Европейские органы по надзору над детьми вызывают много страхов среди беженцев из числа кавказских народов. Корреспондент "Кавказ.Реалий" побывал в одном из отделений немецкого государственного органа по надзору за детьми.
В комнате для собеседований магистратуры одного из берлинских районов просторно. Двое сотрудников так называемого Югендамта (Jugendamt), государственного органа по надзору над детьми, готовятся к визиту очередной семьи. Тут же сидит переводчик, коротающий время, уставившись в экран телефона. Семья выходцев из Чечни, с которыми сегодня будет проводится беседа, слегка опаздывает. 42-летняя Зарема Асуева с детьми должна появиться с минуты на минуту.
"Сегодня первая встреча. - объясняет сотрудник югендамта по имени Штефан корреспонденту "Кавказ.Реалии", - Нам поступил сигнал из полиции, вот, будем беседовать с матерью и детьми, разбираться, есть ли опасность для детей".
Разбираться сотрудники ведомства по надзору над детьми будут в сложной семейной ситуации. По словам Штефана, пару недель назад в семье Асуевых произошел скандал. Отец с матерью повздорили, ссора завершилась избиением женщины. Пострадавшая вызвала полицию, оба родителя были забраны в участок, где мать обвинила мужа в систематических избиениях, попросив правоохранителей оградить ее от насилия со стороны супруга. Спустя несколько дней районный суд вынес постановление, запрещающее мужу приближаться к жене и переступать порог жилища, в котором она проживает с их общими детьми.
По ком звонит Югендамт
По немецким законам, педагоги, а также сотрудники любых учреждений, работающих с детьми, обязаны незамедлительно сообщить Югендамту об известных им фактах физического или психологического насилия над детьми. Обязанность эта действует и в тех случаях, когда факт насилия не установлен, но взрослые имеют основания подозревать его. Например, если ребенок приходит в школу в синяках или не выспавшийся, если он ходит в неопрятной одежде или проявляет агрессию. Или чрезмерно замкнут, часто жалуется на здоровье, систематически не выполняет домашние задания, а родители этим не интересуются. Во всех этих случаях взрослые обязаны проявить бдительность. Органы надзора, в свою очередь, проводят проверку, как в случае с семьей Асуевых, - выезжают на место, опрашивают учителей, воспитателей и соседей, беседуют с родителями и детьми. Если факт насилия подтвердится, сотрудники Югендамта совместно с полицейскими и детскими психологами изымают детей из семей. Как правило, это временная мера.
"Сначала мы забираем детей к себе в бюро или в специальные общежития, - говорит Штефан. – Если речь идет о малолетних детях, которым еще не исполнилось три годика, мы в тот же день вызываем потенциальных приемных родителей из нашей базы данных, которым передаем детей на временное попечение. Как правило, у приемных родителей малыши находятся от одной до восьми недель, то есть ровно столько времени, сколько необходимо для того, чтобы мы могли выяснить, можно ли вернуть детей в семью, или их следует передать в приемные семьи на постоянной основе. Но обычно мы поселяем детей в общежитиях, в которых они живут под присмотром социальных работников и психологов".
По словам Штефана, хоть работа ведомства по надзору над детьми и овеяна мифами и всевозможными страшилками, на самом деле главной задачей этого органа является благополучие детей, а оно неразрывно связано с родной семьей ребенка. "Поэтому мы заинтересованы не в том, чтобы изъять ребенка из семьи, а в том, чтобы устранить причины, которые могут привести к изъятию ребенка", - говорит он.
Жестокий муж, но добрый отец
Тем временем подошла Зарема Асуева со своими детьми - 14-летней девочкой и двумя мальчиками восьми и десяти лет. Все трое вежливо здороваются и занимают места за круглым столом. На столе стоят фрукты, сладости и напитки. Сотрудник Югендамта предлагает детям угоститься, но никто к еде не притрагивается.
Сначала Штефан и его коллега просят рассказать Зарему о том, что произошло между ней и ее супругом: "Мы уже получили информацию от полиции, но хотели бы услышать Вашу версию".
