24 февраля 2022 года 21-летний житель Печор Псковской области Кирилл Беклешов вместе с батальоном перешел границу с Украиной в Белгородской области. А через месяц оказался в плену. Беклешов до сих пор находится в руках ВСУ, но считает, что ему "еще повезло", в отличие от многих других, потому что "ехать сюда – это на верную смерть". Мать пленного контрактника уже три месяца не может добиться от Минобороны информации, когда он сможет вернуться домой, ей говорят только "ждите". Корреспондент Север.Реалии поговорила с близкими пленного.
Ефрейтор, старший разведчик Кирилл Беклешов лежит в госпитале при харьковском СИЗО. На правой руке Кирилла – аппарат Илизарова, который помогает костям правильно срастаться после сложных переломов. Ранили его 25 марта, через месяц после того, как он оказался в Украине.
"Ехали на учения в Курск изначально, собирались уже уезжать, как нас отправили под Белгород. Встали на 15 километров на границе с Украиной, а потом в ночь пришел командир батальона и сказал: "Будем заезжать за границу Украиной на три дня. Постоим как миротворцы и обратно". Обещали, что на первое марта был заказан эшелон назад, Шойгу говорил. Объясняли, что мы должны защищать русскоговорящих украинцев от нацистов", – рассказывает Кирилл Беклешев на видео с ютуб-канала украинского блогера Владимира Золкина. Пленный держится скованно, говорит, что "про Украину ничего не знал, не интересовался, что происходит здесь".
"Из девяти танков на ходу были семь"
Его батальон ехал в сторону Харькова, но добраться до города так не смог: солдаты на шесть дней останавливались в Циркунах, затем взвод Беклешова прикомандировали к танковому полку, который отправился в Ольховку, затем в Бисквитное, из Бисквитного на Малую Рогань и там простоял до 25 марта.
"Сухпайки нам туда подвозили. У меня как у разведчика была задача наблюдать за беспилотниками, за вражеской техникой. Мы командиру говорили, что отступать надо, потому что техники нет. Приехали на девяти танках, из них на ходу были семь, а стреляющих только четыре. Но нам сказали: "Ждите, приедет подкрепление". В итоге ждали-ждали-ждали, а людей все меньше оставалось и техники. Было много трехсотых (раненые солдаты). Их вывозили в Бисквитное. Мы много разговаривали между собой, что у всех уже силы потерялись и надо уезжать", – говорит Кирилл на видеозаписи.
25 марта он вместе с другими разведчиками и командиром сопровождал раненых для эвакуации. Ночевала группа в бункере, по которому с утра ударили из минометов. "Мы сказали главному, что надо отступать: нас оставалось человек двадцать в бункере. Одна мотолыга (советская боевая машина, многоцелевой плавающий бронетранспортёр. – СР) была на ходу, мы на нее все запрыгнули и начали отъезжать. Поехали через Ольховку и нарвались на вэсэушников. Скорее всего, это было спецподразделение: они не как мы – они слаженно работали. Как только столкновение началось, мне сразу руку отстрелили. Так как я правша, у меня автомат выпал сразу, и все. Остальных перестреляли. Почти все погибли, шестерых в плен взяли", – рассказал пленный ефрейтор.
Его контракт с 25-й мотострелковой бригадой из Луги (военная часть 29760) заканчивается в ноябре 2022 года. Потом Кирилл хотел ради зарплаты пойти в ОМОН, но без опыта службы по контракту его бы туда не взяли, по образованию он с дипломом автомеханика из местного училища. А в "органах" требовали военный билет и выслугу лет в спецподразделении.
"На сайтах искал работу, много лазил и понял, что других вариантов нет, кроме как пойти по контракту. Объявление о военной службе увидел на "Авито" и позвонил. Не хотел работать в "Магните" или "Пятерочке" – объясняет Кирилл блогеру. Тот спрашивает: "А еще раз пошли бы в Украину наперед со знаменем?" – "Нет, конечно, – мотает головой Беклешов. – Я бы себе палец сломал указательный, или пускай увольняют".
"Мы думали, что будет как в Сирии"
Виктор Киященко, друг детства Беклешова, считает, что на контракт Кирилл пошел, чтобы вместо одного года с зарплатой в 2000 рублей и риском дедовщины отслужить два года с зарплатой в 30 тысяч рублей. Плюс привилегированное положение "контрабаса", так называют контрактников на военном сленге.
– Он был в командировке в Сирии в прошлом году, и ему там очень понравилось. Не было ни одного выстрела, но тепло, интересно и хорошие деньги. Это парень, мальчик, он не вояка какой-нибудь. Когда он приезжал с командировок, мы снимали бани, отдыхали – не чувствовалось в нем никакой военной стези вообще. Добрый, неагрессивный, футбол любит, к бабушке на речку в Палкино ездил постоянно, – рассказывает Виктор.
