17-летнюю Камиллу Ярычеву во время урока алгебры вызвали в кабинет директора гимназии №1567 Москвы. “Там сидит это чудо – эшник. Штаб Навального как-то учил их распознавать. Ходят в штатском, в убогих джинсах, футболка заправлена, на поясе ремень, маленькая сумочка “размером с пистолет”. Полный, с залысиной. Садимся. Он: “Да ты не бойся, пугать не буду, просто поговорим”, – написала школьница на своей странице в социальной сети Facebook.
Сотрудники Центра "Э" на протяжении последнего года постоянно проводят "профилактические беседы" с учащимися школ и студентами вузов в различных городах России. Но именно этот рассказ школьницы о разговоре с силовиком вызвал большой резонанс в интернете. В интервью Радио Свобода Камилла Ярычева рассказала, как ее запугивал сотрудник Центра "Э" и почему она будет продолжать заниматься политикой.
– Эшник предположил, что я догадалась, почему он меня вызвал. Я ответила: "Ну да". Эшник сказал: “Рассказывай тогда". Я поняла, что лучше ничего не объяснять по существу, и мямлила всякую чушь. Я политикой занимаюсь больше года и знаю, как действовать в таких ситуациях. Силовик показал мне большую папку. Там скриншоты видеозаписей с московского митинга против пенсионной реформы, который прошел 9 сентября. Лица некоторых участников митинга были обведены. В папке была и моя фотография. Я призналась, что ходила на митинг. Эшник потребовал, чтобы я опознала людей на фотографиях, сообщила их имена и контакты. Я ничего ему не рассказала и на все вопросы брала 51-ю статью Конституции. Тогда эшник сказал, что раз я молчу, то надо вызвать меня на Петровку, 38. Эшник повторял: “Ты совершила очень-очень плохую вещь. И сама знаешь, что тебе за это будет”. Он сказал, что вызывает меня с мамой завтра в отделение полиции. Мы с мамой решили, что никуда не пойдем без повестки.
– Кто еще присутствовал во время этой беседы?
– Школьный психолог. Она одновременно замдиректора.
– Она пыталась вас защитить?
– Психолог вела себя нейтрально, как будто она организатор этой встречи. Когда эшник потребовал, чтобы я явилась на Петровку, психолог сказала, что я могу отпроситься ради этого с уроков.
– Как сейчас ведут себя учителя и администрация вашей школы?
Мы знаем, что Центру “Э” позволено все
– Учителя меня поддерживают. Я учусь в либеральной школе, и меня не бросят. Но я боюсь, и преподаватели боятся. Школа боится проверок. А я просто боюсь этого эшника. И проблем, которые он может мне устроить. Мне было во время разговора страшно. Мы знаем, что Центру “Э” позволено все.
– Родители вас поддерживают?
– Мама полностью на моей стороне. Она написала о беседе с эшником на своей странице в социальной сети и привлекла внимание общественности. Сейчас нас поддерживают многие люди. Политикой я заинтересовалась после того, как мама, провожая меня в школу, рассказала, что убили Бориса Немцова. Я тогда даже не знала, кто такой Немцов. Первый раз я вышла на антикоррупционный митинг 26 марта. Я поддерживаю Навального и считаю коррупцию большим злом.
– Почему вы принимаете участие в оппозиционных митингах?
– Митинг – это адекватная реакция общества, когда принимают какой-нибудь грабительский закон. Я перестану участвовать в митингах на несколько месяцев. Но продолжу заниматься политикой, потому что это очень важно. В ближайшее время я буду помогать задержанным на протестных акциях.
– В этом году вы оканчиваете школу. Чем хотите заниматься дальше?
Политикой я заинтересовалась после того, как мама рассказала, что убили Бориса Немцова
– Мне интересен активизм. Я феминистка, и у меня даже были стычки по этому поводу. Я хочу изучать юриспруденцию и политологию.
– Задумались об эмиграции после беседы с силовиком?
– Почему я из-за кучки бандитов должна куда-то уезжать из своей страны? Я очень люблю Россию. Я тут родилась, выросла, я изучаю русскую литературу и искусство.
– Вам не обидно, что администрация школы позволила состояться этому разговору?
– Я не обижаюсь на учителей. Школа не может противостоять силовикам. Нашей страной управляет ужасная система, которая съест всех. Если мы не будем отстаивать наше право на человеческое достоинство.
Мама Камиллы Мария Старостина дала комментарий Радио Свобода.
– Закон о повышении пенсионного возраста, несмотря на всю абсурдность и очевидную вредность, не вызвал серьезного резонанса во взрослой части общества. В Москве на митинг против пенсионной реформы пришла в основном молодежь. Молодые люди вышли на улицы за меня, мою сестру и маму, за своих учителей. Где в этот момент было взрослое поколение?
– Возможно, решили не выходить на несогласованную акцию.
– Система, когда митинг не согласовывается, а потом объявляется незаконным, пагубна и отрицательно сказывается на обществе. Власти сами создают ситуацию, в которой люди, имеющие что сказать, оказываются в неправовом поле.
Власти сами создают ситуацию, в которой люди, имеющие что сказать, оказываются в неправовом поле
– Как вы относитесь к тому, что Камилла выходит на оппозиционные митинги?
