Около года назад началась война, самая большая с 1945 года в истории как России, так и Украины – и этот конфликт российская власть готовила десятилетиями, накачивая общество милитаризмом. Социологические опросы показывают, что Кремль сумел создать, а точнее, воссоздать культ личности Сталина-победителя, пишет Радио Свобода. В этой связи вполне своевременно снять с книжной полки четыре тома воспоминаний Никиты Хрущёва – одного из сталинских сподвижников, который был в курсе его основных шагов и замыслов.
По ценности они вполне сопоставимы с воспоминаниями Вячеслава Молотова – последний свыше десятилетия был вторым человеком в советском государстве. Больше никто из числа приближённых вождя не оставил содержательных мемуаров – памятные записки Кагановича пустые и скучные.
Разница между воспоминаниями Хрущёва и Молотова в том, что первый надиктовывал их по собственной инициативе, а второй – по предложению журналиста Феликса Чуева. Возможно, поэтому воспоминания Никиты Сергеевича менее бесчеловечны – он сообщал в них то, что хотел сказать сам, в них больше бытовых деталей и забавных мелочей, яркой лексики.
Эксперты, работающие с устной историей и воспоминаниями, отмечают следующую тенденцию: чем скромнее были должность и звание человека в годы описываемых событий, тем откровеннее повествование и тем критичнее оно к начальству и вообще к той стороне, организации, группе лиц, которую представлял в прошлом информант. Здесь эта закономерность действует – Хрущёв писал о Сталине и его политике более остро, чем Молотов.
Но, конечно, важна и разница во взглядах – Хрущёв провёл десталинизацию, глубине которой воспротивился бывший нарком иностранных дел, из-за чего в 1957 году и потерял свою должность. Так или иначе, если убрать из текстов идеологический словесный мусор, то сталинизм в его воспоминаниях предстаёт поистине чудовищным и глубоко реакционным явлением. Это особенно важно вспомнить сейчас, так как путинская пропаганда как в России, так и на Западе небезуспешно выставляет сталинские преобразования пусть и жестокой, но модернизацией. В действительности же уровень одичания немалой части граждан Страны Советов в 1920–50-е годы заставляет вспомнить о каменном веке. Иосиф Джугашвили в воспоминаниях Хрущёва предстаёт настоящим вождём каннибалов, причём весьма воинственных.
Протосталинизм и ранний сталинизм
Военный коммунизм, ставший чем-то вроде протосталинизма, был создан при самом активном участии Сталина. Непросто точно оценить его влияние в 1917–1921 годах, но ясно, что он находился на самой верхушке аппарата власти – о чём свидетельствует, среди прочего, сборник материалов, изданный РГАСПИ. Например, в первом составе совнаркома Джугашвили по значению исполняемых обязанностей оказывался на втором месте, уступая по влиянию лишь Ленину. На некоторых постановлениях советского правительства подпись Сталина стоит в ряду завизировавших документ, в других случаях под распоряжениями стоят две подписи – его и Ленина, иногда Сталин в отсутствие Ленина выступал его замом, без стеснения ставя его подпись рядом со своей, и иногда вообще лично подписывал то или иное постановление СНК за Ленина – например, о национализации самого крупного предприятия российского ВПК – Путиловского завода. Уже тогда через него проходил и ряд кадровых назначений в СНК. Ряд известных документов большевистского правительства по внутренней и даже внешней политике – например, Декларация прав народов России 2 (15) ноября 1917 г., декреты о "независимости" марионеточной Эстляндской советской республики, "О турецкой Армении" – написаны лично Сталиным. В других случаях он правил декреты и постановления, написанные Лениным.
В эти же годы Сталин методично сколачивал свою партийную группировку и двигался к власти. Если в 1917–1918 годах стиль его переписки с Лениным откровенно заискивающий и подхалимский, то с 1919 года, когда Джугашвили уже обзавёлся собственной группой надёжных сторонников, его корреспонденция с Ильичом становится всё более деловито-сухой.
у крестьян забирали весь товарный хлеб, что уничтожало стимул к производству
Так или иначе, к апрелю 1921 года Сталин стал вторым лицом в партийно-государственном аппарате, и именно тогда дефицит и недоедание эпохи военного коммунизма переросли в страшный голод с миллионами жертв. Главной причиной этого бедствия стали три года продразвёрстки: у крестьян забирали весь товарный хлеб ("излишки"), что уничтожало стимул к производству, и селяне, естественно, снижали объёмы производимого продовольствия. Хрущёв вспоминал: "В начале 1922 года я из Красной армии вернулся в Донбасс и по партийной мобилизации выезжал в село, на проведение посевной кампании. Я ездил в марьинские сёла, раньше там жили богато, а в голод после 1921 года люди умирали, были даже случаи людоедства".
А ведь до властей доходила лишь часть сведений об этом явлении – ясно, что кому-то удавалось утаить то, благодаря чему удалось выжить без хлеба, иных не спасал от голодной смерти и каннибализм, поэтому об этих фактах порой не узнавал вообще никто. Кроме того, Украина, где находился Хрущёв, пострадала от катастрофы начала 1920-х меньше, чем Поволжье.
Сталин предложил признать людоедство уголовным преступлением
Получив сообщения из Самарской области об этом явлении, члены Политбюро предложили изолировать каннибалов и лечить их, и лишь Сталин, получив проект постановления о людоедах, решил не тратить средства и усилия на содержание и лечение людей, доведённых большевиками до крайности, и 30 декабря 1921 года предложил признать не только убийство с целью людоедства, но и само людоедство уголовным преступлением, а наркомат юстиции обязать выработать соответствующий проект декрета или циркуляра.
