На уроженку Кабардино-Балкарии, фемактивистку Залину Маршенкулову завели уголовное дело по статье об оправдании терроризма. Поводом послужили ее высказывания годовой давности об убийстве так называемого военкора Владлена Татарского. В своем телеграм-канале "Женская власть" Маршенкулова назвала его "зомбарем" и "бандитом", который поддержал войну против "ничего не сделавшей никому Украины". Об уголовном деле эмигрировавшая в 2022 году активистка узнала из СМИ – она охарактеризовала его как "абсолютный сюр и беспредел".
В интервью сайту Кавказ.Реалии Залина Маршенкулова рассказала о своих кавказских корнях, отношению к исламскому феминизму и о возможных причинах своего преследования в России.
– Что тебя побудило высказываться по поводу убийства Владлена Татарского, которое произошло в Санкт-Петербурге в апреле прошлого года?
– Потому что на видео, которое я прокомментировала, он говорит: "Всех убьем". Этот человек, фактически, не просто "военкор" и пропагандист, он – участник войны, которую я осуждаю и не поддерживаю.
– Как ты думаешь, почему силовики нашли этот давний пост и возбудили дело именно сейчас? С чем ты это связываешь?
Моя война началась не вчера и не в 2022 году
– Это абсолютно такое же репрессивное политическое дело, как и против других лидеров мнений, независимых блогеров и журналистов, которые не хотят признавать "линию партии", линию репрессивного государства и выступают против так называемых традиционных ценностей и насилия.
– То есть ты связываешь это дело с твоей жесткой феминистской и антивоенной позицией?
– Конечно. На меня давно обещали написать донос и писали не раз. Просто, видимо, те доносы не срабатывали или потерялись. Я живу в состоянии доносов, угроз тюрьмой, избиениями последние 5-6 лет своей жизни. Так что моя война началась не вчера и не в 2022 году.
– А что ты называешь своей войной?
– Я называю своей войной борьбу в целом против систем ценностей, которые сейчас проповедуют власти России. У нас ценностное несовпадение. Я борюсь за права человека, которые в России не соблюдаются. Очевидно, в этом вся проблема. Задача [государства] – вытравить, заткнуть, посадить всех, кто так или иначе борется за права человека и выступает против насилия во всех его смыслах.
– Ты знаешь, кто тебе угрожал и кто писал на тебя доносы?
– Знаю. Обычно они анонимно выступают, но я знаю, что это различные прокремлевские блогеры на зарплате. Они всегда очень были мной недовольны, ненавидели, хотели мне как-нибудь отомстить. Их очень бесило, что я не хочу прогибаться, что я чересчур свободолюбивая для такого государства.
– Это свободолюбие, о котором ты говоришь, оно в тебе всегда было?
– Всегда. У меня характер такой. Это единственное объяснение – у меня действительно такой характер. Еще в школе я постоянно возмущалась, за справедливость топила – меня из класса выгоняли за это. Один раз пытались выгнать из школы, потому что я написала статью про глазированные сырки с разоблачением руководства молокозавода. Оказалось, что директор моей школы – сестра директора этого молокозавода. У меня все время были какие-то проблемы со своим бунтарством.
Помню, бойкотировала уроки труда в школе, потому что считала их сексистскими. Девочек заставляли готовить и относить потом еду мальчикам. Еще тогда я не знала ничего про феминизм, ничего про гендерную войну не слышала. Но мое чутье подсказывало мне, что это какой-то бред: почему мы должны обслуживать мальчиков? Более того, я терпеть не могла готовить и сейчас не люблю – у меня муж готовит всю жизнь, потому что он это любит делать, а я – нет. Так что да, такой характер, что поделать.
– С чем ты связываешь, что у тебя – девочки, которая родилась в Кабардино-Балкарии – совсем не патриархальных взгляды?
Мне неинтересно слушать любой патриархальный бред
– Я родилась под Нальчиком, в Баксане, но не жила там – только в гости приезжала. У меня отец кабардинец, мама – русская. Но я большую часть жизни прожила с русскими, на Ямале. А там очень многонациональное общество – украинцев много, русских, татар – очень неоднородная среда. Поэтому никогда не было проблем с национальным вопросом.
– Ты поддерживаешь отношения с кавказскими родственниками?
– С отцом поддерживаю, с другими родственниками – не особо, потому что я не собираюсь слушать, что я неправильная женщина.
– Как они относятся вообще к твоей деятельности?
– Честно говоря, не знаю ничего об этом. Мне они про это не говорили.
– Знает ли твой отец, что ты полиаморка (полиамория – наличие нескольких партнеров при согласии всех сторон. – Прим. ред) и вместе с мужем и парнем воспитываешь ребенка? Как он к этому относится?
– Я с ним это не обсуждала это и не собираюсь.
– Раз уж заговорили о полигамных отношениях, как ты относишься к многоженству?
– Короткий ответ – плохо. Очень плохо. Потому что это патриархальная практика.
– Но в то же время ты положительно относишься к полиамории?
– Многоженство – это абсолютно патриархальные отношения, выстроенные на горбу женщины, на ее несчастье. А полиамория – противопоставление этому. Все участники в курсе друг о друге, все согласны и никто не находится в этих отношениях насильно или из-за нужды. Так что это абсолютно противоположные явления.
