В Дагестане по террористическим статьям преследуют пенсионерку, 63-летнюю уроженку Чечни Патимат Рамазанову. Следствие обвиняет ее в работе на экстремистскую организацию "Исламское государство". Защита женщины и ее близкие говорят, что она поехала в Сирию, чтобы вызволить из плена дочь и внуков. Кавказ.Реалии рассказывает о деле Рамазановой и о том, почему другие россиянки, которые до сих пор остаются в Сирии, опасаются возвращаться на родину.
Она пожилая женщина, с трудом разговаривает по-русски. Никаких доказательств ее вины у следствия нет
В обвинительном постановлении ОМВД по Кизилюртовскому району Дагестана указано, что Патимат Рамазанова "поддерживала идеи организации "Исламское государство", которая признана в России террористической". По версии следствия, 59-летняя на тот момент жительница села Комсомольское ложно поняла представление о борьбе за идеи религии и решила участвовать в создании всемирного халифата, избрав путь радикального ислама.
"11 апреля 2015 она [Патимат Рамазанова] улетела авиарейсом из Махачкалы в Турцию, а затем неустановленным следствием маршрутом перебралась в город Ракка в Сирии. С апреля 2015 года она участвовала в вооруженном формировании на территории города Ракка в целях, противоречащих интересам Российской Федерации", – утверждается в постановлении.
По версии следствия, Рамазанова готовила пищу и шила одежду для боевиков ИГ, в том числе после того, как 1 октября 2015 года они объявили войну России. Женщине также инкриминируют то, что она не сообщила в российские правоохранительные органы о своем участии в вооруженном формировании и не вышла из его состава, хотя якобы имела такую возможность.
Муса Крунбаналиев, адвокат Рамазановой, опасается давления на свою подзащитную со стороны следствия.
"Она пожилая женщина, с трудом разговаривает по-русски. Никаких доказательств ее вины у следствия нет, стало быть, могут давить. Я предупредил, чтобы без адвоката она никаких показаний не давала, но, думаю, к ней в СИЗО уже с этим приходили", – говорит Крунбаналиев.
Юрист отмечает, что дела о терроризме в отношении вернувшихся из Сирии россиянок заводят все чаще. Родная сестра его подзащитной, Аминат Гаджиева, уже осуждена по обвинениям в терроризме на три года.
"Такие дела заводят в массовом порядке, – продолжает Крунбаналиев. – Сестра моей подзащитной дала показания без адвоката, рассказала, что была замужем в Сирии, работала на оливковых плантациях. Судья еще дала ей мягкое наказание – ниже нижнего предела".
Другая сестра Патимат Рамазановой – Хадижат – рассказала корреспонденту Кавказ.Реалии историю семьи последних лет:
"Аминат Гаджиева – наша старшая сестра. Ее дочку, мою племянницу, в Сирию забрал муж. Сам он погиб. Племянница стала просить помочь ей с двумя сыновьями вернуться. Аминат поехала за ней, но дочь не спасла – та подорвалась на мине. Мальчики остались в лагере беженцев Аль-Холь, круглые сироты. Аминат вернулась в надежде, что внуков отправят на родину, но ошиблась.
Дочь Патимат рано овдовела и уехала в Сирию учить ислам. Образование было бесплатное, условия жизни на тот момент были неплохими. Когда разгорелась война, Патимат приняла решение поехать забрать дочку и внучек. Для чего еще старая женщина может выйти из дома? Она за всю жизнь дальше Махачкалы никуда не выезжала, мужа потеряла, осталась одна. Она попросила меня присмотреть за ее домом, сказала, что обязательно вернется.
У Патимат всего четыре класса образования. Кроме того, у нее серьезные проблемы со здоровьем".
Она отмечает, что после отъезда сестры к ней наведывались представители спецслужб и сотрудники полиции: допрашивали, проверяли. Патимат в это время, отыскав дочь, пробиралась домой через охваченную войной Сирию. Вблизи турецкой границы их задержали и поместили в лагерь Джераблус.
"Она очень хотела домой, очень тосковала. Ей говорили: "Ты пожилая, тебя не тронут, не посадят в тюрьму". Конечно, никаким террористам она не помогала, зачем ей это надо? Она не преступница. В Чечне возвращенных из Сирии женщин не сажают, а к нашим [в Дагестане] хуже, чем к фашистам, относятся!" – жалуется сестра обвиняемой.