Впрочем, американская помощь продовольствием и начало НЭПа вскоре ликвидировали каннибализм как явление.
Что же касается эффективности тогдашнего большевистского управления, то Хрущёв предельно откровенен – в начале 1920-х партократы на селе лишь отвлекали еле живых земледельцев от тяжёлого труда: "Вся наша работа заключалась в том, что мы собирали крестьян и призывали их сеять хорошо и вовремя, а ещё лучше – провести сверхранний сев. То, что мы говорили, сами очень плохо понимали. Речь моя была довольно примитивной, как и речи других товарищей. Я ведь никогда по-настоящему не занимался сельским хозяйством…", как и многие другие рабочие-коммунисты, учившие землеробов пахать и сеять. Но главным, конечно, оставался сбор красного оброка – продналога: "Мои функции заключались не в обеспечении производства сельскохозяйственных продуктов, а в выколачивании этих продуктов из крестьянских дворов".
крестьяне буквально шатались от ветра, не приходили, а приползали на собрания
Впоследствии приобретённые навыки местный партсовактив ударно применил в годы коллективизации, хотя до этого Сталин дал народу отъесться (чтобы было из кого выжимать семь потов) и накопить небольшие запасы (чтобы было что вымогать или грабить): "Продуктов в 1925 г. у нас было сколько угодно и по дешёвке. (…) Сельское хозяйство поднималось прямо на глазах. Это было просто чудо. В селе Марьинка в начале весенней кампании 1922 года я проводил собрания и видел, в каком состоянии находились тогда крестьяне. Они буквально шатались от ветра, не приходили, а приползали на собрания. Когда же я приехал туда секретарём укома, их было трудно узнать. Просто чудо, как поднялись люди".
Однако далеко не все были довольны НЭПом: "…Случалось много забастовок. Установили новые расценки, ликвидировали вроде бы уравниловку, а в результате большесемейные практически ничего не получали (в отличие от распределения на едоков, существовавшего при "военном коммунизме". – А. Г.). Трудное было время, особенно для многодетных. Был такой случай: забастовали рабочие Трёхгорной мануфактуры, пошёл туда Михаил Иванович Калинин. Они его сами требовали, кричали: “Калиныча!” Я сам знаю, как это бывало. Когда я после гражданской войны вернулся на рудники, на которых раньше работал, то тоже ходил с Абакумовым на шахту, где забастовали шахтеры. Они разделали нас "под орех", несмотря на то, что знали как облупленных и Абакумова, и меня. Ведь мы с ним работали еще до революции на той же шахте. (…)
…Не унимаются: "Как же, Михаил, семьи-то у нас неравные. Одно дело холостому, другое – семейным. Вот у меня сколько ртов, а работник я один!" Да, в то время это был очень острый вопрос. Я с ним тоже сталкивался, особенно часто в 1922 г., когда вернулся из Красной Армии.
Калинин ответил: "Да ведь это дело твоё, и дети твои: ты их настругал, ты и корми!"
Люди от недоедания передвигались, как осенние мухи
При этом само коммунистическое начальство порой не упускало случая насладиться жизнью: "При нэпе появилось и много соблазнов. Нэп оказывал разлагающее влияние на партийных и хозяйственных работников. Соприкасаясь с нэпманами (мелкими предпринимателями. – А. Г.), некоторые руководители опускались, несмотря на то, что тогда были большие строгости".
Люди гибнут за металл
Но худшее было впереди – в 1929 году вождь устроил "великий перелом", которым руководил в том числе и через печать: "Хотя местный актив с азартом, грубо говоря, со звериным азартом проводил коллективизацию, но он всё же находился под бичом „Правды“. Если взять „Правду“ за тот период, то она пестрела изо дня в день цифрами (у кого в районе какой процент крестьян уже объединён в колхозы), подхлёстывавшими местные партийные организации".
В последствиях объединения крестьян в колхозы и изъятия хлеба Никита Сергеевич убедился воочию, когда в 1930-м был направлен в Поволжье как глава парторганизации столичной Промышленной академии, чтобы обрадовать селян вестью о скором поступлении новой техники: "Мы, шефствуя над колхозом имени Сталина в Самарской области, собирали отчисления на покупку этим колхозом сельскохозяйственного инвентаря. (…) Приехали мы туда и встретили буквально голод. Люди от недоедания передвигались, как осенние мухи. Помню общее собрание колхозников, мы выступали всё время с переводчиком, потому что колхоз оказался по составу населения чувашским, и они все в один голос просили нас, чтобы мы им дали хлеба, а машины произвели на них мало впечатления: люди буквально голодали, я такое впервые увидел (противоречие с воспоминанием о Донбассе 1922 г. – А. Г.). Нас поместили к какой-то вдовушке. Она настолько была бедна, что у неё и хлеба не было. Что мы с собой в дорогу взяли, только этим и жили, да ещё делились с этой вдовушкой".
И это были не перегибы на местах: "…В стране наступило полуголодное, а в некоторых местах буквально голодное существование. Продуктов не было. Даже Москву мы не могли обеспечить".
