Главы Чечни и Ингушетии подписали соглашение о закреплении административной границы между республиками. Из документа следует, что Чечне передадут часть Надтеречного района Ингушетии, горную и лесистую местность. Чечня же передаст Ингушетии подобную же территорию на границе с Малгобекским районом.
В республиках тем временем нарастают протестные настроения по поводу переноса границы. Стороны подчеркивают: это не межнациональный конфликт, а вопрос к властям, которые долго отмалчивались
Между тем в Магасе на митинг против изменения границ Чечни и Ингушетии вышло до ста человек. Правоохранители с применением силы задерживали участников акции.
На фоне ситуации с границами в Северной Осетии и Ингушетии усилилось обсуждение судьбы Пригородного района. В результате министры профильных национальных ведомств были вынуждены встретиться с молодежью.
Ситуацию чечено-ингушского размежевания спорных земель обсуждают правозащитник Александр Черкасов, Москва, политолог Руслан Мартагов, Грозный, политик Руслан Муцольгов, Магас.
Ведущий – Владимир Кара - Мурза - старший.
Владимир Кара-Мурза-старший:
Главы Чечни и Ингушетии подписали соглашение о закреплении административной границы между республиками. Из документа следует, что Чечне передадут часть Надтеречного района Ингушетии, горную и лесистую местность. Чечня же передаст Ингушетии подобную же территорию на границе с Малгобекским районом.
В республиках тем временем нарастают протестные настроения по поводу переноса границы.
Ситуацию мы обсуждаем с нашим гостем – Александром Черкасовым, председателем правления Правозащитного центра "Мемориал".
Александр, как вы считаете, почему против изменения границ (хотя это формальность) выходят люди на митинги?
Александр Черкасов: Люди выходят на митинги, кажется, прежде всего потому, что все это происходит кулуарно, закулисно, людей не ставят в известность, с людьми не обсуждают, даже пытаются скрыть от них происходящее. Надо сказать, что в горно-лесистой местности на границе Чечни и Ингушетии границы как таковой нет. А как ее там проведешь? Да и исторически речь никогда не шла о границе. И когда там чеченский "Автодор" стал восстанавливать разрушенную дорогу к селу Аршты от села Бамут, местные жители спросили: "Что происходит?" Власть подумала и сказала: "Там все нормально. Там контртеррористическая операция". Никаких признаков контртеррористической операции там не было, там работали чеченские дорожники. Но власть предпочла вместо того, чтобы обсуждать ситуацию, ее замалчивать. Вот замалчивание и привело к тому, что люди для обсуждения важного для всех вопроса вышли на улицы сначала в райцентре – городе Сунжа (бывшая станица Слепцовская, Орджоникидзевская), а потом и в столице республики Магасе.
Владимир Кара-Мурза-старший: У нас на связи Руслан Муцольгов, председатель ингушского регионального отделения партии "Яблоко".
Руслан, ваша партия поддерживает инициативу переноса границы?
Руслан Муцольгов: Если говорить о мнении моих коллег по региональному отделению партии, то мы не только не поддерживаем, но и выражаем свое несогласие с такой постановкой вопроса и с такими действиями.
Дело в том, что власть нарушила юридический порядок принятия подобного рода решений. Действительно, власть все делала кулуарно, исходя исключительно из своего мнения, которое основывается на тоталитаризме, по принципу: "Как я сказал, так и будет!" Мои коллеги и коллеги по гражданскому обществу в республике, да и просто жители республики, безусловно, негативно отнеслись к такому решению. И основание – неуважение ни к закону, ни к мнению населения.
Владимир Кара-Мурза-старший: А сейчас у нас на связи политолог Руслан Мартагов, бывший консультант фонда "Антитеррор".
Руслан, как вы считаете, есть ли необходимость переносить границу сейчас? Ведь подписано соглашение об изменении границы между Чечней и Ингушетией.
Руслан Мартагов: Если просмотреть эфиры Радио Свобода, где затрагивался вопрос взаимоотношений между Чечней и Ингушетией, я всегда выступал за то, чтобы там не было никаких границ. Я выступал за то, чтобы отменить республики по национальному признаку. Коль скоро вы живете в одной стране, в одной республике – Российской Федерации, и тут же в Российской Федерации есть какие-то республики – Кабардино-Балкария, Чечня, Ингушетия, Северная Осетия – Алания. Это ненормально.
Более того, при нынешней ситуации, при нынешней власти Российской Федерации менять границы или посягать на их переименование чревато очень большими социальными потрясениями. Недавно происходили события в селе Кенделен. 300 лет назад произошла какая-то битва, кто-то с кем-то воевал, и вдруг это оказывается востребованным сегодня. С одной стороны, для того чтобы продемонстрировать что-то свое, с другой стороны, чтобы продемонстрировать, что мы против.
Владимир Кара-Мурза-старший: Совсем недавно мы говорили о Канжальской битве. Кабардинцы и балкарцы по-разному к ней относятся.
Вот раньше была Чечено-Ингушетия, и не требовалось никаких административных границ. Может быть, вайнахи? Как я понимаю, кабардинцы и балкарцы – это два разных народа, карачаевцы и черкесы – тоже разные. А здесь-то – вайнахи.