Не хочу одну тюрьму менять на другую
Тамара – уроженка Дагестана – до сих пор находится в лагере Джераблус. У нее трое маленьких детей. В переписке с Кавказ.Реалии она рассказала, что боится оказаться в российской тюрьме, хотя искренне хочет вернуться домой.
"Уехать с мужем в Сирию было не выбором, а моей обязанностью как жены. С 2016 года мы искали пути возвращения из Сирии. В итоге муж пропал без вести, а я с детьми оказалась в лагере Аль-Холь, а затем – в Айн-Иса. Когда турки вошли в Сирию, курды распустили лагерь, а нас, пленных женщин, начали выгонять. Мы понимали, что нам некуда идти, и оставались на месте, тогда охрана подожгла лагерь. Мы даже не смогли забрать вещи из палаток.
Беженцы из соседнего сирийского лагеря позвали ночевать у себя, но мы испугались. Сидели снаружи всю ночь. Холодно было, начало октября. Мы не спали, дежурили по очереди.
Утром многие разошлись кто куда, нас становилось все меньше и меньше. Мы стали держаться ближе к турчанкам, решили, если турки войдут, то будут спасать своих. Но потом турчанки уехали, тогда стали слышны крики "Асад заходит!" (имеются в виду войска президента Сирии Башара Асада. – Прим. ред.).
Мы побежали, как мы считали, в сторону турков. В новостях тогда писали, что "террористки сбежали из лагеря". Но мы сидели даже в сожженном лагере до последнего, а потом с детьми шли целый день пешком. Мой четырехлетний сын потерял босоножки и куртку, вот какие мы "террористки".
Здесь есть дети россиянок, которые умерли в пути или в лагерях. Надеюсь, сирот вывезут постепенно
Мы брели наугад много часов. Был перекресток, мы боялись свернуть не туда. Ночевали в поле, окружив детей и грея их своими телами. Наконец увидели турецкий флаг и солдат. Попросили еды, но у тех не было, они отправили нас в магазин, мы собрали монеты, купили лапшу, заварили кипятком и дали детям. Сами лишь попили воды.
Мы мечтали о Турции, хотели попасть в мирное время и место. Но, покружив по временным лагерям, солдаты отвезли нас обратно в Сирию, в Джераблус. Снова в палатки. Лишь недавно нам дали вагончики. Они железные, летом накаляются, а зимой ледяные. Пока холодов нет, нам обещали привезти печки.
У нас есть связь с родными. Это счастье, ведь у многих, кто пропал, потерялся в дороге, нет и этого. Здесь есть дети россиянок, которые умерли в пути или в лагерях. Надеюсь, сирот вывезут постепенно. Что делать нам самим, я даже не знаю. Говорят, что молодым матерям, даже если их будут преследовать и заводить уголовные дела, дают отсрочку до совершеннолетия детей.
Мы не хотим одну тюрьму менять на другую.
Но если в такой тяжелый период нам Россия протянет руку, именно мы будем первыми, кто пойдет ее защищать. У многих из нас никого не осталось, некоторым девушкам даже родители не пишут. Если мы вернемся, мы сможем быть полезны стране. Если сумели выжить здесь и уберечь наших детей в экстремальных условиях, мы можем работать и платить налоги. Вреда от нас точно не будет", – говорит Тамара.
Оксана, мать находящейся в Джараблусе 28-летней Хавы, в сентябре ездила в Турцию в надежде освободить дочь:
"Я была в приграничной зоне. Мне сказали, что российское консульство должно дать подтверждение, что моя дочь является российской гражданкой и что родина готова ее принять. Я оперативно связалась с консульством, мне дали письменное подтверждение на турецком. Мне надо было передать это письмо в турецкий депортационный лагерь, а его начальник, в свою очередь, должен был запросить мою дочь в Джараблусе и затем перевезти ее через границу.
На территории Турции младшим детям дочери, которые родились уже на территории Сирии, должны были сделать анализ ДНК и выписать российское свидетельство о рождении. После этого можно было забирать их домой. Но начальник лагеря сказал, что от родителей не примет документы, сказал, чтобы консульство отправило письмо ему на электронный адрес. Дипломаты по моей просьбе это сделали, но дальше ничего не происходит, я по-прежнему жду".
Сайт Кавказ.Реалии ранее уже писал о судьбах уехавших в Сирию россиянок. В подавляющем большинстве это жены боевиков экстремистской группировки "Исламское государство", а также их дети. Многие женщины – уроженки регионов Северного Кавказа – до сих пор не могут вернуться домой.