Пришли в Киев вагоны, а когда раскрыли их, то оказалось, что вагоны загруженные человеческими трупами
1931 год стал ещё более голодным, а затем произошло одно из самых страшных событий в истории человечества: "…Просачивались в Москву сведения, что на Украине царит голод. (….) …Как рассказал мне потом товарищ Микоян… „Приехал однажды товарищ Демченко в Москву, зашёл ко мне: "Анастас Иванович, знает ли Сталин, знает ли Политбюро, какое сложилось сейчас положение на Украине?" (Демченко был тогда секретарём Киевского обкома…) Пришли в Киев вагоны, а когда раскрыли их, то оказалось, что вагоны загруженные человеческими трупами. Поезд шёл из Харькова в Киев через Полтаву, и вот на промежутке от Полтавы до Киева кто-то погрузил трупы, они прибыли в Киев. "Положение очень тяжёлое, – говорит Демченко, – а Сталин об этом, наверное, не знает. Я хотел бы, чтобы вы, узнав об этом, довели до сведения товарища Сталина". Понятно, что Сталин всё знал: Демченко пробыл на партийной и советской работе до Большого террора, когда был арестован и расстрелян.
Жертвы голода в Харькове, 1933 г.
Приведём также отрывок из типичного документа тех лет, хранящегося в архиве ФСБ, – спецсообщение секретно-политического отдела ОГПУ для главы лубянского ведомства Вячеслава Менжинского "О продовольственных затруднениях по ряду колхозов Нижне-Волжского края и Центральной Чернозёмной области" 1 апреля 1933 г.: "Вязовский р-н. 21/II с.г. в дер. Голодяевке, колхозница – середнячка С***, на почве продзатруднений зарезала своего ребёнка 3-х лет, с целью употребления в пищу. (…)
Обнаруженное мясо в ведре является частями трупа её ребёнка
Зельманский Кантон [АССР немцев Поволжья]. В селе Зельма, в доме бывш[его] пекаря “Артели инвалидов” Ц***, умершего в 31 году, был обнаружен труп его жены. При осмотре квартиры в ведре обнаружено было засоленное человеческое мясо. Расследованием установлено, что в течение года Ц*** занималась нищенством, имела ребёнка 3-х лет, который исчез за 10 дней до её смерти. Обнаруженное мясо в ведре является частями трупа её ребёнка, причём голова, ноги и руки отсутствовали. (…)
В основном испытывают продзатруднения многоедацкие семьи колхозников при 1–2 трудоспособных, в том числе, работавшие добросовестно и выработавшие от 300 и более трудодней…"
Людоедство наблюдалось не только среди крестьян юга России, Украины и кочевников Казахстана. Французский исследователь Николя Верт опубликовал книгу "Остров каннибалов", название которой прозрачно намекает на весь Советский Союз, хотя и описывает непосредственно разыгравшуюся на Оби трагедию – весьма возможно, что Хрущёв о ней просто не знал. В мае – августе 1933 года в ходе кампании по отлову в городах "социально вредных и деклассированных элементов" свыше шести тысяч человек было свезено на необитаемый остров Назино, где оставлено без еды, жилья и рабочих инструментов. Происходило как трупоедство, так и людоедство, причём в последнем случае преступники одних убивали и съедали, других оставляли живыми, отрезая и съедая части тела – например, икры. В конечном итоге погибло или было убито, в том числе съедено, около трети этих спецпереселенцев.
А ведь каннибализм отмечался и в ГУЛАГе, где сотни тысяч людей умирали от истощения.
Сталинский подход к мужикам, к деревне и привёл к наступлению голода
Недоедание, по словам Хрущёва, задело даже столицу: "Кажется, шёл 1932 год. В Москве была голодуха, и я как второй секретарь горкома партии затрачивал много усилий на изыскание возможности прокормить рабочий класс. (…) …Занялись шампиньонами – строили погреба, закладывали траншеи. (…) …Случалось много неприятных казусов. Не всегда хозяйства окупались, были и убыточные, и не все директора поддерживали их. Гуляло в обиходе прозвание этих грибниц гробницами".
Основные продукты питания и ряд товаров были изъяты из торговли: "Карточки были разные – для работающих и для неработающих. Для работающих – тоже разные, и это тоже один из рычагов, который двигал людей на всяческие ухищрения и даже злоупотребления. (…) Ведь тогда шла острая борьба за хлеб, за продукты питания, за выполнение первой пятилетки. Надо было обеспечить в первую очередь питанием тех, кто сам способствовал успеху пятилетки".
Успеху пятилетки способствовали в первую очередь вчерашние крестьяне, бежавшие от смерти в города, где шло усиление эксплуатации победившего пролетариата: "…Случались на предприятиях „волынки“ или даже забастовки. Это объяснялось очень тяжёлым материальным положением рабочих. Мы много строили. Строительных рабочих вербовали в деревнях и селили в бараках. …В немыслимых условиях: грязь, клопы, тараканы, всякая иная нечисть, а, главное, плохое питание и плохое обеспечение производственной одеждой. Да и вообще нужную одежду трудно было тогда приобрести. (…)
…Недовольство порождали и пересмотры коллективных договоров, связанные с изменением норм выработки и расценок. (…) К примеру, существовала где-то какая-то норма; а потом, после Нового года, вдруг она становится на 10–15% выше при тех же или даже меньших расценках. (…)
В сводках по городу приводилось довольно много нелестных отзывов о партии и оскорбительных выражений в адрес её вождей. (…) …Жили впроголодь, зато работали с остервенением".
Бедой стал не только недостаток еды, но и дисбалансы в питании, когда не хватало витаминов и клетчатки: "…Сталинский подход к мужикам, к деревне и привёл к наступлению голода. Нельзя было достать ни картошки, ни овощей. А рабочие помнили старые царские времена, когда картошка и капуста (особенно для меня, рабочего Донбасса) были самыми дешёвыми и доступными. (…) В государственных магазинах их не было. Крестьяне же не могли привозить собственные продукты, потому что ликвидировали частную торговлю. Рабочих и служащих… обрекли на жалкое существование. (…) Сельское хозяйство пришло в упадок, и мы остались без хлеба, остались без сахара. …При встрече со знакомыми я узнал, что на Украине армейские части выгоняются на прополку сахарной свёклы".
