В Дагестане за последние полгода как минимум 11 подростков были задержаны по подозрению в планировании террористических актов. Уголовные дела в их отношении закрыты для общественности, поэтому выяснить, насколько серьёзными были намерения "несовершеннолетних джихадистов", были ли у них реальные возможности и ресурсы для совершения нападений, а также узнать их мотивы не представляется возможным. Исследователи региона и дагестанские политологи, опрошенные редакцией Кавказ.Реалии, утверждают, что в террористические сообщества подростков в республике нередко вовлекают сами силовики, и это представляет даже большую угрозу, чем действия вербовщиков из запрещённого в России "Исламского государства".
В начале февраля управление Следственного комитета России по Дагестану отчиталось о задержании шестерых подростков, подозреваемых в терроризме. Их имена и возраст неизвестны. Какие именно преступления они совершили или планировали совершить, также не сообщается. В опубликованном на сайте ведомства пресс-релизе говорится лишь, что несовершеннолетние вдохновились идеями террористической организации "Исламское государство", объединились "в устойчивую группу" и создали в Махачкале "террористическое сообщество". Это сообщество, по версии следствия, существовало с июня 2019 года. Теперь подросткам грозит до 20 лет лишения свободы.
Практически идентичный случай произошёл в Дагестане в середине августа. Тогда были задержаны пятеро подростков, младшему из которых было 15 лет. Их обвинили в подготовке нападений на сотрудников полиции в Махачкале, Хасавюрте и Дербенте. Управление ФСБ назвало несовершеннолетних "вооружённой группой". В качестве подтверждения своей версии спецслужба заявила, что при задержании у подростков изъяли холодное оружие и камуфляж. Какие-либо другие детали дела до сих пор неизвестны.
Игра в радикализацию
Факторов массовой радикализации мусульманской молодёжи Северного Кавказа не осталось, считает политолог из Дагестана Руслан Курбанов.
Молодежь переболела "сирийской романтикой" и сейчас больше увлечена зарабатыванием денег
"Диверсионное подполье, все эти лесные структуры уничтожены. Фактор влияния сирийских кавказцев, которые в сетях призывают к радикальным позициям, присутствует, но он не настолько массовый. Молодёжь переболела "сирийской романтикой" и сейчас больше увлечена зарабатыванием денег. То есть, если и существует процент идейной радикализации, он находится в пределах статистической погрешности. Причём радикализация этой части молодых людей, вполне возможно, обусловлена действиями сотрудников, которые играют в радикализацию и через своих подставных агентов в социальных сетях ведут к ней молодежь, чтобы потом их "разоблачить", – говорит Курбанов.
Такое поведение силовиков он объясняет некомпетентностью и банальной ленью.
"Нечистоплотные сотрудники правоохранительных органов, чтобы иметь материал для отчётности и, как следствие, новые звёзды на погонах, не могут устоять перед соблазном спровоцировать, подтолкнуть несовершеннолетних, незрелых ребят к участию в каких-то закрытых группах, где обсуждаются радикальные идеи. Это же проще, чем вести реальную агентурную работу, выслеживать настоящих нарушителей закона. Это очень распространённая практика в условиях абсолютно серой правовой зоны на Северном Кавказе, и огромное количество новых званий получают именно таким образом", – заявил Курбанов в комментарии для Кавказ.Реалии.
Судить о том, насколько реальна или преувеличена угроза радикализации, нельзя только по данным правоохранительных органов, считает директор "Центра анализа и предотвращения конфликтов" Екатерина Сокирянская.
"В 2007–2009 годах Дагестан был эпицентром вооружённого противостояния на Северном Кавказе, то есть конфликт продолжается уже больше 13 лет. Понятно, что за такое время в силовых структурах появились люди, которые заинтересованы в ситуации, когда нужно продолжать бороться с экстремизмом. Для сотрудников правоохранительных органов это карьерный рост, показатели успеха. Им нужно оправдывать раздутые штаты силовых органов, получение особых надбавок к зарплате. Ведь если всё спокойно, зачем тогда какие-то особые меры, особые привилегии силовым структурам в этом регионе? Поэтому дела могут возникать и раздуваться для отчётности", – считает Сокирянская.