– Ну, в многоженстве стороны тоже могут быть согласны…
– Да, такое может быть. Но если мы говорим про исламское многоженство, разумеется, нет. Как я всегда про это говорю, путь в полиаморию невозможен без прохождения базы феминизма. Только профем-база может сделать полиаморию действительно качественной и нетоксичной. Без профем-базы с патриархальными установками в полиаморию соваться не стоит.
– Давай вернемся к Кавказу. У тебя много хейтеров из республик?
– Понятия не имею. У меня достаточно много хейтеров, я их не разделяю по национальностям. Мне просто не интересно слушать любой патриархальный бред.
– Ходят ли земляки в комментарии, понимая, что ты с Кавказа?
Верующие люди должны быть добрее меня, феминистки. Но они злее раз в сто
– У меня есть много положительных примеров земляков, кавказских мужчин из Дагестана, Кабардино-Балкарии, которые, наоборот, поддерживают меня, мой контент, шлют мне сердечки и донаты. Есть примеры, когда кабардинцы со всего мира находят меня по фамилии и говорят: "Класс, Маршенкулова! Давай дружить!". У меня скорее больше позитивных примеров общения с кавказцами, чем негативных. Буквально вчера мне писал кабардинец из Италии, который нашел меня в интернете. Он сказал, что наконец-то кто-то борется с патриархатом и за свободу.
– Видишь ли ты какие-то результаты за последние годы в этой борьбе?
– Конечно! Я вижу, что людям уже не так просто мозг запудрить всякой ересью и мракобесием. Есть огромные изменения. Даже то, что среди кавказских мужчин у меня довольно большая поддержка, – это тоже говорит о том, что есть изменения. Раньше-то никакой поддержки вообще не было. Уж тем более от кавказских мужчин!
– Существует такое понятие, как исламский феминизм. Как ты к нему относишься и, по твоему мнению, приживется ли он на Кавказе?
– Я считаю, любой феминизм – это хорошо. Я позитивно отношусь к исламскому феминизму, потому что он, что называется, ударяет по основам. Его сторонники говорят, что в священных писаниях, на самом деле, нет таких [строгих] ограничений для женщины. Нигде не говорится, что женщина – какой-то второй сорт, это уже мужская интерпретация. Это знание можно и нужно доносить до людей. Другое дело, что никто не хочет слышать подобное.
У меня есть мое личное негативное отношение к любому ношению хиджабов, паранджи и прочее. Я считаю, что это символ женского рабства и не верю, что женщина может носить это добровольно, если она живет на Кавказе.
– Что ты думаешь про кавказских борцов за нравственность, которые угрожают девочкам-землячкам за появление даже в соцсетях?
– Я плохо к ним отношусь. Вот недавно у меня была дискуссия с матушкой-блогером Ксенией Колядой, православной, религиозной женщиной. Я сказала, что в моем понимании божий человек не может творить зло. То, что творят с Седой Сулеймановой и другими женщинами – это чистое зло. Насилие — это зло. Прикрывать насилие какими-то там верованиями, религией, якобы Кораном, прикрывать то, что тебе можно бить жену – это просто дно дна. Насилие недопустимо ни по отношению к детям, ни по отношению к женщинам. Это должен понимать любой человек, вне зависимости от того, верит он в Бога или нет. Но выходит, что самые злые, готовые к насилию люди – это зачастую те, которые прикрываются верой Бога – такой парадокс.
Если ты веришь, ты должен признавать право на существование любой Божьей твари: и гомосексуалов, и гетеросексуалов, и женщин, и всех-всех-всех. Ты должен любить людей. Любых. Не ненавидеть их, не оскорблять, и уж тем более не желать им смерти. Верующие люди должны быть добрее меня – феминистки, но они злее раз в сто. Если вы так верите в Бога, может, начнете с того, что начнете любить людей, потому что Бог – есть любовь?
– Планируешь ли ты какие-либо проекты на Северном Кавказе?
– Не хотелось бы к своим семи годам тюрьмы еще 20 заработать (смеется). Кавказ – опаснейшая зона для таких телодвижений. Поэтому я бесконечно восхищаюсь всеми, кто работает в кризисной группе "Марем". Ее руководительницей Светланой Анохиной восхищаюсь бесконечно , потому что работа на Кавказе – это просто самоубийство. Опасность грозит и от обычных несогласных людей, и от государства. Ото всех.
- Владлен Татарский был взорван в апреле прошлого года во время лекции в кафе в Санкт-Петербурге. Обвиняемую в этом Дарью Трепову приговорили к 27 годам колонии.
- В России было возбуждено более десятка уголовных дел, связанных с публикациями после убийства "военкора". Преследования продолжаются.
- В феврале 2020 года Залина Маршенкулова пожаловалась в полицию в связи с поступающими ей угрозами после того, как она заступилась за российских девушек, снявшихся в порнографическом клипе вокалиста Rammstein Тилля Линдеманна. В заявлении активистка написала о неоднократных угрозах избить, изнасиловать и облить кислотой.
Форум