Хрущёв даже утверждал, что при царе пролетарий жил богаче, чем номенклатурщик в 1930-е, учитывая стоимость еды и промтоваров: "Я не нуждался в сравнении, хотя знал, что был обеспечен лучше в дореволюционное время, работая простым слесарем: зарабатывал 45 рублей… Когда я вёл партработу в Москве, то и половины этого не имел, хотя занимал довольно высокое место в общественно-политической сфере. Другие люди были обеспечены ещё хуже, чем я".
Но государственных средств хватало на создание самого большого в мире пассажирского самолёта "Максим Горький": "Он поднимал в воздух свыше пятидесяти человек. К несчастью, он разбился… [18 мая 1935 г.] в результате ухарского поведения лётчика. (…) Мы тогда рассчитывали, что каждый пассажирский самолёт можно будет использовать как бомбардировщик или как военный транспорт".
Единичные технологические рекорды соседствовали с массовыми технологиями более простыми, чем те, что употреблялись в Древнем Египте при сооружении пирамид: "…Тогда мы пользовались “козой”, это такое приспособление: оно набрасывалось на плечи, а на доску, которая располагалась на спине, клали стройматериал. Получалась тяжёлая ноша. Человек, согнувшись и держа за ручки “козу”, брёл по сходням, как на корабле, с этажа на этаж, транспортируя кирпич, известковый или цементный раствор. Таковы были наши подъёмные средства".
В разраставшейся столице стало не хватать воды, для чего было решено создать водохранилище – Истринское: "По тому времени это считалось индустриальным строительством, а велось грабарями. Приходили туда, главным образом, белорусские крестьяне с лошадьми, лопатами-грабарками и грабарской тележкой в виде корзины, оплетённой лозою. Она наполнялась землёй. Вот и всё приспособление для перемещения грунта. (…) Потом приступили к строительству канала Москва – Волга, грандиозному по тому времени. Использовались в основном те же примитивные средства, а строителями были главным образом заключённые".
Все поляки были взяты в СССР под подозрение
Не должна также вводить в заблуждение фраза "мы много строили" – возводились вовсе не дома для народа, ибо даже жители столицы ютились в бараках, а в лучшем случае – в коммуналках, о чём московским властям сообщала в том числе и член ЦК Надежда Крупская: "Общим недостатком были плохие жилищные условия. (…) Каким-то сплошным кошмаром был этот квартирный вопрос. Мы проводили индустриализацию, строили новые заводы и фабрики, но при этом, как правило, совершенно не учитывалось увеличение численности рабочих в Москве. Жилья строилось минимальное количество. Сколько-то домов, которые возводились, не восполняли даже амортизационных разрушений. (…) …Построили новый дом и предоставляем людям квартиры. Правда, они тотчас переполнялись жильцами, так как жилья строилось мало. (…) Люди жили в примитивных условиях. (…) …Рабочие [московской] Трёхгорной мануфактуры жили в казармах и общежитиях. Спальные места были в два-три яруса".
Построенные в стиле неоклассицизма добротные "сталинские дома", "сталинки" "улучшенной планировки", где в одну квартиру заселялась одна семья, создавались только для начальства и составляли ничтожно малый процент жилого фонда. А в 1937–38 годах большинство их жильцов сменилось.
По поводу причин Большого террора объяснения Хрущёва весьма путаные и невнятные, он, скорее, его не истолковывал, а описывал, причём неточно, ведь основную массу жертв в действительности представляли собой беспартийные обыватели: "Уничтожались члены партии, и в первую голову верхушка партии, люди, которые закладывали основы пролетарской, ленинской партии". Добавим – чтобы их место заняли выдвиженцы Сталина, преданные лично ему – как Никита Сергеевич, который упомянул лишь об одной из "национальных" операций НКВД: "…Лучшие люди, которые заслуженно выдвинулись во время революции и после неё, заняли командное положение в партии, армии, государстве и хозяйстве, были истреблены, в первую очередь – поляки.
Они расплачивались за неумную политику главы польского государства Пилсудского, врага советской власти. Когда в 1936, 1937, 1938 годах развернулась настоящая погоня за ведьмами, поляку трудно было где-то удержаться, а о выдвижении на руководящие посты не могло быть и речи. Все поляки были взяты в СССР под подозрение. (…)
…Своё недоверие к руководителям буржуазно-помещичьей Польши Сталин направлял против любого поляка. (…) …Представители компартии Польши в Коминтерне все были арестованы и уничтожены, а решением Исполкома Коминтерна её вообще распустили". Большинство жертв Большого террора составили как раз представители национальных меньшинств СССР – тех диаспор, государства или места компактного проживания которых находились за границей, особенно в недружественных СССР странах.
не жалеть никого
Молотов оправдывал репрессии тем, что это было упреждающее уничтожение или изоляция потенциальных противников режима – тех, кто в ходе войны мог проявить нелояльность в той или иной форме: "1937 год был необходим. (…) Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны. (…) А если бы Тухачевские и Якиры с Рыковыми и Зиновьевыми во время войны начали оппозицию, пошла бы такая острая борьба, были бы колоссальные жертвы. (…) …Сталин перестраховывал дело – не жалеть никого, но обеспечить надёжное положение во время войны и после войны… (…) …Пускай лишняя голова слетит, но не будет колебаний во время войны…"
Так или иначе, Хрущёв признавал своё участие в этой мясорубке, в том числе в столице: "Сталин тогда выдвинул идею, что секретари обкомов партии должны ходить в тюрьмы и проверять правильность действий чекистских органов. (…) …Реденс был тогда начальником управления ОГПУ Московской области. (…) …С Реденсом ходили мы и проверяли тюрьмы. Это была ужасная картина. Помню, зашёл я в женское отделение одной тюрьмы. Жарища, дело было летом, камера переполнена…" Хотя Никита Сергеевич вспоминал мольбы из-за решётки со стороны лично хорошо знакомых ему заключённых, в его мемуарах нет сведений о том, что он пытался их защищать перед тем, о ком на следующей странице он пишет предельно понятно: "Краткость выражений и чёткость формулирования задач подкупали меня, и я всё больше проникался уважением к Сталину, признавая за ним особые качества руководителя". Ведь по результатам "Великой чистки" Хрущёв вошёл в Политбюро, а также стал главой советской Украины – вместо расстрелянных предшественников.