Главный редактор дагестанской газеты "Новое дело" Гаджимурад Сагитов видит одной из причин радикализации молодёжи именно действия силовиков. По его словам, зачастую правоохранительные органы применяют излишне жёсткие меры.
Что осталось неизменным, так это произвол чиновников, огромный дефицит справедливости, неподотчетность власти, коррупция
"Каких-то определённых признаков, которые говорили бы о том, что молодёжь Дагестана радикализируется по религиозным причинам, я не вижу. Другой вопрос, что государственным органам необходимо воспользоваться относительно спокойной ситуацией в республике, чтобы свести к диалогу существующие в молодёжной среде противоречия. Кроме того, надзорным органам надо обратить внимание на действия некоторых правоохранительных структур, которые своей некомпетентностью могут привести к радикализации отдельно взятых молодых людей, хотя с некоторыми из них стоило бы просто провести профилактическую беседу. Вместо этого к ним применяются не очень правильные методы, и это может привести к радикализации. Вот это сегодня более страшно и более опасно", – говорит Сагитов.
Угрозу представляет и социальная напряжённость, добавляет Сокирянская.
"Основные факторы, которые подпитывали подполье много лет, никуда не делись. Это насилие со стороны правоохранительных органов, которого, правда, стало меньше. В основном, потому что численность подполья сейчас меньше. В этом смысле есть улучшения, люди перестали пропадать без вести, внесудебные казни также практически сведены на нет за пределами Чечни. Мы видим, что это отражается на общем спаде вооружённой активности боевиков в регионе, – продолжает правозащитница. – А что осталось неизменным, так это произвол чиновников, огромный дефицит справедливости, неподотчётность власти, коррупция".
Сокирянская отмечает, что власть в Дагестане избирается "разве что на уровне сельских поселений", а борьба с криминальной элитой не привела к ощутимым изменениям.
"Последние годы федеральный центр ведёт борьбу с криминальными кланами в Дагестане, значительная часть элиты была арестована, осуждена или находится под следствием, но это не привело к ощущению улучшения качества жизни и качества государственного управления. Остаются неразрешёнными и внутриконфессиональные, межэтнические, земельные конфликты. Всё это, безусловно, становится благодатной почвой для радикальных идеологий. В целом наблюдается очень большая неудовлетворённость властью и тем, как устроено общество. Если в городах Центральной России такие настроения трансформируются в уличные протесты против власти, то на Северном Кавказе протестные настроения могут толкать людей в объятия ультрарадикалов", – говорит глава "Центра анализа и предотвращения конфликтов".
Кроме внутренних проблем, не могут не действовать и внешние факторы – многочисленные конфликты в мире, связанные с исламом
На социальную напряжённость как на один из факторов, порождающих радикализацию, указывает также эксперт по Северному Кавказу Ирина Стародубровская.
"Молодые люди в Дагестане (и не только) сталкиваются с тем, что они могут воспринимать как несправедливость отсутствие жизненных перспектив, дискриминацию. Особенно в условиях усиливающихся экономических трудностей, связанных как с пандемией, так и с не очень грамотной экономической политикой. Кроме внутренних проблем, не могут не действовать и внешние факторы – многочисленные конфликты в мире, связанные с исламом. Но я не думаю, что этих факторов сейчас достаточно для того, чтобы прогнозировать очередную волну массовой радикализации на Северном Кавказе или возникновение серьезного вооружённого подполья. Разве что если предъявляемые в последнее время обвинения в терроризме имеют под собой основания, что, увы, не всегда так – речь идёт о единичных случаях", – заявила Стародубровская в комментарии для Кавказ.Реалии.
Антитеррористические флешмобы
Говоря о мерах профилактики радикальных настроений в молодёжной среде Дагестана, собеседники Кавказ.Реалии единогласны: эти меры не способны заинтересовать школьников и студентов, а потому неэффективны.