29 марта ему написал незнакомый человек и спросил, дружит ли он с Кириллом Беклешовым, а потом кинул ссылку на украинское интервью.
– Когда на том же сайте "Миротворец" я читаю, как Кирилла называют преступником, – это тяжело. Но я рад, что он жив, – говорит друг пленного. – Я знал, что он в Украине. Мы все здесь волновались, потому что другие мои знакомые (их человек 30–40), которые сейчас там, периодически выходят на связь. А он – нет. Мы думали, что будет как в Сирии, что они просто съездят, постоят на границе, побудут там и уедут. Мы не представляли, что будут такие масштабные боевые действия. Если хотя бы на один процент кто-то бы знал или кричал "Сейчас будет ужас!", никто бы не поехал. Из всех моих друзей только один хотел на войну, чтобы посмотреть, как это. Остальные – не хотели, они мирные ребята.
– Вы осуждаете друзей, которые сейчас воюют в Украине? Читали про Бучу?
– Конечно, не осуждаю. Мои товарищи не виноваты: есть приказ – ехать и делать. Это мои ровесники, не они решают в этом театре боевых действий, что и как делать. А преступления, которые там совершаются солдатами… Я не верю, что это делают мои друзья.
"В черных списках не значится"
Мать Кирилла, 44-летняя Ольга Беклешова, работает поваром в Печорах, это райцентр, старинный городок на границе с Эстонией. О том, что сын на войне, она узнала через неделю после 24 февраля, "когда уже все вокруг стали говорить, что там очень страшно".
– У меня началась паника, и тут эсэмэска приходит, что Кирилл пытался позвонить. Я положила ему денежку на телефон, позвонила и спрашиваю: "Сынок, ты там, что ли?" А он: "Мама, не переживай, все хорошо, не переживай". Говорю: "Где ты там?" – "Так я тебе и сказал, – отвечает. – Мам, не бойся, не слушай никого, лучше смотри новости, когда будут переговоры Путина с Зеленским, – пересказывает диалог Ольга. – Он очень надеялся, что договорятся, очень домой хотел. "Я так хочу холодца, я так хочу борща твоего", – говорил.
Ольга много спрашивала у сына о том, хватает ли оружия, есть ли рация, рядом ли командиры, потому что слышала множество историй о пропавших солдатах, плохой технике и нехватке оружия. Сын в ответ успокаивал и обещал скоро приехать.
– Сначала говорил, что приедет 1 марта, потом что-то не заладилось и сказал, что 20 марта – я все наготовила, ждала, а он так и не приехал. И уже три месяца в плену. А я жду. А как у него будет рука заживать, как кость срастется, как чего? – волнуется Ольга.
Про плен 29 марта ей рассказала мать другого пленного – Вадима Галеева. Дескать, они с Кириллом попали в плен вдвоем, но никаких подробностей она не сообщила. 19 апреля произошел обмен пленными, и тогда матери и жены военных в своем чате "ВКонтакте" стали обмениваться фотографиями. Снимки тех, с кем потерялась связь, их родные показывали вернувшимся. И один из обменянных узнал Кирилла – рассказал, что тот ранен в руку, перебита кость.
– Я сразу начала звонить в Минобороны в Москву – так и так, мой сын ранен, сидит в харьковском СИЗО, но сейчас в госпитале из-за ранения. Они ответили, что все записали. Я им и дальше продолжала звонить, напоминала, что он в плену. А они в ответ постоянно спрашивают: "Откуда у вас такая информация?" До 11 апреля они мне постоянно твердили, что он в черных списках не значится, что не без вести пропавший, не умер – ничего, типа того, воюет. А после уже признали, что в плену. Еще звонила замполиту с его части, Андрею Борисовичу – он говорит: "Спасибо, все передам". Кому передаст? Не знаю, – недоумевает мать.
18 мая блогер Золкин во время записи ролика с Кириллом позвонил его матери и задал один-единственный вопрос: "Вы поддерживаете спецоперацию?"
– Я ему ответила, что бессмысленно отношусь, потому что маленькие ребята, 19–20 лет, туда попадают.
– Что значит "бессмысленно"?
– Я вообще не понимаю этой войны. И того, что туда отправляют срочников. Мой не срочник, он знал. А я не знала, он говорил, что поедет в Курск, но я представить не могла, что там будет война. Мне это потом только муж сказал. Я не понимаю, о чем эта война, – повторяет Ольга.
После вопроса, верит ли она в официальную версию про "денацификацию", мать пленного начинает смеяться.