Из мемуаров Хрущёва можно сделать вывод, что в то же самое время вождь основное внимание уделял подготовке большой войны: "Что же делалось в нашей стране по повышению боеспособности Красной армии, улучшению вооружения, оснащению войск техникой? Конкретно я почти ничего не знал, и мне неизвестно, что знали другие члены Политбюро, ибо всё это брал на себя лично Сталин. В Сталина мы верили, считали, что он в таких вопросах разбирается, к тому же заслушивает военных, специалистов, инженеров, учёных организаторов Красной армии".
Причём в 1930-е годы Сталин отнюдь не боялся грядущего кровопролития: "…Считал, что война принесёт нам победу и, следовательно, расширение территории, где будут установлены новые, социалистические порядки, будет развеваться победоносное революционное марксистско-ленинское знамя".
Вторая мировая
При заключении пакта с Гитлером вождь находился в очень хорошем настроении, шутил и радовался, что перехитрил фюрера: "Он полагал, что начнется война между Германией, с одной стороны, Францией и Англией – с другой. Возможно, Америка тоже будет втянута в войну. Мы же будем иметь возможность сохранить нейтралитет и, следовательно, сохранить свои силы. А потом будет видно. Говоря „будет видно“, я имею в виду, что Сталин вовсе не предполагал, что мы останемся нейтральными до истечения этой войны: на каком-то этапе всё равно включимся в неё".
Когда? Хрущёв вспоминал конец 1940 года, после напряжённых переговоров СССР и Германии: "Я услышал тогда в руководстве разговор, который мне не понравился. Видимо, у Сталина возникла потребность спросить о чем-то Молотова. Из вопросов Сталина и ответов Молотова можно было сделать вывод, что поездка Молотова ещё больше укрепила понимание неизбежности войны. Видимо, война должна была разразиться в ближайшем будущем. На лице Сталина и в его поведении чувствовалось волнение… (…)
После поездки Молотова в Берлин не было никакого сомнения в том, что будет война". Сам Вячеслав Михайлович впоследствии оценивал результат своего визита в Рейх как провал: "…Гитлеру ничего не оставалось делать, кроме как напасть на нас, хоть и не кончена война с Англией…"
Никита Сергеевич умолчал о том, что Сталин в 1920–30-е годы спаивал народ ради получения "спиртовых" сверхприбылей для ВПК, но зато вспомнил соответствующие нравы рубежа 1930–40-х при дворе красного деспота – вероятно, так вождь проверял искренность собеседников: "На его лице было больше задумчивости, он больше сам стал пить и спаивать других. (…) Обеды у него продолжались иногда до рассвета, а иной раз они просто парализовали работу правительства и партийных руководителей, потому что, уйдя оттуда, просидев ночь “под парами”, накачанный вином человек уже не мог работать. (…) Всех буквально воротило, до рвоты доходило, но Сталин был в этом вопросе неумолим.
Берия тут вертелся с шутками-прибаутками. Эти шутки-прибаутки сдабривали вечер и питие у Сталина. Берия и сам напивался…"
На этих пиршествах обсуждалось грядущее столкновение с Германией, Хрущёв вспоминал роковые дни 1941 года в Киеве: "Обстановка у нас была очень нервная, предвоенная. Стояло жаркое лето; парило, как парит перед грозой. (...) Вдруг мне в 10 или 11 часов вечера позвонили из штаба К[иевского] о[собого] в[оенного] о[круга], чтобы я приехал в ЦК, так как есть документ, полученный из Москвы. (…) В нём говорилось о том, что надо ожидать начала войны буквально днями, а может быть, и часами. Сейчас точно не помню содержания этого документа (удивительный провал в памяти, учитывая ремарку о днях, оставшихся до войны. – А. Г.), помню только одно – тревожность его содержания и предупреждение. Тогда считалось: все, что нужно сделать, чтобы подготовить войска, уже сделано. Вплоть до того, что командующий выехал с оперативным отделом [под командованием И. Баграмяна] на командный пункт. Следовательно, мы к войне готовы. (…)
Командующий [М. Кирпонос] был в Тернополе, штаб тоже находился там. Войска были на месте…"
Но 22 июня события пошли не по плану: "…Было уже светло, когда вдруг из штаба КОВО сообщили, что немецкие самолеты приближаются к Киеву. В скором времени они были уже над Киевом и сбросили бомбы на городской аэродром. Бомбы попали в ангар, начался пожар. (…) Боевой авиации на аэродроме не имелось, она вся была подтянута к границе, рассредоточена и замаскирована".
людоедская система порождала каннибализм даже в тылу противника
Войну Хрущёв провёл в основном на фронте и вспоминал об избиении командирами самого высокого уровня своих подчинённых – офицеров и солдат, пьянстве маршалов и генералов, разврате (ППЖ), воровстве и мародёрстве солдат, хронической лживости генералов об успехах и достижениях, неоправданных потерях собственных войск, убийствах пленных немцев и румын, некомпетентности командования, обстреле Киева Красной армией, а также самоубийствах высокопоставленных людей в форме.
