В одном из последних заявлений Минобороны Великобритании указывается, что удары по населённым пунктам Украины напоминают действия России в Чечне в 1999 году и в Сирии в 2016-м. Такого рода аналогии эксперты и аналитики как на Западе, так и в России в последнее время отмечают всё чаще, называя их "методом Путина".
Война в Украине идёт уже больше двух месяцев. Бомбардировки городов, расстрелы мирных жителей при отходе из ранее оккупированных зон, насаждение своих порядков в захваченных районах свидетельствуют, что за десятилетия, прошедшие после первой войны России в Чечне, в действиях российских политиков и силовиков мало что изменилось. Кроме того, как и в чеченских войнах, Россия не сообщает о собственных потерях.
"Метод Путина"
Украину с Чечней сближает метод Путина вести войны, считает известный военный репортер и журналист New York Times Карлотта Голл, работавшая в Чечне во время обеих войн. Она отмечала, что всё, что она видит в Украине сегодня, похоже на то, что ей пришлось пережить самой.
"Устрашать с помощью грубой силы, бомбить и осаждать города, нападать на мирных жителей, похищать и сажать в тюрьмы журналистов и местных выборных чиновников, чтобы заменить их людьми на содержании Москвы. Все эти приемы – прямые заимствования из сталинских методов", – полагает Голл.
Россия ведет себя в Украине так же, как и в Чечне, и за двадцать лет всё ещё не смогла переформатировать себя, оказавшись неподготовленной к сопротивлению далеко не самой мощной армии мира – украинской, пишет французский специалист по военным вопросам и разведке Жан Гиснель.
Российский президент Владимир Путин, ведущий войны с момента его прихода к власти, одержим идеей "отменить распад исторической России" в 1991 году, считает австрийский независимый политолог Мартин Малек. Он отмечает, что трудно не заметить сходство методов, уже использованных российской военной машиной в Чечне (а затем с 2015 года в Сирии), с теми, что мы видим сегодня в Украине.
"Многочисленные военные преступления остались все теми же, – перечисляет Малек. – Это массовые убийства гражданского населения, изнасилования и мародерство, преднамеренное разрушение гражданской инфраструктуры (включая водоснабжение, больницы, железнодорожные станции и т.д.), чтобы сделать жизнь населения невыносимой, а также использование "фильтрационных лагерей", где издевались над мирными жителями, насиловали и убивали их".
Малек отдельно отмечает "безостановочную дикую и агрессивную пропаганду", направленную на демонизацию и дегуманизацию врага (тогда "чеченцы", теперь – "украинские нацисты"), которую российское общество "с радостью принимало как тогда, так и сейчас".
Эксперт с сожалением констатирует, что в России не только нет движения за мир в связи с происходящим в Чечне и Украине (как это было, например, в США во время войны во Вьетнаме), но и, согласно опросам общественного мнения, массово поддерживают войны или относятся к ним безразлично.
Австрийский политолог полагает, что в Чечне, как и сейчас в Украине, девиз Путина – "победа любой ценой". Это означает, что Украине придётся терпеть очень большие страдания в течение нескольких месяцев и, возможно, даже лет. Есть и другой сценарий – применение Путиным оружия массового поражения, которого в целом тоже можно ожидать, говорит эксперт.
Малек обращает внимание, что между ситуациями в Украине и в Чечне есть и существенные отличия – например, размер территории и количество населения. Также российский президент всегда признавал существование как нации чеченцев, но отрицает украинцев – ведь они, по его словам, лишь часть "великого русского народа" вместе с белорусами.
Чечня была и остаётся сегодня территорией России; однако Украина также должна стать частью России, Путин стремится к ее уничтожению как независимого государства, уверен Малек.
Кроме того, сепаратистская Чечня не имела никакой внешней поддержки (первая война Кремля в Чечне в 1994–1996 годах была даже открыто поддержана США, вторая – в 1999–2009 годах – была им безразлична и не стала поводом для введения санкций против Москвы или принятия каких-либо других мер). Но сейчас Украина имеет поддержку со стороны ЕС и Северной Америки, хоть и считает ее недостаточной, подчеркивает Малек.