– Я уже ни во что не верю! Везде нас обманывают, нас, простых людей! Ну мы же сами туда внутрь не можем заглянуть и узнать, что на самом деле у нас вообще происходит. Я не знала, что будет эта война и он туда поедет. Если б знала, то вообще бы не пустила. Хотя это служба, и не хочется его как бы под трибунал или как это называется по-военному. Но то, что я вижу про погибших в соцсетях – это очень страшно. Молодые парни гибнут! И украинцы выкладывают всякое, я им, конечно, не верю, но все мамы и жены только через них находят своих ребят. Я везде смотрела тоже, потому что в Министерстве обороны – ну, они просто операторы, что они могут сделать? А куда еще дальше идти – я никогда не лезла и не знаю как, – говорит Ольга Беклешова.
"На днях должен быть обмен, потерпите"
В армейской службе Кириллу нравились поездки.
– Радовался, что ездил туда-сюда, все мне магнитики привозил. Я говорю: вот поступил по контракту – почти по всему белому свету уже поездил, по всей России, – рассказывает мать. – Это же разведка – они в полях все время. Часто в Мурманске был, в Курске, в Белгороде. В январе ко мне приехал и сказал: "Мам, я опять поеду в Курск. Я спрашиваю: "На учения, в поля? Ну, давай, теплые носочки бери". В общежитие постельное собрала, ему комнату тогда дали, заготовочек выдала. 23 февраля поздравила с праздником, и ничего про эту войну не слышала, не знала, что вот так все будет. 31 мая у нас в беседе девочки написали, что в этот день должен быть обмен. Я после двух часов дня позвонила в Минобороны и спросила: "Был ли?" Ответили: "Нет, мы ждем списки. Позвоните ближе к вечеру". Потом сказали: "К сожалению, пока нет, но на днях должен быть обмен, потерпите". Мы друг друга в чате поддерживаем. Там даже некоторые созваниваются с украинцами, на свой страх и риск, хотя Минобороны категорически запрещает. Говорит: "Не звоните украинцам, не верьте, даже если будут вам эсэмэски какие-то посылать, деньги требовать". А что нам делать? Сидеть и ждать? Тоже тяжело, без дела. Там одна женщина дошла уже до Москвы, за всех нас, мам, будет списки подавать. У нас даже одна мама подговаривает мам и жен с той стороны, с Украины, чтобы все это остановить. А 15 июня мамы уже пойдут на прием к Шойгу. А кто еще? Женщин очень сложно остановить! Если они начали, то пойдут до конца! Потому что за своих детей и мужей очень страшно! – говорит Ольга. – Я-то трусиха, боюсь повредить своему сыну, я в это не влезаю. Он вернется с плена – будут его допрашивать. А у него сейчас в голове и так не знаю что – такое увидел, просто ужас! Бедный ребенок, чего повидал! Конечно, он у меня сильный, я горжусь, что он так долго продержался, только 25 марта их накрыло, здорово досталось 25-й бригаде в Харькове…
– Что бы вы сказали Владимиру Путину, если бы у вас была такая возможность?
– Не знаю, я такая трусиха: замолчу, и все. Ничего не смогу. Если бы был со мной кто-то храбрый, кто начал бы, то тогда все! Тогда бы меня тоже понесло как пулеметчика.
Сколько российских военнослужащих находится в плену в Украине, неизвестно, официальных данных нет. По словам главы миссии ООН по правам человека в Украине Матильды Богнер, наблюдатели ООН располагают информацией о ненадлежащем отношении и пытках в отношении российских военных непосредственно после их взятия в плен. В СИЗО, где российские военнопленные содержатся вплоть до обмена, условия удовлетворительные, говорит Богнер. Представители миссии ООН говорят о нарушениях в обращении с украинскими военнопленными в России и на подконтрольных РФ ОРДЛО как сразу после взятия в плен, так и в местах их содержания: "Там они так же могут подвергаться пыткам. Насколько мы понимаем, условия могут быть плохими: недостаток пищи, антисанитария, грубое отношение со стороны тюремных надзирателей". В ООН призывают обе стороны гуманно относиться к военнопленным и сдерживать эмоции.
- В марте Служба безопасности Украины опубликовала видео с оказавшимся в плену военнослужащим из Чеченской республики. Он рассказал, как пытался написать отказ от участия в боевых действиях на территории Украины, но командование заставило их воевать.
- Главное управление разведки Минобороны Украины опубликовало список кадыровцев и так называемых добровольцев, которых в марте – мае 2022 года отправили для участия в войне из Чечни. В нем содержатся имена 2425 человек, из которых около ста указаны убитыми. Редакция Кавказ.Реалии поговорила с родственниками некоторых погибших и раненых и таким образом подтвердила подлинность данных, публикация которых, вероятно, стала результатом утечки.
- 3 июня - 100-ый день войны. В ЕС согласовали новый пакет санкций против России, он, в частности, включает частичное эмбарго на нефть. Минфин США также ввел новые санкции, в том числе, в отношении Марии Захаровой и нескольких яхт. Россия, Украина и Турция, возможно, договорились о коридоре для украинских судов с зерном. В районе Северодонецка и Лисичанска (Луганская область) продолжаются упорные бои.