Остатки голов трупов двух мужчин и одной женщины – партизан, где видна голова мужчины в руках партизана-убийцы. На первом плане кость черепа с волосами женщины в руках другого партизана. Тела были съедены убийцами
Всё это было прямым следствием сталинского стиля руководства, причём людоедская система порождала каннибализм даже за линией фронта, то есть в тылу противника. Следует упомянуть случаи каннибализма среди советских пленных в нацистских лагерях: не снимая основной и прямой вины с руководства Рейха за варварское отношение к славянским и иным "недочеловекам" в военной форме, отметим, что в 1939–1945 гг. СССР почти не сотрудничал по этому вопросу с международным Красным Крестом, да и вообще не предпринимал каких-либо шагов на дипломатическом уровне, чтобы снизить смертность среди тех, кто погибал за колючей проволокой вследствие в первую очередь просчётов Сталина, его маршалов и генералов.
отряд под командованием кадрового сотрудника НКВД съел еврейскую группу выживания
Вероятно, не знал Хрущёв и о каннибализме среди партизан – в Крыму и под Одессой. В последнем случае отряд под командованием кадрового сотрудника НКВД Александра Солдатенко, оставленный в катакомбах, после того, как были израсходованы запасы продовольствия, съел еврейскую группу выживания, которая прибилась к отряду в надежде спастись. Затем оставшиеся партизаны, не желая повторить судьбу погибших, убили и частично съели командира и его сожительницу, и, дождавшись, когда спадёт дым, которым румыны пытались их выкурить из-под земли, вышли на поверхность и были схвачены. При исчерпании возможности к сопротивлению командир подразделения вооружённых сил нормальной страны по уставу обязан был выбросить белый флаг, а в СССР действовало правило "у нас военнопленных нет – у нас есть предатели", что и приводило к подобным эксцессам. Тем более что Одесса находилась под оккупацией не немцев, а румын, относившихся к пленным менее жестоко.
Несмотря на высокую смертность на фронте и в тылу, скученность проживания возросла даже в столице: "Много старых зданий пришло в ветхость, даже дома кирпичной кладки, построенные уже после революции. Перекрытия из невыдержанной, непросушенной древесины почти все были поражены грибком. Во время …войны Москва плохо отапливалась, и сырость ещё больше разрушила жильё. На него возник невероятный голод".
Никита Сергеевич ничего не писал и о страшном голоде, охватившем СССР в годы схватки с Рейхом, что частично отображено в известной повести Анатолия Алексина "В тылу как в тылу", в которой у ее героя на Урале от истощения умирает мать. Наиболее известен каннибализм в блокадном Ленинграде, но он встречался и в других регионах. Азербайджанский исследователь Джамиль Гасанлы нашёл в ГАРФе документ о том, что торговля человечиной шла в голодавшей Центральной Азии: 17 апреля НКГБ сообщал Сталину, Молотову и Маленкову "о задержании 10 апреля 1945 г. в Андижанской области Узбекской ССР 12-летнего Д. А. Абдукаримова и 13 апреля 1945 г. в г. Самарканде К. Никанорова при продаже человеческого мяса".
В том апреле победного года Хрущёв встретился с Тито и его приближённым Милованом Джиласом, который вспоминал о приёме с теплотой: "Никто из советских руководителей не ездил в колхозы, а если случайно ездил, так только ради пирушек и парада. Хрущев же ездил с нами в колхоз и, твердо веря в правильность колхозной системы, чокался с колхозниками громадными стаканами водки. Но одновременно он осмотрел парники, заглянул в свинарник и начал обсуждать практические вопросы".
И сам Хрущёв свидетельствовал, что он расхваливал Тито преимущества колхозного строя, который мечтал распространить на всю планету: "…Мы тогда всё мерили на свой аршин и считали, что на каком-то этапе произойдёт объединение всех стран в мировой Союз советских республик".
От мировой войны к концу света
После победы над Германией и Японией вождь не собирался останавливаться на достигнутом, о чём Хрущёв вспоминал вполне определённо: "Чем руководствовался Сталин в немецком вопросе? (…) Мы предполагали, что там свершится социальная революция, будет ликвидировано капиталистическое господство, возникнет пролетарское государство, которое будет руководствоваться марксистско-ленинским учением, установится диктатура пролетариата. Это было нашей мечтой. (…) Такое же положение, по нашему мнению, складывалось во Франции и Италии. И там, как мы надеялись, вскоре победят коммунисты".
Одновременно предпринимались шаги для торжества коммунизма в Азии: "В результате разгрома Японии её Квантунская армия, сложив оружие, оставила нам огромное количество трофеев. Значительная их часть, особенно боевая техника, была передана китайским коммунистам. У нас имелась договоренность насчет этого оружия с союзниками в том смысле, что мы не имели права передавать его ни одной из воюющих в Китае группировок. Поэтому его надо было передать Мао так, чтобы не создалось впечатления, что мы нарушили обязательство. И вот мы его куда-то завозили, люди Мао якобы „похищали“ его и вооружали свою армию".
Из собственной разорённой страны вождь наладил экспорт продовольствия в Германию и Польшу, причины чего Хрущёв объяснил весьма отчётливо: "Сталин имел в виду создать будущих союзников. Он уже обряжался в тогу военачальника возможных будущих походов.
А пока что назревал голод".
