Элина Ухманова из дагестанского Хасавюрта заявила в полицию о насильном удержании в махачкалинском центре "Альянс Рекавери". Там, по словам 20-летней девушки, ее "лечили" от атеизма и бисексуальности. При поддержке правозащитников Ухмановой удалось выехать из Дагестана, сейчас она находится в безопасности.
Это уже третий побег девушки из семьи. В первый раз ее вернули полицейские, во второй – похитили сотрудники "реабилитационного центра" в Махачкале. Проведя там четыре месяца, Ухманова вернулась домой и в августе 2022 года решилась на новый побег. Она обратилась в проект "Крепость", сотрудники которого направили девушку к дагестанской журналистке и правозащитнице Светлане Анохиной, а та задействовала кризисную группу "СК SOS".
О пережитом Ухманова рассказала в интервью сайту Кавказ.Реалии.
– Элина, вы ощущаете себя в безопасности?
– Если честно, нет. Родные в любой момент могут найти. Даже там, где нахожусь сейчас. Любой сбежавший из семьи житель [Северного] Кавказа – неважно, парень это или девушка – не может быть в безопасности, находясь даже вне России. Наверное, будет спокойнее вне стран СНГ, но и за рубежом нельзя говорить о стопроцентной гарантии.
Первые дни, когда я с помощью правозащитников выехала из республики, меня не покидало чувство страха. Было ощущение, что в любой момент [родственники] ворвутся в комнату и силой заберут обратно.
– Вам удалось сбежать только с третьей попытки, что бы вы пожелали тем, кто по-прежнему страдает от насилия дома?
– Наверное, пожелала бы не надеяться только на свои силы. Попытаться хоть как-то обезопасить себя, обратившись к правозащитникам. Даже если планируете бежать самостоятельно, всегда нужен контакт, по которому можно обратиться в критический момент. Также пожелала бы сил и терпения, потому что понимаю, как это сложно – жить не своей жизнью.
– Когда к вам пришло такое понимание?
– Лет в 10, когда мать стала учить нас с сестрой, которая младше на год, делать намаз. Я не понимала, зачем и для чего мне это, но взрослые силой и побоями принуждали к молитве. Конечно, мать рассказывала про религию и ее правила. Все это казалось ненужным в моей жизни.
Любые попытки поговорить доводили до избиения или скандалов. Мать очень боится чужого мнения и – я часто думала об этом, а сейчас практически уверена – даже делать намаз заставляла нас, потому что так поступали во всех знакомых семьях.
Младшая сестра пережила намного больше насилия. Лет в 13–15 мне еще не были интересны парни, а ей хотелось встречаться. Когда ее ловили на общении с мальчиками, двоюродный брат и мать сильно избивали. Она еще была дерзкой, поэтому попадало чаще, а сейчас... Сейчас она носит хиджаб и оправдывает мать, говорит: то, как она нас воспитывала, – это правильно. Сестра собирается таким же образом воспитывать будущих дочек. Вот такой порочный круг.
– Можете рассказать, как с вами обращались в махачкалинском "рехабе"?
– Был график дня, которому нужно следовать. Подъем в восемь утра, в девять – завтрак. Потом уборка дома, в полдень – лекции. Затем проверка выполнения заданий, ужин, один час на спорт, чтение материалов из анонимных наркоманов и анонимных алкоголиков, ужин и отбой.
У нас был парень, Мухаммед, он больше всех протестовал и висел в наручниках сутками
Лекции были взяты из книг, использовались "12 шагов" (программа при лечении зависимости. – Прим. ред.). Давали задания написать рассказы об опыте употребления наркотиков и попытках бросить их. Каждый раз спрашивала: что мне писать, я же никогда не была зависимой? Говорили: пиши про свое детство. Сперва я искренне описывала проблемы, но потом поняла – это делается для галочки.
За четыре месяца, которые я провела в центре, там одновременно было минимум пять человек, максимум – десять. В основном люди с алкогольной и наркозависимостью. Некоторые из них оказывались в "реабилитационных центрах" не первый раз и делились, что в других также встречали "проблемных" ребят, таких как я. В чем именно была их "проблемность", они не уточняли.
– Кто занимался вашим "лечением"?
– Психологов и врачей как таковых не было. Работали люди, которые до этого сами прошли "реабилитационные центры". Все сотрудники – бывшие наркозависимые.
– Какие наказания практиковались в этом "рехабе"?
– Самое жесткое наказание – если поругаешься с директором или охранником, а также за мат. За ненормативную лексику ребят заставляли приседать по 200 и 400 раз, отжиматься. Или могли приковать наручниками к перилам, чтобы человек стоял только на носочках – и так минимум четыре часа. У нас был парень, Мухаммед, он больше всех протестовал и висел в наручниках сутками.
Ко мне такие методы практически не применялись. Вероятно, из-за знакомства руководства центра с моими родителями. И потому что я не была зависимой. В основном заставляли много писать, и однажды, когда я поругалась с другим реабилитантом, нас сковали наручниками и заставили ходить так целый день.