"Каких-либо государственных органов, проводящих яркую и продуктивную работу, мы не видим. Бывает, что в республику приглашают неких экспертов, которые, возможно, никогда в жизни и не общались с радикально настроенной молодёжью. Эти эксперты приезжают выступать с какими-то лекциями, объяснять местным, что хорошо, а что плохо. Могут ещё какой-нибудь форум устроить или организовать флешмоб под лозунгом "Нет терроризму". Ещё на въездах в районы висят баннеры, что, дескать, администрация такого-то муниципалитета против терроризма. Социальных роликов, заявлений лидеров общественного мнения в местных СМИ, эффективной разъяснительной работы с колеблющейся молодёжью мы не видим", – говорит главред газеты "Новое дело" Гаджимурад Сагитов.
Политолог Руслан Курбанов сравнивает мероприятия по профилактике экстремизма и терроризма в Дагестане с "пионерскими собраниями".
Молодые люди хотят, чтобы с ними дискутировали, разговаривали, убеждали. Нужно развивать критическое мышление, а не просто ездить по мозгам пропагандой
"Молодёжь на эти собрания буквально сгоняется административно-приказными методами: не пойдёшь – зачёт не получишь, отчислим. Молодые люди сидят, зевают. Я сам принимал участие в таких мероприятиях, меня приглашали в качестве спикера. И я видел, что молодёжи это неинтересно. Когда ректорат, школьные директора тащат силком, это всё скучно, для молодёжи нужно создавать новые форматы. Кроме того, у молодёжи много вопросов, в том числе по коррупции, по закрытым социальным лифтам, много вопросов о том, почему они не могут построить карьеру, почему не могут запустить проект, как в Силиконовой долине, почему сажают Навального – на все эти вопросы у муфтиятов нет ответов. Нужно готовить имамов, школьных и университетских преподавателей, чтобы они могли беседовать на острые темы, которые по-настоящему волнуют молодых ребят, и тогда мы сможем завоевать их доверие и снизить градус радикализации", – считает Курбанов.
По словам Екатерины Сокирянской, разъяснительные работы с молодёжью на Северном Кавказе, в том числе в Дагестане, проводят "для галочки".
"Во-первых, такие лекции воспринимаются как часть государственной пропаганды или промывки мозгов. Основные месседжи профилактической работы о том, что терроризм неприемлем для государства и общества, что вооружённая деятельность очень строго карается по закону, что, вступив на путь насилия, молодой человек сломает свою жизнь и жизнь своей семьи. К сожалению, люди, которые доносят эти месседжи, – религиозные деятели, преподаватели, госслужащие – часто не слишком авторитетны для молодёжи в вопросах политики и религии. Молодые люди не считают, что у этих лекторов, включая имамов, есть независимое мнение, в том числе и потому, что порой они, например, призывают голосовать за "Единую Россию", – рассказывает Сокирянская. – Во-вторых, такие профилактические мероприятия слишком часто очень уж скучные, протокольные. Сгоняют всех в аудиторию, лектор вещает, а студенты сидят, делают домашние задания или играют в телефонах и, может быть, два-три человека слушают. Или задействуют патриотические НКО, основанные аффилированными с властью людьми или бывшими силовиками".
Чтобы меры по профилактике имели результат, они должны быть интересными и креативными, отмечает Сокирянская. Однако власти, по ее словам, пока не в состоянии изменить подход к общению с подростками.
"Работа с молодёжью должна отвечать их истинным потребностям. Они не хотят, чтобы им промывали мозги. Они хотят, чтобы с ними дискутировали, разговаривали, убеждали. Нужно развивать критическое мышление, а не просто ездить по мозгам пропагандой. Ведь на организацию профилактических мероприятий тратят довольно приличные деньги. Многие практики, кто этим занимается, понимают, что в госсистеме что-то делают не так. Местные НКО предлагают более креативные форматы. Но, к сожалению, чтобы всю такую большую бюрократическую машину перестроить, нужны системные усилия, но никому на самом деле не хочется никаких реформ. Хотя в Чечне, Ингушетии, Дагестане ещё несколько лет назад, когда была волна отъезда в Сирию, каждый знал семью, где кто-то уехал и либо погиб, либо сидит, а дети с жёнами находятся в сирийских лагерях или иракских тюрьмах, и непонятно, как их возвращать", – подытожила правозащитница.