Голод стал неизбежным и вскоре начался
В этот раз Хрущёв, вероятно, вспоминая события 1932–1933 годов, и, кроме того, находясь уже на самой верхушке власти, попытался предотвратить смерть сотен тысяч людей и составил записку на имя Сталина: "Мы хотели, чтобы нам дали карточки с централизованным обеспечением не только городского, а и сельского населения каким-то количеством продуктов и кое-где просто организовали бы питание голодающих".
Но вождь ведал, что творил: "Сталин прислал мне грубейшую, оскорбительную телеграмму, где говорилось, что я сомнительный человек: пишу записки, в которых доказываю, что Украина не может выполнить госзаготовок, и прошу огромное количество карточек для прокормления людей. (…) …Голод стал неизбежным и вскоре начался".
Вождю показалось мало письменной критики, и он устроил выволочку первому секретарю ЦК КП(б)У ещё и при личной встрече: "Получил разнос, какой только был возможен. Я был ко всему готов, даже к тому, чтобы попасть в графу врагов народа. Тогда это делалось за один миг…"
труп пошёл в пищу. Потом такие случаи участились
Хрущёв уцелел, но не смог спасти жителей Украины в 1946 году: "Мы ничего из Центра не получили. Пошел голод. Стали поступать сигналы, что люди умирают. Кое-где началось людоедство. Мне доложили, например, что нашли голову и ступни человеческих ног под мостом у Василькова (городка под Киевом). То есть труп пошёл в пищу. Потом такие случаи участились.
Кириченко (он был тогда первым секретарем Одесского обкома партии) рассказывал, что, когда он приехал в какой-то колхоз проверить, как проводят люди зиму, ему сказали, чтобы он зашел к такой-то колхознице. Он зашёл: "Ужасную я застал картину. Видел, как эта женщина на столе разрезала труп своего ребенка, не то мальчика, не то девочки, и приговаривала: "Вот уже Манечку съели, а теперь Ванечку засолим. Этого хватит на какое-то время". Эта женщина помешалась от голода и зарезала своих детей. (…)
…Украина сдала добросовестно хлеб, всё, что могла, но план всё-таки не выполнила. У колхозов и колхозников остались пустые закрома. (…)
Когда наступила весна и надо было проводить посевную, у нас никаких семян не было".
Вновь корчилась в муках Великая степь – от Алтая до Дуная: "Сталин послал в Молдавию Косыгина, он тогда был министром торговли и занимался вопросами карточек. Косыгин вернулся, доложил, что там люди голодают и страдают дистрофией. Сталин возмутился и тоже на него накричал, а потом до самой смерти, встречаясь с ним, в шутку говорил: "Вот мой брат-дистрофик". Косыгин тогда был очень худым".
Сталин приучил нас смотреть на крестьян, как на быдло
Такой юмор в очередной раз показывал отношение вождя к своим подданным – в тот момент абсолютное большинство граждан СССР проживало в сёлах: "…Сталин приучил нас смотреть на крестьян без уважения, как на быдло, не ценя крестьян и их труд. Он знал только одно средство работы с деревней – нажим, выколачивание сельскохозяйственных продуктов. Цены на них устанавливались ниже их себестоимости".
При этом пиры в Кремле и в дворцах, скромно называемых дачами, продолжались: "…Ты не только не хочешь пить, а тебя просто воротит, тебя же накачивают, наливают тебе нарочно. (…) …Такое времяпрепровождение было убийственным и для работы, и просто физически. Люди буквально спивались, и чем больше спивался человек, тем больше получал удовольствия Сталин".
Но и когда люди в деревнях, станицах и аулах прекратили умирать от голода, то прозябали впроголодь: "У нас продукты и товары выдавались по карточкам, и далеко не всё можно было приобрести. Были кошмарные условия жизни…"
В сёлах домашний скот, личные сады и огороды облагались драконовскими податями: "Сталин придумал закон, по которому каждое фруктовое дерево на приусадебном участке облагалось налогом. Я рассказывал Сталину, как, посетив свою деревню, заехал к двоюродной сестре в село Дубовицы. Она сказала, что осенью вырубит свои яблони. Перед ее окном стояли очень хорошие яблони. “Замечательные деревья”, – пожалел я. “Да, – ответила она, – но я плачу высокий налог, а мальчишки все равно срывают яблоки. Осенью всё срублю”. Сталин носился с идеей обязать каждого колхозника посадить какое-то количество фруктовых деревьев. А тут даже плодоносящие деревья собираются вырубать. Он на меня очень зло посмотрел, но ничего не ответил. Конечно, и налог не отменил. (…) …Владельцы приусадебных участков поставляли государству молоко, яйца, мясо и прочее".
Нищета налогоплательщиков не смущала вождя, который в очередной раз решил рискнуть жизнями своих подданных и в 1948 году начал блокаду Берлина: "Отношения между бывшими союзниками накалялись. Сталин не исключал того, что противостояние может вылиться в военный конфликт. Советская армия была приведена в боевое состояние. В любую секунду, получив приказ „Огонь!“, зенитная артиллерия вокруг Москвы была готова к отпору воздушного противника".
Однако западные страны были нацелены на деэскалацию, холодная война не переросла в горячую, и Джугашвили продолжил сколачивать блок сателлитов, и переговоры со своими наместниками в "народных демократиях" зачастую вёл в неформальной обстановке: "Присутствовала и жена Готвальда. Беседы носили характер как случайный, так и целенаправленно политический. Сталин не мог удержаться от того, чтобы не споить людей, которые вместе с ним обедают. Спаивал он и Готвальда, но тот и сам имел склонность к вину. Тут Сталину не требовалось больших трудов. Наоборот, надо было удерживать Готвальда, беречь его здоровье. Его жена, очень крупная внешне женщина, знала эту слабость мужа, да и сама любила выпить. Поэтому часто, когда Сталин наливал, она, считая рюмку лишней для её мужа, заявляла: “Разрешите, товарищ Сталин, я выпью за него и за себя”. Тут начинались в этой связи шутки-прибаутки, но это не освобождало Готвальда от следующего “захода”, и он часто напивался больше, чем следовало бы".
