В рамках разбирательств по делу обвиняемой в сбыте наркотиков жительницы дагестанского Хасавюрта Юлдуз Курашовой выяснилось, что экс-полицейские Рамазан Сайпулаев и Шамиль Алиев могли его сфальсифицировать. Её защита подозревает, что всё дело может оказаться одним из сотен и тысяч других, когда наркотики обвиняемым просто подбрасывали.
Согласно официальной статистике Генпрокуратуры, за девять месяцев 2021 года в СКФО зарегистрировано почти восемь тысяч преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков. Лидерами округа являются Ставропольский край (2573 преступления, 16-е место по стране) и Дагестан (2156 преступлений, 19-е место), меньше всего драгдилеров и потребителей запрещенных веществ выявили в Карачаево-Черкесии (261 дело, 74-е место из 85 регионов), Чечне (342 случая, 76-е место) и Ингушетии (230 преступлений, 80-е место).
При этом, считают работающие на Северном Кавказе правозащитники и адвокаты, большая часть наркотических уголовных дел сфальсифицирована самими полицейскими, причём по самым различным мотивам.
От имамов до воров в законе
В основном в группе риска – ранее осуждённые по наркотическим статьям. На них "делать статистику" легче, рассказывает адвокат из Махачкалы Шамиль Магомедов. В его практике был случай, когда, по словам доверителя, на него сфальсифицировали уголовное дело всего через неделю после освобождения из колонии – знакомый по прошлому образу жизни позвал в гости, где уже поджидали оперативники.
"Подброс наркотиков и запрещённых предметов, оружия и боеприпасов – стандарт осуществления "правосудия" в России. Поэтому риск оказаться в такой ситуации есть не только у наркозависимых, но и у практически любого – активиста и оппозиционера, бизнесмена, чей бизнес хотят отобрать, в целом неудобного власти или силовикам человека", – уточнил собеседник Кавказ.Реалии.
Доходит до того, что фигурантами дел по 228-й статье УК РФ "Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление наркотических средств" становятся даже исламские религиозные деятели, которые, исходя из мировоззрения, являются противниками их употребления.
Так, 3,5 года за хранение наркотиков получил имам мечети Кисловодска Курман-Али Байчоров. Его автомобиль остановили на посту ДПС в посёлке Мирном якобы по подозрению в перевозке фальшивых денег, а в ходе обыска "обнаружили" сверток с запрещенным веществом. Байчоров заявил, что наркотики ему подбросили в связи с конфликтом по строительству мечети с минаретом в центре Кисловодска – он настаивал на его окончании, а городские власти и прокуратура были против. Уголовное дело вызвало большой резонанс в российской умме, в поддержку арестованного высказались многие религиозные деятели.
В 2017 году в незаконном хранении оружия и наркотиков обвинили официального представителя салафитской мечети "Тангъим" в Махачкале Магомеда Магомедова. Ранее в публичных выступлениях он осуждал незаконное давление силовиков на верующих, но призывал решать конфликты с правоохранительными органами исключительно мирным путем.
Иногда наркотики находят и у криминальных авторитетов, если отсутствует доказательная база по другим преступлениям. Так, например, вора в законе Зиявудина Абдулхаликова, более известного как Зява Махачкалинский, Каспийский городской суд в 2015 году признал виновным в хранении наркотиков – согласно официальной версии, у него изъяли пакетик с 2,7 грамма героина. Суд приговорил его к полутора годам лишения свободы, при том что статья предусматривает от трех до десяти лет. Осужденного освободили из зала суда, зачтя проведенное в период следствия в СИЗО время.
В последующем адвокат Константин Мудунов заявил: наркотики подбросили, именно поэтому прокуратура даже не попыталась обжаловать столь мягкий приговор, а суд пошёл на негласную сделку, чтобы не оглашать очевидный подлог.
