов.
Сравнивая историю Джалалдинова и нынешнюю ситуацию с семьей Янгулбаевых, Кузнецов говорит, что методы работы силовиков совершенствуются – они научились штамповать "законные" объяснения, почему им необходимо удержать родственника заявителя. Конечно, их законность можно обжаловать, но, побывав в их руках, люди уже боятся предпринимать какие-либо юридические действия в свою защиту.
"Я вижу в этом опасность появления новых радикалов в среде недовольных, это нередкое следствие отсутствия возможностей для своей законной защиты в рамках правового поля. Нашей организации определенно хотелось бы видеть адекватный диалог, а не агрессивные обвинения в пособничестве террористам или подрыве государственности, которые звучат в наш адрес", – считает Кузнецов.
Главный правозащитник
В январе 2018 года руководитель грозненского отделения Правозащитного центра "Мемориал" (включен властями РФ в список иноагентов, но не согласен с этим) Оюб Титиев выехал из своего села на работу. До офиса он так и не добрался – только вечером его удалось обнаружить в Курчалоевском РОВД. Его задержали, а в машине "нашли" большой пакет с марихуаной – почти 200 грамм.
Офис "Мемориала" в Грозном для многих оставался последним форпостом защиты и помощи – другие три офиса в Чечне по разным причинам были закрыты. На момент ареста Оюба Титиева сотрудники "Мемориала" работали уже не в офисном помещении, а на съемной квартире. Договор аренды закончился, и собственник не захотел его продлевать.
В Чечне "Мемориал" собирал данные о похищениях и пытках людей, о внесудебных казнях, много лет вел мониторинг нарушений прав человека. Арест Оюба Титиева правозащитники оценили однозначно – это давление и прямая угроза, требование прекратить деятельность.
Ситуация с Титиевым не такая же, как с Амриевым или Янгулбаевыми – правозащитника не нужно было искать и доставлять в Чечню, он там жил, работал и ни от кого не скрывался.
У меня была другая ситуация. Давления на родных не было. А отбирать у меня нечего было, кроме нищеты
"У меня была другая ситуация. Давления на родных не было. А отбирать у меня нечего было, кроме нищеты. Но так сложилось из-за шума, поднятого всеми, и большого резонанса. Наверное, еще повлияло, что это началось накануне выборов президента. Почти везде, где я содержался, ко мне отношение сотрудников было доброжелательное", – говорит Оюб Титиев.
В марте 2019 года Оюба Титиева приговорили к четырем годам тюремного заключения по делу о хранении наркотиков в крупном объеме. Вину свою правозащитник не признал, но очевидные доказательства защиты, которые говорили о невиновности Титиева, не повлияли на решение суда. Вскоре Титиев был освобожден условно-досрочно. Офис "Мемориала" в Грозном так и не был заново открыт.
Первый политзаключенный
Председатель "Ассамблеи народов Кавказа", чеченец Руслан Кутаев получил 4 года тюрьмы за незаконное хранение и приобретение наркотиков; только в его случае, в отличие от дела Оюба Титиева, в материалах дела фигурировал героин.
Кутаева задержали в 2014 году – вскоре после того, как он провел в Грозном конференцию, посвященную депортации вайнахов. При Рамзане Кадырове эту темы планомерно делали запрещенной для обсуждения – о чем Кутаев неоднократно заявлял и с чем боролся. Позиция Кутаева в отношении Кадырова была смелой, жесткой и критичной.
"В 2014 году 18 февраля мы провели конференцию, мне в тот же вечер позвонил Даудов и пригласил к Кадырову. Я сказал, что я не их подчиненный. Тем более главу там называли падишахом, а я сказал, что у меня никакого падишаха нет. Бежать к ним на встречу я отказался, потому что по их зову я бежать не согласен. В разговоре с Даудовым я это объяснил – и сказал, что через несколько дней позвоню сам и подъеду, куда договоримся. Но я должен это делать не по их "вызову", а по собственному желанию. После этого они меня похитили. Опять же похитили потому, что я никуда не уезжал и не убегал", – вспоминает в разговоре с "Кавказ.Реалии" Кутаев.
Бежать к ним на встречу я отказался, потому что по их зову я бежать не согласен. В разговоре с Даудовым я это объяснил
Руслан Кутаев говорит, что вопросы о судьбе его родственников получает часто, ведь он всегда критиковал властей и продолжает это делать.
"Все дело в том, что я ни от кого не прячусь, я говорю от своего имени, показываю свое лицо. Если у кого-то есть ко мне вопросы, я готов встретиться и отвечать. Справедливо это будет, законно ли – другой вопрос. Но родственников я подставлять не собираюсь. Мои намерения понятны: я бываю в Чечне, на Кавказе, в Турции, в Европе. Когда меня участковый вызывает, я готов всегда явиться сам и отвечать на любые вопросы. Поэтому у них нет оснований хватать моих родственников. Это осознанная позиция", – поясняет Руслан.
"Они терроризируют родню из-за недоступности критика. Вот они захватили Оюба Титиева, и он находился в их руках все время. Поэтому не трогали его родственников. Тут такой случай, когда критик власти доступен, не скрылся, может сам прийти… Да, его могут убить, могут посадить. Может произойти что угодно – но родственники не подвергаются гонению, нападению и так далее. Поэтому и не преследуют, к примеру, моих родственников. Я говорю – вот он я, я тут, я готов в любое время с вами встретиться. С этой точки зрения они не могут ничего делать с моими родственниками".
Кутаев заявлял, что к нему применяли пытки, но суд не стал рассматривать аргументы защиты. Единственное, чего удалось добиться, – это смягчения срока. Вместо четырех лет, Руслан Кутаев отсидел 3 года и 10 месяцев в колонии Чернокозово.
