Когда речь заходит об архивах Северного Кавказа, многие недооценивают степень их важности. Принято считать, что все интересное хранится в Москве и Санкт-Петербурге. Люди тратят много времени и средств, чтобы поехать именно туда. В действительности архивы Чечни, Осетии, Дагестана, Ставрополья и даже Астрахани дают исследователю ценный материал. Каждый из них ценен эксклюзивными документами, которые надо уметь искать, читать и понимать, в каких исторических условиях он возник.
О работе в архивах Северного Кавказа, о том, почему два с половиной столетия 256 документов о шейхе Мансуре не были опубликованы и почему до сих пор не издана "Записка о Чечне" Дмитрия Милютина, историк Майрбек Вачагаев поговорил с коллегой из Дагестана, кандидатом исторических наук Сергеем Манышевым.
– Обсуждая северокавказские региональные архивы, хотелось бы первым делом начать с того, что такое вообще архивы для историков, что они собой представляют и о каких интересных архивах можно сегодня говорить для исследователя, занимающегося Северным Кавказом?
– На самом деле человек неподготовленный считает, что архив это такой склад, куда можно прийти и работник выдаст тебе такую папочку, в которой есть все интересующие тебя документы по любой теме. Отчасти это и так, и не так. У архивов есть своя структура. Каждый архив по-разному комплектовался. В него могли поступать одни документы и не поступать другие. Есть документы, которые хранятся постоянно, а есть документы, которые через какое-то количество лет даже подлежат уничтожению. Поэтому архив по своей сути – это главное местопребывание любого историка.
Когда мы говорим о Северном Кавказе, у нас огромный простор для работы в архивах на самом деле. Начиная с XVI века, с установления каких бы то ни было русско-кавказских взаимоотношений, мы имеем возможность работать с большим количеством русских документов. И большинство документов за XVI–XVII века – это в общем-то документы с почти что исчерпанным потенциалом. По ним изданы сборник Екатерины Николаевны Кушевой по русско-чеченским отношениям, сборник Рамазана Гамидовича Маршаева по русско-дагестанским отношениям.
Конечно, есть отдельные документы, которые пока не опубликованы. Это связано с целым рядом проблем, возникающих перед исследователем. Когда мы говорим о документах до начала XIX века, все сопряжено с тем, что они написаны русской скорописью, которую достаточно трудно читать. Неподготовленному человеку это сделать практически невозможно. Причем скоропись XVI века отличается от скорописи последующих столетий. И даже в XVIII веке скоропись отличается прямо по десятилетиям. Там есть сокращения, выносные буквы, как правило, предложения не делятся на слова, и вообще текст может быть не поделен на предложения, что затрудняет работу.
Когда мы говорим о северокавказских архивах, здесь самый важный, самый богатый это дагестанский архив.
К сожалению, архив Чеченской республики был уничтожен. И сегодня, насколько я знаю, чеченскими архивистами проделана огромная работа по выявлению, копированию документов в региональных и центральных российских архивах, а также в зарубежных. Другой вопрос, что далеко не все историки почему-то пользуются эти благом, которое позволяет не ехать в Москву, в Петербург, в Тбилиси или в Стамбул. Ты можешь прийти в Архивное управление правительства Чечни и поработать на месте.
Другой чрезвычайно важный – североосетинский архив. Он, конечно, более интересен для изучения Терской области второй половины XIX века. Еще один важный архив – Ставропольский, поскольку Ставрополь был своеобразным центром Кавказской губернии и все документы стекались туда. Еще нельзя не отметить из региональных архивов, конечно, и Астраханский, потому что Астрахань была все-таки центром Кавказа на рубеже XVIII–XIX веков.
Надо входить в тему, а не читать чьи-то домыслы по этой теме, какие-то штампы, которые утвердились в историографии
Чрезвычайно интересные документы можно найти в Санкт-Петербургском филиале архива Академии наук. Здесь безусловный интерес представляют для всех, кто занимается историей Кавказа, материалы академика Петра Буткова и материалы академика Николая Дубровина. В архиве Института восточных рукописей в Петербурге хранится архив известного кавказоведа Адольфа Петровича Берже.