Женщина рассказывает о том, что муж периодически поднимает на нее руку, что у него вспышки агрессии и что он не уважает ее родных. Однако при этом, по ее словам, он очень любит и заботится об детях. С тех пор, как решением суда ему запрещено приближаться к дому, в котором она проживает с детьми, муж встречается с детьми на нейтральной территории. "Я не против. То, что он плохой муж ведь не значит, что он плохой отец", - говорит женщина. Правда, мириться с ним она не намерена и подала в суд заявление о том, чтобы запрет на контакт с ней был продлен еще на полгода.
"При нас отец никогда не бил маму, - говорит 14-летняя Иман, когда Штефан спрашивает ее о том, как она себя чувствует, когда родители в очередной раз ссорятся. – Он часто кричит на нее, но это от того, что у него стресс".
Стрессы, посттравматический синдром, ужасы, пережитые на родине, трудности адаптации на новом месте –это основные причины, по которым семьи выходцев из Северного Кавказа рушатся на Западе. Вместе пережив кошмары войн и преследований, некоторые семейные пары не справляются с мирной жизнью на чужбине.
Отсутствие занятости, незнание языка, а зачастую и обусловленная травмами неспособность его выучить, отсутствие социальных контактов приводят к конфликтам. К этому добавляется то, что женщины, которые занимаются практическими вопросами вроде школьных проблем детей или походов по разным инстанциям, быстрее учат язык, а значит, и легче интегрируются, в то время как мужчины стесняются говорить на чужом языке, боясь выглядеть смешными. Свидетелями семейных раздоров неизбежно становятся дети, которые страдают от нездоровой атмосферы дома.
"Не учите жить, а помогите материально"
Изъятие детей органами опеки из семей переселенцев с Северного Кавказа достигло за последние годы пугающих масштабов. Среди затронутых этой проблемой – выходцы из Дагестана, Чечни, Ингушетии и других республик, не говоря уже об этнических русских. Точной статистики по количеству изъятых детей нет, поскольку беженцы с северокавказского региона регистрируются в европейских странах как граждане Российской Федерации. Внутри диаспор периодически появляются отчаянные просьбы о помощи родителей, столкнувшихся с действиями органов опеки. Почти всегда в этих обращениях просят помочь материально, чтобы покрыть издержки на адвокатов и оплату квартплаты.
Так, пару недель назад в Австрии молодой отец пятерых детей записал видеообращение к соотечественникам с просьбой скинуться на аренду жилья. По его словам, сотрудники Югендамта отобрали у него детей из-за того, что он не смог оплатить квартплату. Якобы, как только он снимет жилье, государство вернет ему детей.
Однако отсутствие жилья само по себе не становится причиной изъятия детей из семей. Как правило, эта проблема идет в связке с целым рядом других проблем. Поскольку на оплату жилья и прожиточный минимум государство выделяет социально слабым семьям достаточно средств, то при более пристальном взгляде на ситуацию выясняется, что социальная помощь родителями тратилась не на нужды детей и семьи, а на средства роскоши или на вредные привычки. Случается, что неработающие отцы семейств уходят в пьянство или становятся игроманами, а заботы о детях всецело ложатся на плечи матери.
О том, что сотрудники органов опеки врываются в дома ни в чем не повинных людей и изымают детей без всякой причины среди русскоязычных диаспор ходят леденящие душу легенды. В Австрии, к примеру, немалую роль в насаждении таких мифов сыграли недобросовестные активисты из числа местных жителей, которые, так или иначе, оказывались связанными с деятельностью в сфере детской занятости.
Так, несколько лет назад одна из таких деятелей распространяла среди родителей заговорщицкие версии о том, что сотрудники Югендамта чуть ли не охотятся на чеченских детей, потому что у них "голубые глаза и светлая кожа", а значит, бездетные местные семьи охотно принимают их на попечение. Она работала в центре детского образования, основными клиентами которой были семьи из северокавказских регионов. Позже эта предприимчивая женщина была осуждена за участие в масштабных махинациях средствами, выделяемыми государством на развитие центра. Но слухи, насажденные ею, прочно осели в головах многих доверчивых выходцев из России.