Суды не замечают нарушений. Но не всегда
"Силовики любят фальсифицировать дела по данной статье, потому что обвинение трудно опровергнуть, оно "железобетонное". Поэтому, так как я сотрудничаю с правозащитными организациями и могу стать жертвой фальсификации, сам несколько раз задумывался, а что бы я делал в такой ситуации? В первую очередь нужно требовать независимых понятых, а не привезенных полицией. Понятно, что суд примет и их показания, хотя эти люди чуть ли не в штате МВД числятся и подписывают всё, что скажут полицейские, – такое доказательство в нормальной ситуации не сочли бы допустимым. Но попытаться добиться независимых свидетелей стоит", – продолжает адвокат Шамиль Магомедов.
Ещё одна рекомендация – ни в коем случае не касаться свертка с запрещенным веществом, не засовывать руки в карманы, куда его могут спрятать. Требуйте проведения исследования следов ДНК на пакетике и проверки на наличие в крови наркотиков.
"Разумеется, это не гарантирует закрытия уголовного дела. Но позволит минимизировать риски хотя бы на пару процентов", – подытожил адвокат.
Адвокат из Ставрополя Виталий Зубенко рассказал Кавказ.Реалии, что в его практике 228-ю статью несколько раз применяли к "несистемным, неудобным для власти людям". Ещё в одном случае человека вербовали сотрудничать с полицией, а когда он категорически отказался – подбросили наркотики.
"Один из ключевых пунктов современного российского режима – провозглашенная борьба с наркоманией и терроризмом, поэтому такие дела рассматриваются в судах, где старательно закрывают глаза на грубейшие процессуальные нарушения и очевидную ложность показаний понятых. С другой стороны, у обывателя сильны стереотипы "дыма без огня не бывает", "органы не ошибаются". Плюс кто-то иной раз сталкивался с преступлениями, совершёнными под воздействием наркотиков, другие опасаются, чтобы потребителями наркотиков не стали их дети и внуки – общество также готово дать карт-бланш силовикам", – указывает адвокат Зубенко.
Собеседник Кавказ.Реалии считает, что в фальсификации уголовных дел по этой статье в северокавказских регионах нет принципиальных отличий от остальной России, везде "одна и та же школа, одни и те же учебники". А вот в защите обвиняемых по таким делам главное – использовать все возможности и идти до конца. В практике были случаи, когда приговор отменяли или назначали наказание ниже предусмотренного на этапе кассации или в Верховном суде.
Колонии и тюрьмы заполнены осуждёнными по так называемым наркотическим "народным" статьям, в основном по 1-й и 2-й части 228-й статьи, и больше половины этих людей сидят по сфабрикованным, сфальсифицированным делам, отмечает адвокат из Северной Осетии Инара Бедоева.
"Из опыта общения с доверителями известно, что каждый наркозависимый знает об уголовной ответственности и больших сроках, поэтому не разъезжает с дозой в автомобиле и не ходит с ней по улицам, особо не хранит, стараясь употребить на месте. Кроме того, наркозависимость означает огромное, непреодолимое желание употребить наркотик незамедлительно. Соответственно, когда их ловят со свертком – это в большей части случаев или провокация, или откровенный подброс", – считает Бедоева.
Юрист делится историей из своей практики: доверитель отсидел девять лет в колонии. По его словам, запрещённые вещества ему тогда тоже подбросили. После освобождения он находился под административным надзором, сотрудники МВД знали о месте его жительства и перемещениях.
"И вот его подловили и подсунули наркотики. Причем подсунули по-чёрному, внаглую. Сперва это дело вёл мой коллега, впоследствии, когда на него стали оказывать давление, в дело вступила и я. Судья угрожал ему открыто: вы знаете, за что он сидел? Почему вы его защищаете? Получается, если человек совершил преступление и отбыл наказание, он всё равно остается виновным на всю жизнь! В итоге, когда начали всплывать факты, что дело сфабриковано и гособвинение поняло, что адвокаты пойдут до конца, прокуратура отказалась от обвинения", – описывает ситуацию Бедоева.