Естественно, главные архивы для нас – это Российский государственный военно-исторический архив, это Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге, это Российский государственный архив древних актов.
Некоторые документы можно найти в отделах рукописей Российской государственной библиотеки и Российской национальной библиотеки. Здесь документы о Кавказе разбросаны по разным фондам. В отделе рукописей Российской государственной библиотеки интересен огромный фонд Дмитрия Алексеевича Милютина (бывшего военного министра Российской империи. – Прим.), из которого издано действительно многое. Но, например, его "Записка о Чечне", известная многим исследователям, до сих пор не опубликована, хотя это чрезвычайно интересный источник.
– То есть получается так: если, например, начинающий студент, аспирант или просто интересующийся человек решит посмотреть документ XVI, XVII, XVIII веков, ему это не удастся сделать из-за неподготовленности к изучению таких документов?
– Да, без специальной подготовки это сделать затруднительно – очень разная скоропись, очень разные почерки. Это не всегда беловики. Это могут быть черновики с большим количеством исправлений, или просто у писаря может быть плохой почерк, который очень трудно прочесть. Кроме того, не нужно забывать, что за прошедшие два-три века документы могли пострадать. Они могли быть залиты водой, края листов могли быть как-то повреждены, соответственно, необязательно ты увидишь смысл в этом документе.
– Существует представление, что все важные документы хранятся в московских архивах. Но вы упомянули, что в местных архивах есть собственные фонды, которые тоже интересны и которые не всегда дублировались для Москвы.
– Насчет того, что дублировалось, а что нет, – на эту тему можно долго спорить. Было несколько проектов относительно того, как вообще организовать на Кавказе архивное дело. Эти вопросы возникли уже во второй половине XIX века, когда была создана Кавказская археографическая комиссия.
Был, например, такой проект в конце 70-х годов того столетия, чтобы вообще все архивные документы со всего Северного Кавказа свезти в Тифлис, и некоторые документы свезли. В частности, архив Моздокского коменданта сейчас хранится в Центральном историческом архиве Грузии. Он в прекрасном состоянии, он очень хорошо обработан, но к нему никто никогда не обращается, кроме грузинского историка Гамрекели, который опубликовал несколько сборников по социально-экономическим взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом, сделав определенную выборку из этого архива. В общем-то, эти документы не были востребованы.
Но от идеи собрать все документы в Тифлисе очень быстро отказались, что меня лично радует, потому что я имею возможность работать в Центральном государственном архиве республики Дагестан, где оказалась совершенно замечательная подборка документов так называемого Кизлярского комендантского архива.
Кизляр сейчас – это маленький город, но в XVIII веке его звали русской столицей на Кавказе, и кизлярский комендант, несмотря на то что он подчинялся астраханскому губернатору, обладал определенной долей независимости, в том числе и политической. Именно в Кизляр приходили все посольства из всех закавказских и северокавказских обществ и владетелей, чтобы бить челом об их принятии в подданство. Это нашло отражение в документах, отложившихся в архиве Кизлярского коменданта. Собрание документов в нем выделяется в 56 фондов, насчитывающих около 80 тысяч дел.
История этого фонда была отчасти трагичной. До 40-х годов XIX века он хранился в неприспособленных помещениях в самом городе Кизляре. Позднее по указанию коменданта крепости, полковника Шаховского документы были разобраны по годам. Почти все, кому приходилось писать что-либо по истории Кавказа, черпали сведения в архиве этой канцелярии. Во второй половине 80-х годов XIX века начинается систематическое описание этого архива. К тому времени документы на самом деле были разграблены, при этом абсолютно ненамеренно.
Затем архив был перевезен в город Владикавказ. В 1909 году под руководством генерала Чернозубова началась его систематизация и составление описей. После Великой Отечественной войны материалы, которые составляли этот архив, были перемещены в Ставрополь. В 1948 году их перевозят в Грозный, затем снова возвращают в Орджоникидзе, а в 1959 году – опять в Грозный.
