Официальная цифра репрессированных в 1930-50-х годах в Дагестане – 14 тысяч человек. Эту цифру подвергает сомнению доктор исторических наук из Дагестана Хайбула Магомедсалихов. По его словам, она не дает ответы на такие вопросы, как сколько из этих 14 тысяч было казнено, сколько приговорено к тюремным заключениям, сколько сослано и т.д. К тому же, данные часто меняются: так, в 2005 году УФСБ по Дагестану заявляло о 15673 реабилитированных.
"Помню, что озвучивалась цифра по репрессированным у наших соседей в Ставрополе – 70 тысяч. Допускаю, что в Дагестане пострадало столько же людей", - говорит Магомедсалихов в беседе с "Кавказ.Реалии".
Такая неточность объясняется тем, что архивы НКВД рассекречиваются постепенно.
"Я слышала, что архивы теперь рассекречены. Тем не менее, у меня нет желания копаться в них: не хочу знать, кто из односельчан вершил судьбу моего дедушки", - рассказывает в беседе с "Кавказ.Реалии" главный редактор газеты Хунзахского района Фатима Магомедова.
Тройки и казни
Приговоры выносили т.н. "тройки" - суды, решения которых не подлежали обжалованию.
В Дагестане такой суд представляли нарком внутренних дел ДАССР В. Ломоносов, первый секретарь обкома ВКП(б) Нажмудин Самурский (с октября 1937 г. М. Сорокин) и председатель спецколлегии Верховного суда ДАССР И. Шиперов. А на местах у них были свои представители.
Кстати, Нажмудин Самурский известен в республике тем, что в сентябре 1937 года написал письмо в Москву с требованием увеличить лимит по репрессиям с 600 до 1200 для первой категории (расстрел), а также с 2478 до 3300 по второй категории (отбывание наказания в тюрьмах). Именно Самурскому хотел поставить памятник экс-глава Дагестана Рамазан Абдулатипов – он даже издавал соответствующий указ, но по неизвестным причинам монумент так и не был поставлен.
В современной Махачкале нет монумента в память о жертвах политических репрессий тех лет. Хотя нынешний глава Дагестана Владимир Васильев издал указ об установлении памятника, место для него еще не определено.
Недостроенный памятник сына отцу
Дед Фатимы Магомедовой, партизан из Хунзаха Магомед Кайтмазов, поплатился за то, что раскритиковал Нажмудина Самурского, когда тот приехал к ним в район. По ее словам, горец разоблачил Самурского и заявил, что в самый ответственный момент борьбы с бандитами тот спрятался в селе Дарада-Мурада и не вышел с ними воевать. Сам Кайтмазов доставлял важные письма от революционера Муслима Атаева. После этого заявления большевики забрали Кайтмазова. Семья до сих пор не в курсе его судьбы: что с ним сделали и где его останки?
Лишь в 1965 году Магомеда реабилитировали. Однако даже после этого его сына Камиля, отца Фатимы Магомедовой, не принимали в комсомол и препятствовали в получении образования.
Камиль является инициатором монумента в память о своём репрессированном отце. Ему помогали в этом два односельчанина, чьи предки также были репрессированы (их имена тоже там выбиты). Памятник не доделан: все трое ушли из жизни. Он установлен рядом с сельским кладбищем в Хунзахе, а сзади него покоятся вывезенные из Азербайджана предполагаемые останки Хаджимурада, наиба имама Шамиля (19 век).
Сталинисты мешали проекту о репресированных
Историк Патимат Тахнаева в книге "Аргвани. Мир ушедших столетий" рассказывает про 90-летнего старика, религиозного деятеля из селения Арадерих Гаджи. За ним пришел оперуполномоченный по имени Расул, который "завернул старика в рогожу, взвалил на себя и через все селение понес в окружной центр в тюрьму".
Предков Мадины Ахмедовой из Махачкалы репрессии не коснулись. Тем не менее, она занята выявлением домов репрессированных дагестанцев.
Благодаря ей и проекту "Последний адрес" в 2018 году на фасадах домов Юсуфа Шовкринского и Багадура Малачиханова в Махачкале установлены специальные таблички.
После этого Мадина ожидала реакции, инициативы от потомков репрессированных и не только от них. Однако этого не последовало, поэтому пока что ей приходится работать в одиночку. Тем не менее, к концу года ожидается церемония установления табличек, аналогичная прошлогодней.
Проект у неё ассоциируется неким стремлением к свободе.
"Мне в основном нужны лишь 'переговорщики', которые пошли бы со мной к хозяевам домов. А то сталинисты недавно выгнали меня со двора одного из репрессированных", - смеётся Мадина в беседе с "Кавказ.Реалии".
