За убийством гражданина Грузии и бывшего участника войны в Чечне Зелимхана Хангошвили в Берлине могут стоят российские спецслужбы, утверждается во второй части совместного расследования The Insider, Bellingcat, Der Spiegel и центра "Досье". Журналисты опровергают ранее озвученную версию американского издания The New York Times.
Накануне газета выпустила материал, в котором утверждалось, что киллер, убивший 23 августа Хангошвили, – бывший российский полицейский Владимир Степанов. По данным этого расследования, Степанов должен в настоящий момент отбывать срок в колонии в Нижегородской области за несколько "заказных" убийств.
Полиция Германии до сих пор не назвала имя человека, которого задержали. Убийство произошло днем в одном из парков в берлинском районе Моабит. Хангошвили был застрелен из пистолета в голову на виду у прохожих. После этого нападавший выбросил оружие в реку и попытался скрыться с места преступления на велосипеде, но его задержали.
Шеф-редактор The Insider Роман Доброхотов рассказал Настоящему Времени, что, согласно их источникам, убийца приехал в Европу по абсолютно новому загранпаспорту на вымышленное имя. Вадима Андреевича Соколова 1970 года рождения, которого The New York Times называет убийцей, нет в базе российских паспортов, утверждает Доброхотов.
Глава The Insider также рассказал, почему в этой ситуации власти Германии не выступают с обвинениями в адрес России, как это было, например, после отравления в Солсбери:
— Почему вы считаете несостоятельной версию, опубликованную накануне The New York Times?
— У нас есть ряд доказательств того, что киллер – это не Степанов. Самое главное доказательство, по крайней мере, – это наш источник, который работает непосредственно в этой колонии, который видит его каждый день. Но мы понимаем, что для того, чтобы остальные поверили в это, им надо верить нам. Поэтому мы находим еще целый ряд подтверждений, независимых уже.
Наверное, самое главное из этого списка – это то, что отпечатки пальцев, которые есть теперь уже в распоряжении французов и немцев: они не совпадают с отпечатками пальцев Степанова. Опять же, сложно широкой публике в это поверить, поэтому приходится верить на слово, это невозможно проверить независимо. Поэтому, опять же, надо обращаться к другим каким-то источникам.
Например, можно просто посмотреть на такие психологические вещи. Представляете, Россия направляет убийцу в Европу, зная, что его отпечатки пальцев будут у спецслужб, поскольку он их сдает при подаче на визу, их будет легко сравнить с российскими базами данных, а Степанов есть во всех базах данных как осужденный. То есть с неизбежностью западные спецслужбы обнаружат, что человек, совершивший это убийство, должен был сидеть в российской тюрьме, и автоматически российские власти становятся виновными. Ну это абсурд какой-то, в это невозможно поверить.
Плюс ко всему, он был полицейским, он был обвинен в том, что он участвовал в серьезном убийстве. Но участвовал не как убийца, он продавал бандитам милицейскую форму и всячески организационно помогал. Но по крайней мере, не доказано, что он участвовал непосредственно в убийстве хоть каком-то как киллер. Поэтому, опять, отправлять на такое ответственное задание человека, обычного опера, которого задержали по мафиозному делу и который никогда до этого никого не убивал, тоже очень странно.
Кроме того, самый, наверное, главный аргумент, который является объективным и который может проверить кто угодно, – это судебная экспертиза фотографий, которая доказала, что это разные люди. Это американская экспертиза совершенно независимого источника. И вот это может повторить любой журналист, просто отдав на судебную экспертизу эти две фотографии, и они покажут, что эти люди разные. Хотя на первый взгляд мне они казались очень похожими.
Но мы доверяем экспертизе, у нас были обратные ситуации, когда мы были уверены, что это разные люди, и после [экспертизы] обнаружили, что это один и тот же человек. Так было, например, с одним из ГРУшников в расследовании по Скрипалям, с третьим человеком Денисом Сергеевым. Мы нашли его молодую фотку и нашли фотографию в современном возрасте, и нам казалось сначала, что эти люди не похожи даже друг на друга. А экспертиза доказала, что это один и тот же человек.
— Если с убийством действительно связаны российские спецслужбы, почему власти Германии не выступают с официальными обвинениями, как это было в случае с отравлением в Солсбери?
— Так оказалось случайно, что я сейчас в командировке именно в Германии, поэтому я общаюсь с большим количеством людей, в том числе журналистов. И они пребывают в точно таком же шоке, как и мы, они не могут поверить, что германские власти настолько все замалчивают. В это не могут поверить, кстати, и парламентарии, с которыми мы поговорили, их комментарии приведены в нашем расследовании. То есть они тоже не понимают, почему до сих пор эта история не вышла на политический уровень.
Но общаясь с некоторыми немцами, которые пытаются это интерпретировать, они мне объясняют это следующим образом. Что на протяжении последних многих лет, еще со времен холодных войны, в целом в немецком менталитете есть такая очень важная концепция умиротворения России, действия мирными средствами через понимание, через диалог. Им кажется, что холодная война была в значительной степени закончена именно потому, что был такой налажен диалог. И это был не конфликт, это была не война, а это был такой диалог культур, в результате которого Советский Союз развалился, холодная война закончилась, Берлинская стена рухнула.
Это очень странно звучит для русского уха, но это довольно популярная здесь концепция, типа russian verstehen. Но это выливается больше в Putin verstehen, потому что мы видим, что действующий министр внутренних дел приезжал в Кремль, общался с Путиным, потом рассказывал, что Россия должна быть включена в "Большую восьмерку", надо снять санкции с России. Понятное дело, что такой министр вряд ли будет специально политизировать эту историю. Скорее всего, наоборот, он будет ее затаптывать и замалчивать.
Здесь есть две стороны истории. Здесь есть немецкие власти, немецкие прокуроры с одной стороны. А есть именно политическое руководство. И полицейские, мне кажется, делают свою работу нормально, а вот их политическое руководство старается эту историю замолчать.
— Как вы думаете, тот источник, который поделился с вами и The New York Times предположением, что убийца – бывший российский полицейский, сделал это, пытаясь навести вас на ложный след?
— Мы долго размышляли над этим. И я думаю сейчас все-таки, что это была не целенаправленная информация, просто этот источник сообщил и нам, и американским спецслужбам эту информацию, думая, что он говорит правду. Он тоже сидел в этой тюрьме. То есть он видел этого человека, и ему показалось, что действительно этот человек очень похож. Более того, мы знаем, за кого, по крайней мере, пытается выдать себя этот человек. И если это правда, то это довольно забавно само по себе, если он действительно тот, за кого он себя выдает.
И я тогда понимаю, почему американские журналисты так легко повелись. Потому что это источник с известным именем, и они подумали, что это значит, что, наверное, он много знает и понимает и не будет обманывать. Он, может, и не обманывает, просто сам факт того, что это довольно известная личность, не говорит о том, что он может произвести судебную экспертизу своими глазами. Это ни один живой человек не может сделать. Поэтому очень печальное поведение The New York Times, которые просто опубликовали информацию на основе одного непроверенного источника. Вот от кого я никогда этого не ожидал, так это от The New York Times.
