Попавших в психоневрологический корпус тюремной межобластной туберкулезной больницы (МОТБ) №19 в Ростове-на-Дону могли днями держать привязанными к кроватям и пичкать психотропными препаратами, подвергали сексуальному насилию и избивали. Об этом открыто рассказали более шестидесяти осужденных, но донское следственное управление СКР раз за разом не видело состава преступления. Только после смены областного прокурора и начальника ГУ ФСИН материалам дали ход.
Возбуждения уголовного дела о превышении должностных полномочий добился председатель Общественной наблюдательной комиссии Ростовской области Игорь Омельченко. Именно он, несмотря на угрозы силовиков, игнорирование жалоб и попытку замять скандал, последовательно вел общественное расследование. И он же рассказал о пытках в застенках тюремной больницы журналистам.
В интервью Кавказ.Реалии правозащитник вспоминает этот путь – от случайного первого заявления до уголовного дела – и описывает, что на самом деле происходило в МОТБ-19.
– Когда появились первые сообщения из МОТБ?
– Сейчас выяснилось, что сигналы шли постоянно – люди писали, обращались. Но ни предыдущий состав ОНК, ни прокуратура, ни ФСИН на них не обращали внимания.
Разбирательство началось после приема граждан в СИЗО №1 Ростова в августе 2020 года. На нем присутствовала пресс-служба и сотрудники ГУ ФСИН, члены Общественного совета. Все могло так и закончиться формально, но я обратил внимание на раны на запястьях одного из осужденных. Решил проверить информацию о том, как они появились. Может, это следы от наручников? Смотрим журналы, в которых фиксируются все телесные повреждения прибывающих в СИЗО. Никаких травм нет: и прибыл, и убыл он "чистым". Тогда я потребовал, чтобы руки осужденного сфотографировали. Сразу же у сотрудников фотоаппараты и камеры перестали работать, потребовалось два часа скандала, чтобы сделали снимки.
В каждой палате психоневрологического корпуса лежали привязанные к кроватям осужденные
Выяснили, что осужденный прибыл из МОТБ. На следующий день с сотрудниками управления собственной безопасности мы посетили больницу. В каждой палате психоневрологического корпуса лежали привязанные к кроватям осужденные. По закону это допустимо, но пациентов должны отвязывать каждые два часа. Стали опрашивать санитаров, они не были готовы к визиту и честно признались, что одного три дня так держат, второго – пять, третьего две недели не отвязывают. При этом осужденных постоянно обкалывали сильнодействующими психотропными препаратами, которые должны выдаваться только по рецепту врача и храниться под замком.
Поднимаемся в кабинет к главврачу. На тот момент я еще не понимал масштабов, думал, что санитары просто ленятся или у них работы слишком много. Мы как члены ОНК предложили свою помощь в решении проблемы. Но прямо в кабинете на нас стали оказывать давление, пришел какой-то татуированный оперативник и начал угрожать. Спрашиваю у главврача: "Кто это?" Тот: "Не знаю". Я понял, что разговора не получится, и мы решили подойти к проблеме с другой стороны.
– "На спине была пролежень такая, как будто ему выстрелили из ружья в спину. Там была просто дырка… У человека атрофировались мышцы, и он уже плохо мог шевелить руками и ногами, можно сказать, учился ходить заново. Людей кормят раз через раз, дабы не убирать за ними отходы жизнедеятельности с кровати. О замене постельного белья и говорить не стоит", – так в аккаунте ОНК описан тот визит. Фотографии соответствующие. Как говорится, слабонервным не смотреть.
– Кстати, про фото. Мы хотели получить снимки с ранами на руках осужденного, с которого и началось это общественное расследование. Опросили его, он дал согласие. Пошли в кабинет начальника, чтобы забрать диск с фотографиями. Буквально десять минут прошло, бегут довольные оперативники – осужденный отказался от публикации фото и своих объяснений. Возвращаемся, спрашиваем – как так? Он всем видом дает понять, что делает это вынужденно, что "так лучше будет всем". Мы не оставили эту ситуацию, прошел месяц или два, прежде чем он повторно дал согласие.
За это время против нас развернули целую кампанию, говорили, что мы все это выдумали, что такого во ФСИН быть не может
За это время против нас развернули целую кампанию, говорили, что мы все это выдумали, что такого во ФСИН быть не может. Когда уже появились снимки, нам заявили, что они сделаны в другом месте, это фейк, даже судом грозили.
Чем глубже мы погружались в тему, тем больше свидетельств получали. Пытки длились не один год, о них многие знали. Но или не хотели, или не смогли добиться реакции надзорных структур.
– В итоге что удалось выяснить про это отделение в МОТБ?
