Рамзан Кадыров всегда рад туристам, которые собственными глазами могут увидеть, как он восстановил Грозный. С комплекса "Грозный-сити" получаются гламурные снимки (для Instagram в самый раз). Но все меняется, когда простые грозненцы рассуждают о нравах в республике.
Жители Чечни, как известно, избегают контактов с прессой, ведь наказание за "не те слова" слишком сурово. Зато они охотно общаются с туристами, с которыми делятся наболевшим. Корреспондент "Кавказ.Реалии" провела свой отпуск в ЧР, где слушала местных.
"Дурак, что вернулся"
Торговец лимонада Аслан (здесь и далее имена изменены. – "Кавказ.Реалии") сокрушается, что продал трехкомнатную квартиру в одном из городов на севере России и теперь не может вырваться из Чечни, куда вернулся из-за старенькой матери.
"Мне все советовали не продавать квартиру, но я их не послушался. Дурак!" – горячится он.
Аслан резко замолкает, как только к ларьку подходят чеченцы. Благодарю за лимонад, жалуюсь на жару, уточняю, как лучше проехать к озеру Кезеной-Ам. Мы неуклюже прощаемся, понимающе кивая друг другу.
Парковщик Шамиль очень стесняется своего "плохого русского" и постоянно извиняется. Хлеб дается немолодому голубоглазому мужчине тяжело.
"Если бы был журналистом, я бы спросил у Кадырова, все ли, по его мнению, так хорошо живут в Чечне, что он помогает Сирии", – тщательно подбирает он слова .
Шамиль хотел бы перебраться в Германию, но "дети должны расти здесь, чтобы не терять корни". Кадырова называет "нашим маленьким Сталиным". Он помогает поймать мне такси, советуя "брать государственное, так как в них не задают лишних вопросов".
"Ты чеченец, снимай тонировку"
По ошибке останавливаем частника. Сначала молчу, как советовал Шамиль, но водитель Зелим затевает разговор. Пускаю пробный шар: спрашиваю, почему на каждом столбе висит изображение Рамзана Кадырова.
– Наверное, потому что красивый! – смеется он.
– Спорное утверждение, – возражаю.
– Не нравится? – с интересом уточняет частник.
– Воду мне с его лица не пить, но похищения, пытки, выколачивание унизительных извинений и его роскошные дворцы не нравятся, – отправляю собеседнику уже ядро.
– И мне не нравятся! – признается Зелим, после чего его не остановить.
Рассказывает, как с его автомобиля отодрали тонировку, несмотря на то, что "номера у меня не 95-го региона", ведь "живу в Астрахани" (название города изменено. – "Кавказ.Реалии").
– Гаишнику показываю на свои номера, нечеченские же, но он все равно: снимай! Кричу, что я не чеченец, поэтому трогать меня не надо. А он: нет, ты чеченец, поэтому или сам снимешь, или заднее стекло разобью. Пришлось снимать, а я с тонировкой успел проездить всего неделю, 15 тысяч отдал за нее! – возмущается водитель.
– Так вы не чеченец?
– К сожалению, чеченец, – вздыхает Зелим. – Но я 15 лет живу в Астрахани, к родителям помогать сюда езжу. Чувствую себя здесь, как в тюрьме: Кадырова ругать нельзя, полицейские штрафуют за что попало без протоколов, шорты носить нельзя (постоянно их в багажнике вожу, как только выезжаю из Чечни, переодеваюсь) и т.д.
Молодой человек рассказывает о своем друге, который решил было вернуться в республику из центральной России, где вырос.
– Купил дом в Шали за полтора миллиона, звонит через недели три и спрашивает, как ему по-быстрому продать дом, т.к. хочет обратно. В итоге втюхал кому-то за миллион. То есть он всего за месяц (даже меньше!) потерял 500 тысяч, – отмахивается он.
Не обошел Зелим и "сухой закон", действующий в субъекте.
– Захотелось однажды выпить: попросил знакомого русского купить в "Ленте" коньяк. Не успел отъехать от магазина, как услышал спецсигналы, полицейские бутылку отобрали. Тогда поехал в Хасавюрт, но на обратной дороге остановили и опять отобрали! Пришлось звонить родственнику в Дагестан, чтобы накрывал на стол – у него на ночь остался, – с досадой говорит мужчина.
Зато Алаудинов красиво поет
Прощаюсь с Зелимом, выхожу на проспекте Ахмата Кадырова, не успеваю пройти несколько шагов, как лихач окатывает водой из лужи. Приводим себя в порядок с 50-летней чеченкой Лизой, как водится, разговорились.
– Нравится, как Грозный отстроили?
– Нет, хожу, уткнувшись в асфальт. Не могу и не хочу смотреть на него. Раньше здесь такой аромат цветущей зелени был! – с тоской произносит она.
Полицейские, охраняющие резиденцию главы Чечни, уверены: Кадыров не нравится тем, кто хочет пить водку и употреблять наркотики.
– То есть вы такого плохого мнения о собственном народе, который без прессинга сразу сопьется и "сторчится"?
– Наш закон – Кадыров, – отчеканил силовик. – Вы, кстати, что думаете о Юсупе Темерханове?
– А вы?
– Он поступил правильно, – не сомневается кадыровец.
От тем грустных перешли к более веселым – послушали замминистра внутренних дел Чечни Апти Алаудинов (в сети гуляет его видео из караоке-бара). Лица полицейских расплылись в улыбках, но они тем не менее резюмировали: "Красиво поет".
Резиденцию Кадырова снимать запрещено. Продавец Лейла об этом не знала и пыталась как-то сфотографировать дворец Рамзана Ахматовича, застукавший ее полицейский предупредил, что "тебя дьявол искусит, если сделаешь карточку".
– Представляете так и сказал! Бред какой-то! – разводит руками девушка.
Кадыров может жестко пресекать публичную критику в свой адрес, но залезть в каждый ларек, в каждое кафе и на каждую заправку ему не под силу. По крайней мере, пока.