При этом эксперт замечает, что ЕС покупает у России природный газ и нефть на сумму около одного миллиарда евро в день, и на эти деньги Путин может вести войну еще долгое время. Он обращает внимание, что первая война в Чечне также финансировалась "извне" – через кредиты Международного валютного фонда и Всемирного банка.
Также Украина имеет регулярную армию с четкой системой командования, чего не было у чеченских вооружённых сил ни в одной из двух войн.
От чеченских Самашек до украинской Бучи
Когда дело касается злодеяний, у международного сообщества очень короткая память: произошедшее десять лет назад часто легко забывается, и люди снова и снова испытывают шок от подобных актов насилия, считает научный директор пражского Института международных отношений, эксперт по Кавказу Эмиль Аслан.
Он согласен с тем, что Чечня с юридической точки зрения считалась неотъемлемой частью России, поэтому хоть Запад и реагировал на массовые нарушения прав человека во время чеченских войн, он все же пытался не вмешиваться слишком сильно.
Кроме того, Украина – крупное европейское государство, а Чечня рассматривалась многими на Западе как периферийная территория с ограниченным значением. Хотя многие внешние наблюдатели поддерживали стремление Чечни к независимости, джихадизация ее сопротивления в 2000-х годах привела к тому, что многие на Западе потеряли интерес к Чечне или даже рассматривали военную победу России над "чеченскими ваххабитами" как меньшее зло, рассуждает Эмиль Аслан.
Также эксперт считает, что за двадцать лет тактика российской власти и конкретно армии существенно изменилась: к примеру, после провала в первой чеченской кампании 1994–1996 годов, а затем после грузино-российской войны 2008 года пересмотрелось ее управление.
В то же время российские генералы так и не смогли извлечь уроки, сохранив метод ведения войны, отточенный в чеченской и позже сирийской кампаниях, считает Эмиль Аслан. Его особенности – запугивание мирного населения, вытеснение из атакованных районов, давление на политическое и военное руководство противника.
Ненаказанное убийство
Российская армия по-другому относится к гражданскому населению Украины – в Чечне запугивание местных жителей было военной стратегией, говорит эксперт Центра стратегического анализа и института Центральной Европы Томаш Баранец.
"Я не думаю, что в Украине это было изначальной стратегией российской армии, – говорит Баранец. – Для нее в целом украинцы считались всё-таки родными, близкими. А проявления жестокости возникли уже в ходе самой операции, когда войска РФ встретили жёсткое сопротивление со стороны тех, кого считали легкой добычей в своих планах".
По мнению эксперта, эту жестокость пытаются списать на представителей других народов в России, например на чеченцев.
"Я не думаю, что это было специально разработано до войны. На мой взгляд, в Буче не было приказа об уничтожении мирных людей от высшего руководства армии – они отдавались на уровне подразделения, захватившего тот иной населенный пункт", – считает Баранец.
Известная французская писательница, автор книг о трагедии Чернобыля, историк и редактор Desk Russie Галина Аккерман уверена, что российские войска оставляли после себя горы трупов, будучи уверены в полной безнаказанности.
"Они знают, что эти злодеяния полностью одобряются начальством и обществом, даже их женами. Они, возможно, даже не понимали, что совершают преступления, за которые их можно привлечь к ответственности. А Путин к тому же их еще и наградил!" – отмечает Аккерман.
***
27 апреля – 64-й день войны. Российско-украинская война может выплеснуться за пределы Украины: в Приднестровье второй день подряд происходят взрывы, во вторник были взорваны вышки, ретранслировавшие российское радио и ТВ, в том числе на территорию Украины. Жители самопровозглашенной Приднестровской молдавской республики пытаются выехать в Украину и Молдову.
Российские войска нанесли ракетный удар по автомобильному и железнодорожному мосту через Днестровский лиман в районе Затоки в Одесской области. Его повреждение практически отрезает от Украины южную часть региона, граничащую с Приднестровьем, Молдовой и Румынией.