– Какая мотивация у сотрудников центра?
– Мне кажется, они только деньги зарабатывают. Сами говорили: им все равно, что станет с нами после центра.
Большинство реабилитантов не знают, сколько стоит их нахождение там, потому что их просто похищали по заявкам семей. Был один парень, который приехал добровольно, он рассказал, что заплатил за месяц 40 тысяч рублей.
– Можете рассказать о предыдущих попытках покинуть семью?
– Я училась на первом курсе университета в Махачкале, это был июнь 2021 года. В вузе объявили небольшие каникулы для подготовки к сессии, я скрыла это от родителей и не вернулась домой. Устроилась на работу в кофейню, где делала клубнику в шоколаде. В первый же рабочий день позвонил отец. Он узнал от куратора группы о каникулах и том, что остальные студенты вернулись домой. Я поняла: дальше скрывать не получится, написала маме о том, что домой не вернусь, и сразу же заблокировала все номера. Вместе с молодым человеком скрылись, уехав в соседний Каспийск. Там прожили два дня.
Несколько месяцев у меня лежала приготовленная для побега одежда, чтобы это не выглядело подозрительно
Знакомый моего парня сообщил, что на него вышел полицейский, попросивший меня связаться с ним. До этого я никогда не общалась с силовиками, банально не представляла, что что-то может пойти не так. По телефону ответил адекватный вежливый сотрудник, настаивавший: родители боятся, что я вступлю в какую-то террористическую организацию, что я планирую сбежать в Сирию.
Мне нужно было просто приехать, написать объяснительную, что все хорошо. Полицейский обещал сразу же отпустить. Еще надавил: у него болеет жена, а из-за моего розыска он не может поехать к ней. Я пожалела его и пришла в местный отдел полиции. Оттуда нас отвезли в Советское РОВД Махачкалы. Так меня нашли и передали родителям, несмотря на просьбы не делать этого.
Второй раз после побега спокойно прожила несколько месяцев. Даже загранпаспорт получила. Но руководство "реабилитационного центра" через друзей моего молодого человека вышло на него, он выдал всю информацию обо мне – где живу, работаю, с кем общаюсь.
– На кого вы учились?
– На физика. В школе мне были интересны математика, физика, астрономия. Я участвовала в школьных олимпиадах, по астрономии занимала [призовые] места в Хасавюрте и республике. Даже думала поступить на ракетостроение в Питер, но родители никогда бы не отпустили. Мечта остается. Как только окажусь в безопасности, хочу возобновить учебу.
– На какой из трех побегов было сложнее решиться?
– На последний. В первые два у меня с собой был телефон и возможность в случае необходимости связаться с друзьями. После "реабилитационного центра" я лишилась телефона и не могла рассчитывать на такую помощь. К тому же я разделяла комнату с сестрой и боялась, что она проснется. Или что проснется и помешает отец.
Первые два побега были летом, двоюродные братья и дяди были на заработках в Сибири. А когда я третий раз сбегала, кто-то из них окончательно вернулся домой, другие были на каникулах.
Готовилась очень долго, несколько месяцев у меня лежала приготовленная для побега одежда, чтобы это не выглядело подозрительно. Но я никак не решалась. В какой-то момент услышала, что меня хотят отправить в исламский образовательный центр в Чечню. Это был август, скоро сентябрь – поняла, что тянуть больше нельзя.
С мыслью "пора бежать" просыпалась несколько месяцев подряд каждый день. Накануне побега в гости пришла соседка, которая отвлекла мать, я в итоге нашла спрятанный родителями паспорт. До этого искала его в каждый удобный момент, осталось только одно место, и он лежал там. Посчитала это хорошим знаком. Произошло же это спонтанно, я смотрела в гостиной телевизор, отец в это время спал. Просто решила попробовать. И у меня получилось.
Главная ошибка – доверять кому-либо. Общалась с друзьями, которым верила. Они знали, где я нахожусь. Не думала, что меня будут искать через них, что могут как-то "надавить". Другая ошибка – думала, что смогу все сама.
– Допускаете, что когда-нибудь сможете спокойно поговорить с родными?
– Я уже в относительной безопасности и могу позвонить семье. Но желания нет. Единственные люди, которых люблю и буду принимать любыми, – это мои сестры и брат. Но понимаю, что из-за давления со стороны родителей и других родственников с ними сейчас не смогу общаться.
***
- После огласки истории Ухмановой в СМИ сайт центра "Альянс Рекавери", где находилась девушка, перестал работать. В комментарии изданию NewsTracker сотрудник "рехаба", представившийся его директором, заявил, что заявление Ухмановой не соответствует действительности, поскольку клиника якобы не работает последние полтора года.
- На Северном Кавказе распространена практика "лечения" от атеизма и гомосексуальности в сомнительных "реабилитационных центрах". Помимо Элины Ухмановой, известна также история уроженца Дагестана Магомеда Асхабова. Он тоже официально жаловался на пытки в одном из "рехабов", куда его поместили родственники.
Форум