Хабиба Барзукаева – супруга обвиняемого в терроризме, обороте оружия и участии в незаконном вооруженном формировании жителя Дербента Ислама Барзукаева. О том, как их семья оказалась в Сирии и как необдуманная поездка сломала жизнь близких, Хабиба рассказала в интервью "Кавказ.Реалии".
– Если сейчас я узнаю, что кто-то захочет в Сирию уехать, я всячески буду отговаривать, – говорит Хабиба. – Молодежь вербуют красивыми историями, но никакой справедливости в [экстремистской группировке] "Исламское государство" нет. Люди попадают в мясорубку. По приезду командиры боевиков забирают у всех документы и уничтожают. По их законам, наш паспорт – это не документ. Это противоречит исламу, ведь эти паспорта – чужое имущество. Постоянные притеснения мирных жителей военными – это тоже нарушение человеческих и религиозных норм. Мне бы это понимание пять лет назад! Если кто-то туда собрался ехать, поговорите с теми, кто, едва выжив, вернулся оттуда.
– Как вы оказались в сирийском городе Тишрине и что там с вами происходило?
– Осенью 2014 я ждала ребенка и очень засомневалась, когда друг Ислама стал убеждать его уехать в Сирию учиться в исламский вуз. Друг мужа с женой уехал, через месяц они позвонили и сказали, мол, там все хорошо, обстановка спокойная, можно жить и учиться. Муж сказал ничего не говорить родителям. Мы двинулись в путь. Впоследствии, как я слышала, тот друг и его семья погибли. По приезду у нас отняли документы, меня разлучили с мужем. Два месяца у нас не было связи, я не знала, жив ли он. Меня отправили в какой-то барак, где кучковались жены боевиков ИГ с детьми. Территория была подконтрольна ИГ, но снаряды долетали и до нас, мы прятались от обстрелов.
– Девушек, как и парней, вербуют в жены боевиков, обещая крепкий брак. А каковы условия их жизни в реальности?
– Бытовых условий нет, это не жизнь, а существование. Со мной жили русские и чеченки, их тоже заманили в Сирию обманом их мужья или знакомые. Они хотели вернуться домой, но не могли вырваться. Но были и женщины, которых все устраивало. Я впала в апатию, целыми днями не двигалась с места и ничем не интересовалась. Мне и сейчас страшно вспоминать обо всем этом, я даже не читаю новости из Сирии.
– Что происходило с вашим мужем?
– Поначалу его отправили воевать, но он отказался. Тогда командование ИГ отказалось дать ему деньги и жилье. Он кое-как перебивался. Спустя два месяца он нашел меня и сказал, что нас обманули, что он без паспорта и нужно уезжать. Мне повезло, я спрятала свои документы. Уехать мы не успели, так как у меня начались роды. Мне помогла одна белорусская женщина, я рожала дома, без врачей. Просто чудо, что у меня не возникло осложнений. Мы с Исламом стали планировать побег. Изучали карты местности и зубрили слова на арабском, которые помогут нам не потеряться и не попасться патрульным ИГ. На Ислама продолжали давить, заставляя воевать. Наступила весна. Эти цветы и запахи напомнили мне о родителях, о доме. Я очень по ним тосковала.
– Как вы бежали?
– Ислам нашел такси и сказал собираться. Я предложила своим соседкам бежать вместе, но они накинулись на меня чуть ни с кулаками, кричали, что я неправильно поступаю. Думаю, они просто боялись.
Я собрала карты местности, сумку с детскими вещами, примотала младенца к себе слингом, и мы поехали. Таксист араб не выдал нас и даже помогал прятаться, хотя сам подвергался опасности. Мы добрались до границы, купили мотоцикл за сто долларов и, подождав пока все уйдут молиться в мечеть, двинулись в Турцию.
– Без документов?
– Да. Мы ехали по минным полям, я прижимала к себе ребенка и молилась, чтобы не наехать на мину. По рассказам знала, что многие беглецы взорвались и умерли тут. Перед въездом в Турцию пришлось бросить мотоцикл и пойти пешком.
В Турции мы поселились у тети Ислама, она стала беженкой еще в чеченскую войну. Мы обратились в российское посольство для восстановления документов. Мы знали, что дома мужа ждет преследование силовиков, но решили вернуться во что бы то ни стало и честно рассказать обо всем, что видели.
– Как сложилась ваша жизнь после возвращения?
– Приехав в Дагестан, Ислам пришел в полицию и заявил, что был в Сирии, но ни в чем плохом не замешан. Это не спасло его от уголовного дела. Потом он несколько лет не мог найти работу – не брали. Думаю, все из-за проблем с полицией. Родилась младшая дочь. Я устала от неопределенности и решила сама искать работу. Но муж запретил. Велел сидеть дома и заниматься детьми. При этом он брал деньги у родителей. В итоге я не выдержала и в мае 2019 уехала к родителям в Ставропольский край.
Вскоре Ислама похитили, и вот уже восьмой месяц он сидит под следствием по сфабрикованному делу.
– Почему вы вернулись в Дербент?
– Мои девочки кавказские, хочу, чтобы росли здесь. И к отцу поближе. Я оставляю их с матерью Ислама и хожу на работу, устроилась бухгалтером в частную фирму. После работы занимаюсь дочками. Старшая уже умеет читать и говорит по-английски. В первом же письме из тюрьмы Ислам просил у меня прощения за всю боль, которую причинил за шесть лет брака. Конечно же, я простила.