На этом фоне глянем, как жили граждане Страны Советов в городах, где в 1946–1947 годах не было массовой смертности от голода: "Очень много строилось бараков. Рабочие-строители, пришедшие из деревни, размещались в барачных общежитиях с нарами и с приложением к ним в виде бытовых неудобств, которые донимали тружеников после изнурительного рабочего дня".
Стоп-кадр из советского документального фильма "Опыт на полигоне № 2" о ядерных испытаниях 1949 г.
Ведь государственный бюджет уходил вовсе не на производство бытовой техники и средств потребления: "После войны все средства были направлены на восстановление и дальнейшее развитие промышленности, чтобы нарастить экономический потенциал и обеспечить потребности вооружённых сил. (…) Первейшие потребности человека – питание, жильё, одежда, культурные запросы – слабо удовлетворялись". Хрущёв вспоминал, что до большевистского переворота рабочие жили лучше, чем через 30 лет после него: "Мы не могли молодожёнов удовлетворить не только отдельной квартирой, а и местами в общежитии. (…) И граждане говорили: “Что вы нам обещаете загробную счастливую жизнь? Дайте нам хоть немного земного счастья".
Страшная картина! Больно было смотреть на этих животных
Но вместо земного счастья вождь готовил планете геенну огненную, причём подходил к делу крайне ответственно: "Ещё при Сталине не раз видел снимки результатов испытаний ядерного оружия и все ужасы, которые они приносят. Конечно, поражали животных – собак, овец, которых располагали в траншеях на различных расстояниях от места взрыва. Страшная картина! Больно было смотреть на этих животных". Соответствующий документальный фильм был с гордостью показан делегации КНР, которую после этого втравили в локальную войну с США в конце 1950 года.
Траты на последний и решительный бой шли не только внутри страны, в конце 1940-х – начале 1950-х удовлетворялись потребности дочерних режимов в Центральной и Восточной Европе: "Другим странам мы оказывали помощь в порядке предоставления льготных кредитов, а Албании шла помощь на другой основе, главным образом путём дарственных. Албанскую армию мы вообще целиком взяли на своё содержание: давали ей обмундирование, питание, боеприпасы, вооружение, и всё это бесплатно".
Стоп-кадр из советского документального фильма "Опыт на полигоне № 2" о ядерных испытаниях 1949 г.
построить бомбардировщик, отвечавший задаче бомбёжки территории США
Смертоносный металл потоком шёл и в Азию, особенно после развязанной вождём агрессии Северной Кореи против Южной: "Артём Микоян и Михаил Гуревич создали реактивный МИГ-15. Он использовался как наш лучший послевоенный истребитель и в корейской войне показал на первых порах своё превосходство над истребителями американских марок…", но главное – легко сбивал основное средство доставки ядерной бомбы – летающие суперкрепости Б-29, ведь у тогдашних истребителей США дальность полёта не позволяла достать с баз НАТО не только военные заводы Сибири и Урала, но даже Москву.
При этом для схватки в поднебесье разрабатывалось не только оборонительное оружие: "…Сталин потребовал от Туполева… построить бомбардировщик, отвечавший задаче бомбёжки территории США… (…)
Сталин… принял решение о создании подземного завода для производства атомных бомб. (…) Строительство велось в Сибири, под Красноярском. (…)
Строительством этого завода занимался Ванников по линии Министерства среднего машиностроения. Так называлось министерство, которое занималось атомными бомбами".
Неудивительно, что такие шаги вызвали симметричное противодействие Запада: "…Стали вновь обостряться отношения СССР с капиталистическими странами, мы уже не исключали возможности военного конфликта. (…) В международной обстановке не было намёка на просвет…"
Бой предстояло дать не только на суше и в воздухе: "Сталин решил строить крейсера, эсминцы и какое-то количество подводных лодок. По тем нашим возможностям он наметил широкую программу. (…) …Судостроительная промышленность фактически прекратила выпускать гражданские суда и была переведена Сталиным на форсированное строительство военных кораблей".
В начале 1950-х "нагрузка на советский народ от примата военного производства была неимоверной. (…) …Страна была доведена до предела… (…) Хлеба не хватало, масла просто не было".
Над СССР вновь замаячил призрак голода и "случаев" людоедства, особенно в ходе пятой пятилетки, расширенные задачи которой были утверждены на ХIX, поистине апокалиптическом съезде партии в октябре 1952 года: "То была самая плохая из всех пятилеток, которые когда-либо у нас принимались (притом, что первая привела к голодомору 1932–1933 гг., а четвертая – к голоду 1946–1947 гг. – А. Г.). (…) …Ни в какие ворота эта пятилетка не лезла".
В то время, когда люди, по словам Хрущёва, жили в "нечеловечеловеческих условиях", "…под Москвой расставили зенитные 100-миллиметровые орудия [КС-19]. Это зенитные орудия… (…) Очень хорошее орудие… (…) Вот ими окружали, опоясывали Москву. Дежурство артиллерийскими расчетами велось круглосуточно с приготовленными у орудий снарядами. Полная боевая готовность. (…) И армию мы содержали огромную, в пять с лишним миллионов человек".
Но сталинизм ушёл вместе со Сталиным: людоедство и ядерная война остались лишь в снах его соратников.
Форум