– Камилле не нравится курс, который выбрало правительство. Она хочет высказать свое несогласие. У Камиллы нет площадки, на которой она могла бы отстаивать свою позицию законными способами. Камилла любит свою страну. Она говорит, что не хочет репрессий и возвращения в прошлое. Дочь хочет достойного будущего для России, для своих брата и сестры. Это не игра в казаки-разбойники и детские шалости. Камилла на самом деле хочет менять Россию к лучшему. И меня это в дочери восхищает.
– Как вы узнали, что с дочерью беседовал силовик? Вам кто-то из администрации школы позвонил?
Когда адвокат сказал мне, что нужно позвонить эшнику, я сама почувствовала страх. Генетически заложенный ужас перед силовыми структурами
– Камилла мне позвонила. У нее зуб за зуб не попадал от страха. Она рассказала, что во время разговора эшник попросил ее назвать свои паспортные данные. Камилла не помнит их, и вышла из кабинета за паспортом. Дочь бегала по школе, пытаясь найти учителя, который мог бы ее защитить и поддержать. Учителя она не успела найти и вернулась в кабинет. Такой ужас она испытывала, бегая по школе, как маленький зверек, в поисках человека, которому можно доверять. Я плакала, когда я представила это. Когда адвокат сказал, что нужно позвонить эшнику, я сама почувствовала страх. Генетически заложенный ужас перед силовыми структурами. Я смотрела на телефон, и у меня начали непроизвольно дрожать руки. Я поняла, что не могу набрать номер, потому что мне страшно. Я все-таки заставила себя успокоиться и позвонить эшнику. Мне надо было не просто позвонить, а разговаривать с ним уверенно. Все это я должна была сделать для своей дочери, чтобы ее защитить.
– Что вам эшник сказал по телефону?
– Я сообщила ему, что мы придем на Петровку только по повестке. Тогда эшник начал кричать, что повестку он мне на руки даст. Он говорил, что ему придется терять время, заполняя бумаги. А я ответила, что не тороплюсь.
– Чем эшник угрожал Камилле во время разговора в кабинете директора?
– Он говорил дочери, что надо ее на учет в комиссию по делам несовершеннолетних поставить. Еще эшник предложил Камилле поговорить с девочкой, которая была уже на Петровке. Девочке за участие в митинге (родители девочки против того, чтобы я разглашала ее имя и подробности этой истории) угрожали статьей за экстремизм и тюремным заключением.
– Что вы думаете о поведении администрации школы в этой ситуации?
Силовики давно требуют, чтобы учителя вели политическую работу с детьми
– Администрация школы старается защищать учеников как может. Школьному психологу, которая присутствовала во время разговора, надо было выполнить непростую задачу: вести себя с сотрудником полиции вежливо и доброжелательно и при этом отстаивать своих детей. Психолог после окончания разговора с Камиллой, наедине, сказала силовику, что ничего противозаконного ученики нашей школы не будут делать и уж тем более они не собираются подрывать основы государства. В разных городах России происходят истории, похожие на ту, в которой оказалась моя дочь. Силовики давно требуют, чтобы учителя вели политическую работу с детьми. Школьная администрация должна отвечать перед правоохранительными органами, почему в ее стенах учатся оппозиционно настроенные дети. Школы в России хотят превратить в органы надсмотра. И превращают, а мы сидим и на это смотрим.
– Как сейчас себя ведет администрации школы №1567 по отношению к Камилле?
– Школа заняла предельно нейтральную позицию. Администрация старается быть лояльной к государственным органам и одновременно ограждать детей.
– Вы выходили когда-либо на оппозиционные митинги?
Школы в России хотят превратить в органы надсмотра. И превращают, а мы сидим и на это смотрим
– Я была на митинге в поддержку узников Болотной 6 мая 2013 года. Сейчас я бы пошла на митинг вместе с дочерью. Мне кажется, родителям молодых людей, которые выходят на митинги, важно понимать, что самые любимые люди – это наши дети. Нужно быть вместе со своими детьми, даже если все против них. Даже если миллион человек будут не согласны с тем, что делает ваш ребенок, нужно встать рядом с ним и сказать: “Я с тобой. Ты прав”.
Директор гимназии №1567 Андрей Козлов на просьбу Радио Свобода рассказать свою версию событий ответил так:
– Это был допрос или беседа (речь идет о разговоре сотрудника Центра "Э" с Камиллой Ярычевой. – Прим. РС)? Я не буду на эту тему разговаривать.
– Почему?
– Потому что я не вижу всей полноты картины. Я при этом не присутствовал. Это прошло каким-то образом минуя меня. Сейчас я не имею полной информации.
– Как вы относитесь к тому, что разговор сотрудника Центра “Э” с Камиллой проходил на территории школы, которой вы руководите?
– Я не буду с вами на эту тему разговаривать. Я, прочитав то немногое, что есть в сети, не увидел никакого нарушения закона.
"Я вижу нарушение закона в том, что директор школы создал условия для негласного понуждения ученика к общению с правоохранительными органами, – сказал руководитель юридической службы "Апология протеста" Алексей Глухов. – Директор был обязан проинформировать родителей ученика, что к нему приходили сотрудники полиции. Директор или представитель администрации в первую очередь должен был спросить Камиллу, согласна ли она принять участие в беседе с сотрудником полиции, потому что школа отвечает за защиту прав своих учеников. А сотруднику Центра “Э” директор обязан был сказать, что представитель правоохранительных органов должен официально пригласить ученика на беседу и уведомить его родителей. Никто не имеет права заставлять ученика участвовать в беседах с силовиками, а школу – предоставлять помещение для таких разговоров".