– Мы вместе с прокуратурой и управлением собственной безопасности ГУ ФСИН опросили десятки осужденных. Все объяснения были одинаковые, без расхождения в деталях. Тех, кто жаловался на нарушения со стороны администрации колонии или конфликтовал с ней, сюда отправляли на "перевоспитание".
В психоневрологический корпус попадали даже те, кто никогда до этого на психиатрическом учете не состоял, в МОТБ попадали даже те, кто вообще не болел и не нуждался в медицинской помощи. Получается, про пытки здесь знало руководство многих донских колоний, раз целенаправленно направляли сюда таких осужденных.
В психоневрологический корпус попадали даже те, кто никогда до этого на психиатрическом учете не состоял
Что делали санитары? Днями и неделями держали осужденных привязанными к кроватям. Хотя в журналах расписывались, что отвязывают каждые два часа. Соответственно, не кормили, чтобы меньше убирать. В некоторых бросали дротики. Заходили голые в палату и угрожали сексуальным надругательством. Кому-то водили по лицу половыми органами. Плюс обкалывали психотропными препаратами.
Еще отбирали карточки осужденных, которые отоваривали в больничном магазине. Пациент лежит привязанный к кровати, а в это время с его счета списывают деньги за покупку продуктов.
МОТБ в колониях боялись как огня. Я этого не понимал, когда общался с реально болеющими заключенными и интересовался, почему же они не едут в больницу. В ответ они открещивались под любым предлогом, говорили, что лучше уж тут поболеют. Несколько раз на связь выходили "блатные", просившие навести порядок в больнице, предлагавшие любую помощь. Потому что в МОТБ мог оказаться каждый.
– Там случались и смерти.
– Резонанс вызвала смерть в июне 2020 года Романа Михайлова. Мне позвонила его дочь, которая сообщила, что Михайлов находился в СИЗО-3, после чего его неожиданно перевели в МОТБ и там избивают. Я поинтересовался ситуацией, мне официально сообщили, что 43-летний Михайлов поступил на плановый осмотр в терапевтическое отделение. Примерно через неделю дочь позвонила снова. Когда она приехала в МОТБ с посылкой, одна из сотрудников показал ей фото отца, он был весь избит. Ему сделали операцию. Мы посетили Михайлова, а через несколько дней он умер от сепсиса.
Врач сделал операцию, резал без наркоза, наживую, пациент истошно кричал. Потом он несколько недель провел привязанным, ни разу не вставая
Когда я общался с ним, это был очень худой человек, примерно 50 килограммов весом. До ареста он весил под 130 килограммов. Позже я встретился с обслуживавшим арестанта санитаром, который рассказал правду: его держали привязанным к кровати и почти не кормили. Врач сделал операцию, резал без наркоза, наживую, пациент истошно кричал. Потом он несколько недель провел привязанным, ни разу не вставая. А это было лето, жара, вероятно, началось нагноение. Причиной смерти официально названа полиорганная недостаточность, осложнившаяся сепсисом.
– Когда ситуация начала меняться?
– Уголовное дело по факту смерти Михайлова долго не возбуждалось. Только после назначений в сентябре 2020 года в ГУ ФСИН по Ростовской области нового начальника – полковника Дмитрия Безруких, а в феврале 2021 года нового прокурора – Романа Праскова ситуация стала меняться. Дмитрий Николаевич принял меня в первый же рабочий день после назначения, он не стал заминать проблемы и лично выезжал в МОТБ, поручил управлению собственной безопасности досконально разобраться. С его приходом в психоневрологическом корпусе сменились многие сотрудники, а санитаров перевели в другие учреждения.
Следственное управление Следственного комитета России по Ростовской области не спешило разбираться в заявлениях. За год мы получили пять или шесть отказов в возбуждении уголовного дела по фактам превышения полномочий сотрудниками МОТБ. Только когда новый прокурор внес представления из-за волокиты, стали возбуждать уголовные дела.
- Лечебно-профилактическое учреждение "Межобластная туберкулезная больница №19" расположена в самом Ростове и действует с 1946 года. В учреждении есть операционный блок, психоневрологический корпус, больница, православная молитвенная комната.
- 1 ноября в новочеркасской колонии строгого режима двое заключенных поднялись на крышу и подожгли на себе штаны. По официальной версии, это была акция протеста из-за нежелания подчиняться требованиям администрации колонии о переводе в другой отряд. При этом источники сообщили, что причиной самоподжога стало желание одного из осужденных сохранить дающее преимущества рабочее место.
- В исправительной колонии №2 Ростова-на-Дону нашли тело одного из заключенных. Об этом Кавказ.Реалии сообщила зампредседателя общественной наблюдательной комиссии по Ростовской области Наталья Меркулова.
Главные новости Северного Кавказа и Юга России – в одном приложении! Загрузите Кавказ.Реалии на свой смартфон или планшет, чтобы быть в курсе самого важного: мы есть и в Google Play, и в Apple Store.