В этом же году последовало распоряжение архивного управления РСФСР, согласно которому документы необходимо было передать в Центральный государственный архив Дагестана. Здесь начинается обработка этих документов, в которой принимала участие младшая сестра моей прабабушки Галина Демьяновна Коган.
Одна из первых работ, написанных по материалам этого архива, это работа по присоединению Чечено-Ингушетии к России под авторством чеченского историка Явуса Ахмадова. Да, эти материалы были известны и до революции. К ним обращался и Василий Потто, и другие историки, работавшие над историей Кавказа XVIII–XIX веков. Если мы говорим о периоде, который включает в себя этот архив, то он достаточно большой – с 1723 по 1877 год.
– Из моего личного опыта работы в архивах западных стран: там все намного проще – любой желающий может зайти, и консультанты постараются помочь ему в поисках. Как с этим обстоит дело в России? К примеру, молодой специалист, студент, аспирант приходит в архив и желает заниматься определенным периодом, есть какие-то ограничения для него?
– Все зависит от архива. Если мы говорим о государственных архивах, то практически любой человек может прийти с паспортом, написать заявление на имя директора, и ему выдадут все документы, которые не имеют грифа "Секретно". Несколько сложнее попасть в архивы Академии наук. Хотя если ты приходишь с каким-то отношением, например, с письмом от института, то, как правило, тебе никто и никогда не отказывает. Конечно, в заявлении ты пишешь приблизительно тему и приблизительный период, но не думаю, что это кого-то сильно интересует.
Есть проблема с доступом к архивам ведомственным. Например, к архивам ФСБ, МВД, или к архиву Министерства обороны, или к архиву военно-медицинских документов. Кроме того, конечно, есть часть секретных дел, прежде всего по репрессированным, которые хранятся в государственных архивах и которые в соответствии с законами Российской Федерации могут выдаваться третьи лицам исключительно на основании доверенностей от потомков.
– Сегодня нет проблемы заниматься вопросами XIX века, чтобы какие-то документы не выдавались исследователю?
Да, есть документы, которые могут Мансура представить не совсем таким праведником, не настолько лицеприятно, как это хотелось бы кому-то, но это история
– Я с таким ни разу не сталкивался. XVIII и XIX века – они полностью доступны. Может быть, есть что-то не подлежащее к выдаче, но там есть ряд причин. Это может быть физическое состояние документа или то, что эти документы не обработаны в том плане, что они не подшиты к делу, а просто в россыпи лежат. Кроме того, документ может быть на реставрации.
Не могу сказать, как обстоят дела в архиве внешней политики Российской империи, я просто никогда там не работал. Но там тоже есть своя процедура, по-моему, несложная. Ты пишешь письмо, они тебе отвечают, что ты можешь прийти поработать.
К сожалению, в российских архивах ты не можешь копировать документы, даже собственными техническими средствами. Это все стоит достаточно больших денег. Например, копирование одного листа в Российском государственном архиве стоит около 350 рублей. Получается огромная сумма, когда для подготовки сборника нужно скопировать несколько сотен, а иногда и несколько тысяч документов.
– В последнее время вы занимались документами, связанными с шейхом Мансуром (исламский проповедник, военачальник, первый имам Северного Кавказа. – Прим.), и смогли подготовить к публикации целый пласт документов, которые ранее не использовал практически никто из местных историков. Как у вас это получилось?
– Все на самом деле случайно. Листая переписку между Кизлярским комендантом и местными дагестанскими владетелями, попалось имя Ушурма (настоящее имя шейха Мансура. – Прим.). Сначала один документ, потом попался еще один, потом еще. Я стал расшифровывать все, что было у меня скопировано, и выяснилось, что этих документов по шейху Мансуру набралось две с половиной сотни.
В основном это переписка между Кизлярским комендантом и местными дагестанскими, кумыкскими владетелями, восточными купцами. Есть еще переписка между Мансуром и самим кизлярским комендантом, есть также отдельные приказы о том, как и что необходимо делать с Мансуром, что его необходимо разыскать. Очень хорошо освещен 1785 год, чуть хуже – 1786-й. Затем, когда Мансур уходит на Западный Кавказ (это уже 1787–1789 годы), у нас нет документов из Кизлярского комендантского архива. Есть около десятка документов по 1790 году и последний документ – сообщение о пленении Мансура в крепости Анапа в 1791 году.