Александр Черкасов: Очень правильно сказал Руслан Мартагов, что перекройка границ, дискуссия об изменении границ в наше время очень опасны. Это во-первых. Во-вторых, единство законов и некоторая искусственность административно-территориального деления, тем более опасность – возведение его в абсолют.
Я должен заметить, что разделение Чечено-Ингушетии на две республики в 91-м году, в 92-м году состоявшееся, оно было вполне закономерным и достаточно сложным процессом. Если мы посмотрим общественные движения, голосования и референдумы и выборы того времени, мы увидим, что ингушские районы Чечено-Ингушетии тяготели к тому, чтобы оставаться в составе России, а чеченские районы Чечено-Ингушетии голосовали как минимум за углубление автономии. И это было единственное и последовательное сепаратистское движение в постсоветской России. Тому есть некоторое историческое обоснование. Например, то, что ингуши в свое время подписали договор в ходе кавказских войн, а чеченцы воевали до упора. Или то, что после возвращения из депортации в 50-х годах ингуши не вернулись (им не дали вернуться) в Пригородный район, они апеллировали к федеральному центру для того, чтобы обеспечить возможность возвращения их в Пригородный район. Разная повестка дня у двух народов. Соответственно, мирный развод путем выборов, путем согласования позиций, причем без четкой демаркации границы в горно-лесистой местности Сунженского района.
Здесь проблема не только в сложности такой демаркации – в лесу, в горах, где столб поставить сложно, здесь проблема историческая. Чеченцы и ингуши – это, как мы говорим, два народа. На самом деле тех сообществ, на которые разделяются вайнахи, было значительно больше. И именно в этом районе, в этих местах жили орстхоевцы, из которых часть теперь чеченцы, часть теперь ингуши. Одни и те же фамилии есть в Чечне и в Ингушетии. При этом живущие на плоскости чеченцы и ингуши – это выходцы из горных районов, из горных сел. Они исторически тяготеют к своим родовым селам. И как вы теперь скажете: "Мы вас поделим. Ты – чеченец, а ты – ингуш. По своему происхождению"? В общем, возводить в абсолют административно-территориальное деление XX и XXI веков, говоря о том, что так было всегда, там два народа, все на самом деле было куда сложнее.
Более того, до недавнего времени точная демаркация границы в этом районе особенно была не нужна. Не нужна она была боевикам, не нужна была силам чеченского сопротивления в первую войну. А сейчас все началось из-за строительства дороги к селу Аршты. Дорога к селу Аршты, идущая от станицы Ассиновская через село Бамут, была сильно разрушена в годе первой чеченской. Аршты находится по ущелью выше Бамута, который больше года штурмовали федеральные силы. Но боевики тогда и в Арштах тоже укрывались. И в последующие годы, уже во вторую чеченскую, где-то в этих местах, в Ассиновском ущелье и в прилегающих лесах скрывались боевики. Они как-то не признавали административно-территориального деления, они прятались там, где им можно было прятаться, воевали там, где можно было воевать. И федеральные силы, и местные силовики, и чеченские силовики, которые охотились на боевиков, они это делали, не учитывая не демаркированную границу, потому что в лесу этой границы нет ни для тех, ни для других.
Единственное, как вспоминали в последнее время об этих границах. Боестолкновение в Сунженском районе. Какому руководителю республики сейчас интересно иметь на своей территории боестолкновение? Поэтому чеченские источники говорят: "В Сунженском районе Ингушетии произошло боестолкновение". Да, можно считать, что в Сунженском районе Ингушетии. Но боевики какие-то местные (скорее, чеченские). Однако в этот момент удобно вспомнить о границе и отнести их на территорию соседа – пусть это пойдет в копилку соседу негативной статистики.
А тут событие все-таки мирного порядка – строительство дороги, восстановление дороги. Восстановление – это же только начало. Там же места божественно красивые – горные районы Чечни. Собственно, это главное богатство, которое там есть, – люди и горы. В будущем, когда войн не будет, все захотят поехать в эти горы. А кроме того, там история. Там рядом Галанчожский район, где, согласно мифам и легендам, Чечня начиналась. На берегу озера Галанчож появился былинный чеченский герой Нохчо Турпал. Там есть места и трагические. Например, именно в этом районе находилось село Хайбах, в котором сожгли людей в годы депортации. И сейчас там в горах строят дороги. И не только на западе Чечни. Сейчас строят дорогу в Аргунском ущелье. Строят дороги, и начали строить дорогу здесь. И оказалось, что эта территория по существующему делению ингушская.
Постройка дороги – это то, что, наверное, нравится всем. Не нравится то, что это делается, когда нужно уже поставить пограничный столб и отнести то или иное село к той или иной республике. Не очень хорошо, когда предлагается определиться. Да все мы – братья! Или: "А кто такие орстхоевцы? Они чеченцы или ингуши? Ингуши или чеченцы?" Ставятся вопросы, которые на протяжении почти 30-летней советской истории не раз приводили к крови. Поэтому прав Руслан Мартагов, уходя от ваших вопросов, говоря, что границы – это зло, а обсуждение и изменение границ – еще большее зло в наше время.
Владимир Кара-Мурза-старший, "Радио Свобода"