Она отмечает, что многие обвиняемые по таким сфальсифицированным делам, особенно с опытом тюрьмы, воспринимают условный срок, переквалификацию статьи, штраф как подарок и соглашаются на них, не желая бороться дальше.
"Они не чувствуют себя защищёнными и понимают – через неделю, месяц или полгода наркотики могут подсунуть заново", – резюмирует адвокат.
Сломленная воля
"К сожалению, наркозависимые – и бывшие, и настоящие – не готовы идти до конца, даже если наркотики действительно подбросили. У меня было такое дело – наркозависимый со стажем, очень больной, в суд приходил с палкой. Полиция подбросила наркотики, понимая, что из-за состояния здоровья ему дадут максимум условный срок. Когда стала его защищать, давление оказывалось и на него, и на меня – в маленькой республике все знают друг друга, есть выходы на знакомых, друзей", – продолжает собеседник Кавказ.Реалии.
Переговорив с доверителем, Инара Бедоева договорилась – идти до конца. Следствие длилось около двух лет, в суде уже фактически была доказана фальсификация протоколов допроса понятых.
"В итоге он, неожиданно для меня, в суде встаёт и признает вину. Объяснил мне потом так: я устал от давления и запугиваний, не могу больше, извините! Многие месяцы работы пропали в пустоту. Другой случай – многодетная мать, по её словам, наркотики подбросили. Начали бороться, доказывать. В какой-то момент звонит следователь – она отказалась от ваших услуг, – приводит очередной пример юрист. – Прошло полтора года, она звонит опять: снова подбросили наркотики. Просит защищать ее, потому что устала быть расходным материалом в руках силовиков".
Эта обвиняемая рассказывала: её вызывали каждый раз, когда оперативникам были нужны понятые, которые с легкостью подпишут не то, что видели при обыске, а что нужно правоохранителям. И суд закрывает глаза на то, что понятые неоднократно судимы, а на оперативные мероприятия ходят с полицейскими чуть ли не как на работу.
Поэтому, говорит Инара Бедоева, институт понятых в нынешнем виде устарел – случайные граждане зачастую не соглашаются участвовать в таких мероприятиях, и полиция привлекает стажёров и наркозависимых, которые подпишут всё что угодно.
"Ключевая проблема – палочная система в органах внутренних дел. Это основная причина происходящего беспредела с подбросом наркотиков. Начальство рапортует о борьбе с наркоманией, поэтому от отделов требуют всё новых и новых дел, которые легче сфальсифицировать, чем отследить настоящих драгдилеров, особенно с реально крупными партиями. Искоренив палочную систему, можно разгрузить колонии от невинных людей, которые сидят только потому, что какому-то оперу нужно было выполнить месячный план", – подытожила Инара Бедоева.
Согласно данным департамента судебной статистики при Верховном суде России, в 2020 году за связанные с незаконным оборотом наркотиков и психотропных веществ осуждены 70 142 человека, из них 1 334 – несовершеннолетние, а 6589 осуждённых – женщины. Несмотря на стереотип о том, что наркотики в России чаще распространяют мигранты, более 68 тысяч признанных виновными по таким статьям – граждане России. Из осуждённых один получил пожизненное лишение свободы, 8093 – сроки от трёх до пяти лет, 5159 – от пяти до восьми лет, 1958 – от 10 до 25 лет лишения свободы. 24 тысячи осуждённых получили условное наказание.
Председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев на прошедшем с участием президента Путина совещании судов общей юрисдикции в феврале этого года отметил: за пять лет число судимостей за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, сократилось на 27%. Вместе с тем 61% осуждённых – моложе 35 лет.
В 2019 году к проблеме с правоприменением по наркотическим делам привлёк внимание случай журналиста Ивана Голунова. Президент России Владимир Путин поручил силовым ведомствам проанализировать практику по таким делам, анализ пообещали провести и депутаты Госдумы.