На самом деле историки знали об этих документах. Со ссылкой на них писал Потто. Также Борис Васильевич Скитский написал свою знаменитую статью о шейхе Мансуре, основываясь, собственно, только на этих документах. Другое дело, что сами архивы он не публиковал. В конце 80-х – начале 90-х годов ХХ века был такой дагестанский историк Магомед Салам Умаханов, он к конференции 1990–1992 года по шейху Мансуру дал обзор двух дел из этого фонда. Там около 40 документов получается. Но вот так вышло, что я пролистал несколько сотен дел от корки до корки, и вот выявилось еще 256 документов, которые так или иначе касаются шейха Мансура.
– Это свидетельство того, что региональные историки недооценивают собственные архивы?
– Дело в том, что по Мансуру нет никакой проблемы найти документы. Если мы возьмем 23-й фонд Российского государственного архива древних актов, там расписан каждый документ. По Мансуру мы знаем также комплекс документов в Военно-историческом архиве, на основе которого Шарпуди Ахмадов писал свою монографию о шейхе Мансуре. К этим документам обращался в своих работах по истории Чечни XVIII века и Явус Ахмадов.
Почему этот комплекс документов не был выделен? Наверное, потому что это достаточно сложно. Дела немаленькие, написаны скорописью, их все нужно элементарно просмотреть. По своему опыту скажу, что больше семи дел, написанных скорописью, за день просмотреть невозможно. Глаз замыливается, и ты просто перестаешь все это воспринимать. Поэтому, конечно, по Мансуру есть еще что делать. О нем знают крайне мало – о его семье, об уровне его образования и многом другом.
Я уверен, что публикация документов – нравятся они кому-то или нет – это хорошо, необходимо знать их содержание. Да, есть документы, которые могут Мансура представить не совсем таким праведником, не настолько лицеприятно, как это хотелось бы кому-то, но это история. И этой истории уже два с половиной века. Наверное, пора пытаться говорить правду. Потому что, на мой взгляд, в совершенно прекрасных сборниках документов некоторые сюжеты опускаются исключительно искусственно, якобы чтобы как-то не принизить национального героя.
– Это самое опасное, я считаю. Потому что это человек сам определяет, что будет выгодно его читателям. Публикация должна быть в полном варианте. Никто не вправе редактировать исторический документ.
– Я постарался давать документы целиком. Могу сказать, что из всех 256 документов лишь один дается в извлечении. Связано это с тем, что это черновик перевода, и последний его лист к тому же еще и оборван. Это показания атагинца Али Таева о его поездке в Шалинскую деревню, где появился мальчик Юсуп, которого, очевидно, как-то пытались противопоставить Мансуру. Вот это единственное сокращение документов, которое я чисто по техническим причинам опустил.
– Что бы вы порекомендовали молодым исследователям, которые только начинают свою деятельность, с чего им начать?
– Начать надо с того, что не читать исследовательскую литературу по теме, а читать все-таки опубликованные источники. Они почти все сейчас – основные сборники, документы, публикации дореволюционные и советские – доступны в интернете. Надо входить в тему, а не читать чьи-то домыслы по этой теме, какие-то штампы, которые утвердились в историографии.
***
Сергей Манышев рассказал о том, как много интересного и ценного можно найти в местных архивах Северного Кавказа. Это не значит, что нужно и можно отказываться от сведений в центральных архивах России, где все еще хранятся тысячи и тысячи ценнейших документов, ждущих своего часа и своего исследователя, который их раскроет широкому читателю. Но, возможно, интервью подстегнет местных историков строить свою работу на основе материала, лежащего под рукой, не требующего дополнительных финансовых затрат, и история пополнится новыми фактами, новыми именами, которые, безусловно, обогатят историю народов Северного Кавказа.
Подписывайтесь на подкаст "Кавказская хроника с Вачагаевым" на сайте Кавказ.Реалии.
Слушайте нас на GOOGLE подкасты – YANDEX MUSIC – YOUTUBE
