15 января 2023 года умер грузинский актер и певец Вахтанг Кикабидзе. Он был популярен в Советском Союзе и после – в постсоветских странах. В 2008 году, после российского вторжения в Грузию, Кикабидзе отказался от российского ордена Дружбы и с тех пор никогда не ездил в Россию.
Прощание с Кикабидзе в Тбилиси продолжалось три дня – на отпевание в церкви и гражданскую панихиду в здании филармонии пришли тысячи людей. Для одних Кикабидзе, сыгравший главные роли в советских фильмах "Мимино" и "Не горюй", символизирует идею дружбы народов, а для других – независимую Грузию и ее разрыв с Россией и политикой Кремля. В последний год он активно поддерживал Украину – и во время траурных церемоний его гроб был накрыт грузинским и украинским флагами.
Портрет современной Грузии на фоне прощания с актером – в фильме документального проекта "Признаки жизни".
Монологи людей
Ни один грузинский артист не смог поступить так, как он
– Я [помню], как часто встречала его, гитара у него всегда была [на плече]. Маленькая я была, он на 9–10 лет старше меня. У нас во дворе всякие люди жили, дружно, прелесть просто, – и белорусы, и украинцы, и езиды, и русские, азербайджанцы, армяне. Когда мы уходили, все знали, где ключи мы храним, весь двор. Моя мама летчица была, отец герой войны. Я сама пианистка.
– Ни один грузинский артист не смог поступить так, как он, до конца. Все поехали в Россию после 2008-го, ни один не смог решиться полностью исключить, только он один не ездил, а остальные потихоньку ездили. Да, может быть, они большие концерты не устраивали, но корпоративы, кто-то их приглашал.
– На данный момент Россия – враг. Оккупировала 20 процентов нашей территории, оккупационные войска до сих пор стоят на нашей территории. Кикабидзе отказался [от ордена Дружбы] и после этого в Россию не ездил – не из-за того, что он народ русский не любил, [он не любил] тех, которые засели в Кремле. К сожалению, нам приходится жить соседями, мы никуда друг от друга не убежим. Но подавляющее большинство населения России, к сожалению, рукоплещет Кремлю.
– Если бы это было в Москве, то пол-Москвы было бы здесь. Так же прощались бы, как и мы. Его любил народ, а народ вчера назывался так, сегодня называется эдак, от этого народ не меняется, и любовь тоже не меняется от того, как народ назовут: советским, грузинским, русским, российским, белорусским, украинским, какая разница – это народ. Я учитель русского языка и литературы. 21 год я жила в Москве, сейчас я полтора года здесь.
Мы стараемся прощать, но есть такие вещи, которые не прощаются
– Давно ждем момента, когда мы освободимся. Два века уже под Россией, но это не будет так. Россия оккупант – все сказано этим. Поэтому мы здесь. И он так говорил, он не поддерживал ее, он поддерживал нас.
– Довольно быстро стало ясно, что с дружбой народов покончено – где-то в 2000-е, конец 90-х. Уже пошли разговоры про возрождение великой империи, про Севастополь как город русской славы – это уже были первые ростки того, что сейчас происходит.
– Он как человек был за свободу Грузии, поэтому я его не осознаю как советского актера. Человек, которого очень сильно люблю, потому что он всегда стоял за свободу, за свободу Грузии, за свободу Украины. У меня мама украинка. Мама закончила русскую школу, для нее комфортнее было разговаривать по-русски.
– Для нас, грузин, время дружбы народов не кончается никогда. Просто эта дружба должна быть обоюдная. Ответное что-то мы тоже должны увидеть. Мы стараемся прощать, но есть такие вещи, которые не прощаются. Не прощается, когда в наш дом с оружием врываются. Не хочу я сегодня про политику – это вообще другой день.
У Бубы так получалось, что ты думал, что ты один на свете такой, настолько он тебя любит
– Буба был, я думаю, один из первых грузин, который сказал: "Да, я, может, и символ дружбы, но когда дело касается моей родины, которая оккупирована Россией, страной-агрессором, которая убивает моих сограждан и отнимает наши земли, тут ни о какой дружбе больше не может быть и речи". Поэтому он великий человек. Я воевал сейчас в Украине, но я не военный, я воевал как доброволец. Я гражданский активист, который последние пять с половиной лет борется против оккупации своей страны. С друзьями мы находимся почти каждый день на линии оккупации, которую российский оккупационный режим пытается представить как государственную границу. Мы пытаемся остановить ползучую оккупацию, которая каждый день отнимает у нас новые территории. Эфэсбэшные погранцы передвигают время от времени эту линию вглубь территорий, которые не были оккупированы в 2008 году. Мы мониторим каждый день, пытаемся создать дискомфорт оккупационным войскам, привлекаем внимание к этой проблеме, мы требуем реакции со стороны властей. Мы не даем спокойно дышать ни оккупантам, ни нашему пророссийскому правительству. Зачастую нам удается замедлить во всяком случае эту ползучую оккупацию, которая происходит фактически каждый день.
– Мы сидели с Бубой, выпивали коньячок, разговаривали про жизнь. За одну ночь у меня появилось впечатление, что мы с Бубой большие друзья. У Бубы так получалось, что ты думал, что ты один на свете такой, настолько он тебя любит. После его смерти все что-то хотели сказать про Бубу, у всех что-то личное, свое, персональное было, я тогда и понял, что я один из тех миллионов, которые считали, что никого так больше Буба не любил, как его.
Силой дружбу не сделаешь.
– Буба не был солдатом, не был военным, но он был примером для подражания. Он по-своему воевал против этой всей несправедливости. Я знаю, что у него в России очень много друзей, но он отказался – не от друзей, он отказался от этого всего, чтобы победить, чтобы нормальные люди жили нормально. Я один из самых молодых ветеранов абхазской войны, я сам из оккупированной территории, из города Гагры. 30 лет я живу в Тбилиси, не у себя дома в Абхазии. Меня русские из дома выгнали, дядю одного убили, дядю второго убили, соседей, друзей, близких, спалили – это все при мне произошло. Мы утром проснулись, у нас ничего нет, и война. Нас как беженцев привезли в Тбилиси, я убежал на войну. 16 лет мне было. Мне сказали: ты маленький. Я сказал, что я беженец с оккупированной территории, сказал, что мне 18 лет. Они узнали через пару месяцев [сколько мне], но уже было поздно. Два дня рождения я встречал в окопе – это 1992 год, 17 лет мне исполнилось, и 2022 год, я встречал на позициях в Украине. Когда началась в феврале война, собрался, надел форму и уехал к моим братьям-украинцам. У меня прабабушка украинка, и у меня есть еще долг. Мы же все знаем, что этот символ дружбы народов – это было все придумано, это было все насильно сделано. Силой дружбу не сделаешь.
